Меллон сидел молча с почерневшим от гнева лицом. Олень, обладая твердостью своей расы, ничего не высказывал.
Только Мартин нарушил молчание, заговорив странным, хриплым голосом, так что я с трудом понял его.
— Смотрите на них, — воскликнул он, — на этих кровожадных испанских рыцарей-интриганов! Знайте, Блэз, что будет благим делом убивать этих гадов без милосердия. Милосердие! Если только я буду жив, я расскажу о милосердии Педро Менендэса, и имя его будет произноситься с презрением всеми честными людьми всего мира.
Все было закончено. Солдаты по приказанию офицеров потащили трупы к воде и стали их туда бросать.
Мартин прошептал:
— Клянусь не иметь ни отдыха, ни покоя до тех пор, пока не возвращусь в эту мрачную кровавую страну и не соберу подати с моих злейших врагов — за этот гнусный поступок, который они совершили над свободными французскими гражданами.
— И я клянусь! — произнесли одновременно Меллон и я.
На противоположном берегу французы принялись воздвигать земляные укрепления. Они торопливо рыли землю шпагами, мечами, руками — чем только могли. Видно было, что они решили отдать свою жизнь по возможности дороже. Мы с надеждой следили за ними.
— Браво! — сказал Мартин тихо. — Вот это храбрые люди! Присоединимся к ним, господа!
— Это займет три дня, Мартин, но ничего другого мы не можем сделать. Мы должны возвратиться назад, к началу пролива или другому месту, где могли бы переправиться незамеченными,
— Правильно! — воскликнул Меллон. — Отправимся сейчас же.
И вот опять начались наши скитания; из-за Марии мы продвигались вперед очень медленно, и только к концу четвертого дня мы дошли до наполовину сделанных траншей — они опять оказались пустыми! Исчезли французы, испанцы и судно, и никакого следа — как будто земля проглотила их.
Мы безнадежно смотрели друг на друга, измученные переживаниями за последнюю неделю и хромавшие от долгой ходьбы. Нас очень огорчило, что возле траншей не было следов битвы, но Мартин со своим обычным оптимизмом успокаивал нас тем, что, по его мнению, французы убежали на юг.
Два дня мы отдыхали, пока пополнили наши запасы. Мне удалось убить с помощью лука Оленя хорошего оленя, а индеец снабжал нас моллюсками, а также разного рода и цвета рыбой, что было приятным добавлением к нашему столу; на второй день он принес бронзового цвета птицу, из которой получилось прекрасное блюдо. Мартин большей частью сидел на берегу, всегда лицом к морю, и, по-видимому, обдумывал план нашего спасения. Мария и Меллон много спали и все время посвящали восстановлению своих сил. Мы старались держаться в стороне от открытого места и по очереди стояли на карауле, чтобы предупредить в случае опасности. Наконец Мартин высказал свое мнение, что нам надо направиться на юг.
— На севере — верная смерть, это мы знаем; тогда пойдем на юг — здравое рассуждение, а? Надежда на наше спасение — пойдем ли мы той или другой дорогой — вообще слабая: весь этот берег представляет враждебную страну, и было бы хорошо оставить ее поскорее, а не то мы, пожалуй, уж никогда не увидим Франции. О, если бы была лодка, если бы мы могли отправиться на один из островов, находящихся на юге, и там ожидать дружественного судна! Но пока будем настороже, чтобы нас не захватили врасплох.
Более двух дней мы двигались вдоль берега на юг. Олень был всегда впереди, делал разведки в глубину леса, находившегося справа от нас. С наступлением сумерек, готовясь сделать привал, мы увидели блеск костра на опушке леса — на недалеком от нас расстоянии Мартин и Олень пошли на разведку, а мы в темноте ждали их возвращения. Прошло около часа. День совсем погас, на небе показались звезды, когда возвратился Мартин.
— Испанцы, — сказал он, — капрал и четыре солдата. Олень смотрит там за ними. Я некоторое время подслушивал их. Те французы, которые не хотели сдаваться, в конце концов сдались и были пощажены. Из их рассказов я также узнал, что Жан Рибо потерпел крушение недалеко отсюда в тот день, когда оставил форт Каролина — помните, какой был тогда шторм? Эти негодяи были оставлены здесь, чтобы разыскивать беглецов, но они воспользовались случаем и грабили потерпевших кораблекрушение. Хорошо, они найдут беглецов, и довольно быстро, но совсем другого рода, чем ожидают. Мы нападем на этих исчадий ада на заре и захватим их — захватим, если возможно будет, живыми. Затем мы, быть может, найдем лодку у разбитого «Тринити» и, если она не очень повреждена, направимся к более безопасному берегу.
За час до рассвета мы четверо, спрятав Марию в лиственной чаще, пошли вперед. Мы бесшумно двигались между деревьями, скользя, как привидения, от одного дерева к другому по направлению . к костру, служившему нам маяком. Приблизившись к нему, мы стали двигаться с еще большею осторожностью; мы ползли дюйм за дюймом, шаг за шагом к тому месту, которое казалось нам наиболее благоприятным. Из-за нашего прикрытия мы заметили четыре неподвижные фигуры солдат, завернутых в черные плащи и спящих у костра, который представлял собою только массу горячей золы. При слабом свете была ясно видна пятая фигура полусонного, плохо исполнявшего свои обязанности часового. Олень указал нам на их оружие — мушкеты, шпаги, мечи и кожаные мешки, в которых находился порох; часть была прикрыта плащом часового. Наш союзник-дикарь изумил нас своей ловкостью: он направился прямо к костру сзади ничего не подозревающего испанца и беззвучно стал брать оружие совсем близко от него. Он брал его одно за другим и приносил к нам. Один раз часовой потянулся и зевнул, и душа моя ушла в пятки от страха, что он повернется и увидит Оленя, но краснокожий превратился в неподвижную статую, пока опасность не миновала. Закончив свою работу, он занял место вблизи нас. Мушкеты Меллон зарядил порохом из кожаных сумок.
На рассвете часовой поднялся с земли с очевидным намерением разбудить своих товарищей. Тогда мы сразу двинулись на него из кустов с мушкетами наготове. При виде нас он растерялся, остальные вскочили на ноги, но, как и часовой, дальше не двигались.
— Обезоружьте его! — скомандовал Мартин.
Меллон, находившийся ближе, опустил свой мушкет и направился к нему, — таким образом он невольно защитил его от нашего огня, что тот сразу же и учел. Быстрым движением он обнажил свой меч и бросился на Меллона. Мартин и я побежали к такому месту, откуда мы могли бы стрелять, в то время как Олень под угрозой мушкетов заставил остальных стоять неподвижно. Лезвие часового заблестело в воздухе, но раньше, чем он нанес удар, Меллон схватил его кисть, как стальными щипцами. Его правая рука поднялась и опустилась — раз, два, три. Испанец медленно опустился на колени.
— Иисус! — закричал он громко и повалился наземь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Только Мартин нарушил молчание, заговорив странным, хриплым голосом, так что я с трудом понял его.
— Смотрите на них, — воскликнул он, — на этих кровожадных испанских рыцарей-интриганов! Знайте, Блэз, что будет благим делом убивать этих гадов без милосердия. Милосердие! Если только я буду жив, я расскажу о милосердии Педро Менендэса, и имя его будет произноситься с презрением всеми честными людьми всего мира.
Все было закончено. Солдаты по приказанию офицеров потащили трупы к воде и стали их туда бросать.
Мартин прошептал:
— Клянусь не иметь ни отдыха, ни покоя до тех пор, пока не возвращусь в эту мрачную кровавую страну и не соберу подати с моих злейших врагов — за этот гнусный поступок, который они совершили над свободными французскими гражданами.
— И я клянусь! — произнесли одновременно Меллон и я.
На противоположном берегу французы принялись воздвигать земляные укрепления. Они торопливо рыли землю шпагами, мечами, руками — чем только могли. Видно было, что они решили отдать свою жизнь по возможности дороже. Мы с надеждой следили за ними.
— Браво! — сказал Мартин тихо. — Вот это храбрые люди! Присоединимся к ним, господа!
— Это займет три дня, Мартин, но ничего другого мы не можем сделать. Мы должны возвратиться назад, к началу пролива или другому месту, где могли бы переправиться незамеченными,
— Правильно! — воскликнул Меллон. — Отправимся сейчас же.
И вот опять начались наши скитания; из-за Марии мы продвигались вперед очень медленно, и только к концу четвертого дня мы дошли до наполовину сделанных траншей — они опять оказались пустыми! Исчезли французы, испанцы и судно, и никакого следа — как будто земля проглотила их.
Мы безнадежно смотрели друг на друга, измученные переживаниями за последнюю неделю и хромавшие от долгой ходьбы. Нас очень огорчило, что возле траншей не было следов битвы, но Мартин со своим обычным оптимизмом успокаивал нас тем, что, по его мнению, французы убежали на юг.
Два дня мы отдыхали, пока пополнили наши запасы. Мне удалось убить с помощью лука Оленя хорошего оленя, а индеец снабжал нас моллюсками, а также разного рода и цвета рыбой, что было приятным добавлением к нашему столу; на второй день он принес бронзового цвета птицу, из которой получилось прекрасное блюдо. Мартин большей частью сидел на берегу, всегда лицом к морю, и, по-видимому, обдумывал план нашего спасения. Мария и Меллон много спали и все время посвящали восстановлению своих сил. Мы старались держаться в стороне от открытого места и по очереди стояли на карауле, чтобы предупредить в случае опасности. Наконец Мартин высказал свое мнение, что нам надо направиться на юг.
— На севере — верная смерть, это мы знаем; тогда пойдем на юг — здравое рассуждение, а? Надежда на наше спасение — пойдем ли мы той или другой дорогой — вообще слабая: весь этот берег представляет враждебную страну, и было бы хорошо оставить ее поскорее, а не то мы, пожалуй, уж никогда не увидим Франции. О, если бы была лодка, если бы мы могли отправиться на один из островов, находящихся на юге, и там ожидать дружественного судна! Но пока будем настороже, чтобы нас не захватили врасплох.
Более двух дней мы двигались вдоль берега на юг. Олень был всегда впереди, делал разведки в глубину леса, находившегося справа от нас. С наступлением сумерек, готовясь сделать привал, мы увидели блеск костра на опушке леса — на недалеком от нас расстоянии Мартин и Олень пошли на разведку, а мы в темноте ждали их возвращения. Прошло около часа. День совсем погас, на небе показались звезды, когда возвратился Мартин.
— Испанцы, — сказал он, — капрал и четыре солдата. Олень смотрит там за ними. Я некоторое время подслушивал их. Те французы, которые не хотели сдаваться, в конце концов сдались и были пощажены. Из их рассказов я также узнал, что Жан Рибо потерпел крушение недалеко отсюда в тот день, когда оставил форт Каролина — помните, какой был тогда шторм? Эти негодяи были оставлены здесь, чтобы разыскивать беглецов, но они воспользовались случаем и грабили потерпевших кораблекрушение. Хорошо, они найдут беглецов, и довольно быстро, но совсем другого рода, чем ожидают. Мы нападем на этих исчадий ада на заре и захватим их — захватим, если возможно будет, живыми. Затем мы, быть может, найдем лодку у разбитого «Тринити» и, если она не очень повреждена, направимся к более безопасному берегу.
За час до рассвета мы четверо, спрятав Марию в лиственной чаще, пошли вперед. Мы бесшумно двигались между деревьями, скользя, как привидения, от одного дерева к другому по направлению . к костру, служившему нам маяком. Приблизившись к нему, мы стали двигаться с еще большею осторожностью; мы ползли дюйм за дюймом, шаг за шагом к тому месту, которое казалось нам наиболее благоприятным. Из-за нашего прикрытия мы заметили четыре неподвижные фигуры солдат, завернутых в черные плащи и спящих у костра, который представлял собою только массу горячей золы. При слабом свете была ясно видна пятая фигура полусонного, плохо исполнявшего свои обязанности часового. Олень указал нам на их оружие — мушкеты, шпаги, мечи и кожаные мешки, в которых находился порох; часть была прикрыта плащом часового. Наш союзник-дикарь изумил нас своей ловкостью: он направился прямо к костру сзади ничего не подозревающего испанца и беззвучно стал брать оружие совсем близко от него. Он брал его одно за другим и приносил к нам. Один раз часовой потянулся и зевнул, и душа моя ушла в пятки от страха, что он повернется и увидит Оленя, но краснокожий превратился в неподвижную статую, пока опасность не миновала. Закончив свою работу, он занял место вблизи нас. Мушкеты Меллон зарядил порохом из кожаных сумок.
На рассвете часовой поднялся с земли с очевидным намерением разбудить своих товарищей. Тогда мы сразу двинулись на него из кустов с мушкетами наготове. При виде нас он растерялся, остальные вскочили на ноги, но, как и часовой, дальше не двигались.
— Обезоружьте его! — скомандовал Мартин.
Меллон, находившийся ближе, опустил свой мушкет и направился к нему, — таким образом он невольно защитил его от нашего огня, что тот сразу же и учел. Быстрым движением он обнажил свой меч и бросился на Меллона. Мартин и я побежали к такому месту, откуда мы могли бы стрелять, в то время как Олень под угрозой мушкетов заставил остальных стоять неподвижно. Лезвие часового заблестело в воздухе, но раньше, чем он нанес удар, Меллон схватил его кисть, как стальными щипцами. Его правая рука поднялась и опустилась — раз, два, три. Испанец медленно опустился на колени.
— Иисус! — закричал он громко и повалился наземь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51