Но только после легализации С. М. Муссури занялся поиском денег. Их ему удалось получить у берлинского банкирского дома «Бернгейм, Блюм и К°» на весьма кабальных условиях. Представитель банка доктор Фридрих Пинофф и Муссури образовывали «Товарищество для экспорта предметов старины и роскоши» с уставным капиталом 25 тысяч рублей и гарантированным кредитом 200 тысяч рублей. Но так как Степан Михайлович не вносил в дело ни копейки, фактически он становился всего лишь служащим – оценщиком и скупщиком.
Антикварный магазин товарищества, вскоре открытый в Москве на улице Герцена близ консерватории, сразу же приобрел известность, причем не только у москвичей, но и у жителей Ленинграда, куда Муссури наведывался регулярно и часто. Еще бы, ведь он давал настоящую цену, не то что Главнаука, и даже мог – правда, за действительно очень редкое произведение искусства – заплатить не рублями, а долларами!
Отлично чувствовал себя после подписания договора и руководитель Мосгосторга Николай Семенович Клёстов, более известный по партийному псевдониму Ангарский. Теперь без каких-либо трудов и затрат он мог пополнять казну государства, получая с Муссури полную стоимость купленных тем вещей в валюте. А значит, появлялась возможность отдаться тому, что было ему ближе всего, – литературе: ведь одновременно он возглавлял и издательство «Недра».
Страсть к книге, вкус к художественным произведениям передались Н. С. Ангарскому, скорее всего, с генами. От отца. Затем ради получения знаний он уехал в Париж, чтобы с головой окунуться в мир европейской культуры. Однако неожиданно для себя сблизился с ленинской группой «Искры», на много лет полностью ушел в революционную деятельность. Нелегально вернувшись в Россию, был сослан, бежал, участвовал в баррикадных боях 1905 года. Создал подпольное издательство, печатавшее нелегальную литературу, Маркса и Ленина.
Затем провел годы в ссылке на Ангаре, где и застало его падение самодержавия.
С марта 1917 года Н. С. Ангарский – член Моссовета, Московского комитета большевиков. После Октября он недолго заведовал юридическим отделом исполкома Моссовета и более четырех лет – издательским, одновременно редактируя журнал «Творчество». И только в 1922 году ему все же удалось целиком отдаться давней страсти: он начал издавать сборники «Недра». Через два года возникло самостоятельное издательство. Здесь Ангарский опубликовал «Дьяволиаду» и «Роковые яйца» Булгакова (пытался пробить через цензуру «Собачье сердце», но потерпел поражение), повести и романы А. Толстого, В. Вересаева, П. Романова, И. Эренбурга, Б. Пильняка, стихи М. Волошина. Большинство этих произведений вскоре на шестьдесят лет оказались под запретом. Выходили в «Недрах» К. Гамсун, Дж. Голсуорси, А. Моруа, М. Пруст, Г.Уэллс… Словом, все лучшее в отечественной и зарубежной литературе.
И все же именно Николай Семенович Ангарский вместе с Марией Федоровной Андреевой сделали первый шаг на том роковом пути, который привел к распродаже национального культурного достояния, к разграблению Эрмитажа. А помог им в этом Наркомфин Российской Федерации.
Операции фирмы «Рудольф Лепке», соглашение с С. М. Муссури никто не скрывал. Да и не было в них ничего такого, что требовало бы соблюдения если не государственной, то хотя бы коммерческой тайны. Ведь мы лишь позволили иностранцам покупать у населения и вывозить из страны только то, что разрешали эксперты Отдела по делам музеев и охране памятников искусства и старины, сохраняя полный контроль за их действиями. Все остальное являлось делом случая да удачи: может, повезет, а может – и нет. Ну а чем больше будет зарубежных антикваров, тем лучше: ведь конкуренция повышала цены, а значит, больше денег оседало в Госбанке. Никто не подозревал, чем обернется приезд в СССР из Вены в сентябре 1927 года еще троих антикваров.
Комиссия госфондов Наркомфина РСФСР, которая получала из музеев страны «немузейные» ценности для продажи в пользу государства и Нарком-проса, также возмечтала заработать валюту: снеслась с советским торгпредством в Австрии и через него пригласила представителей венской аукционной фирмы «Доротеум». Она показала прибывшим – Бауму, Зильберману и Ледереру – свои склады в Москве и Ленинграде, в принципе договорилась о продаже в Вене того, что отберут искусствоведы по соглашению со своим руководством. И грянул грандиозный скандал.
В октябре с дипломатической почтой в Наркомторге СССР получили гневное послание от М. Ф. Андреевой. Не скрывая раздражения, она писала:
«…Считаю необходимым довести до Вашего сведения, что Берлин сейчас полон слухов о грандиозных концессиях, о чрезвычайно льготных условиях договоров, заключаемых в СССР и Наркомторгом, и Наркомпросом.
О договоре Муссури здесь не только известно, но текст договора, переведенный на немецкий язык, имеется в руках немецких фирм, под этот договор ищут денег. Вы представляете себе, как это выгодно для нас и как вредно отзовется на нашей работе, на аукционе, назначенном на 9 ноября.
Я писала Вам в своей записке, что на нашем внутреннем рынке благодаря появлению нескольких закупающих групп создается ажиотаж и частные владельцы уже подняли цены на 200 – 400%, что в дальнейшем сделает покупку вещей на рынке совершенно невозможной…
Только что Севзапгосторг начал рационально и с выгодой для себя экспорт трудного и сложного для реализации антикварного товара, причем не пользуясь никакими льготами, уплачивая все пошлины и налоги, как немедленно появилось несколько конкурентов, что уже само по себе вредно, но когда эти конкуренты – частные лица, как Муссури, или иностранцы, как Ледерер, Баум и Зильберман от венского аукционного дома «Доротеум», наконец какой-то банк для американского миллиардера, совершенно теряешься и не знаешь, что думать…
…Этот вопрос далеко не пустяковый, и было бы чрезвычайно важно, если бы Вы выяснили, в чем дело и урегулировали бы все так, чтобы Севзапгосторг и Госторг в целом получили монополию заготовки и экспорта в этой области, а чтобы наше торгпредство являлось единственным органом, реализующим этот товар за границей…»
Реакция на послание М. Ф. Андреевой последовала незамедлительно, хотя и не совсем такая, как она надеялась. События с этого момента стали развиваться даже слишком стремительно. Удивляться тому не приходится. Наконец был получен ответ на вопрос, давно мучивший руководство Наркомторга СССР: как, за счет чего еще можно расширить экспорт, увеличить тем самым поступление столь необходимой валюты.
Общее мнение руководства наркомата было однозначным: Андреева права и расширять наш экспорт следует за счет антиквариата. Разумеется, никакой особой привилегии, монополии Севзапгосторгу – иными словами, ленинградской конторе Внешторга и берлинскому торгпредству – давать не следует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78