А вскоре Академия наук предприняла и плановые, методические раскопки по всему Причерноморью, или, как оно тогда называлось, Новороссии.
Лучшие умы страны все отчетливее понимали, что государство нуждается в писаной истории, сохранении традиций – словом, в связи времен. Доселе единичные, не связанные последовательной идеей указы начали приобретать отчетливо выраженную целенаправленность. Под влиянием деятельности Академии наук, первых отечественных историков 31 декабря 1826 года по «высочайшему повелению» Николая I управляющий министерством внутренних дел В. Ланской разослал циркуляр, согласно которому требовалось «собрать немедленно следующие сведения по всем губерниям: 1) в каких городах есть остатки древних замков и крепостей или других зданий древности и 2) в каком они положении ныне находятся».
Помимо этого строжайше воспрещалось «таковые здания разрушать», ответственность за что возлагалась на всех «начальников городов и местных полиций».
Тем же циркуляром были затребованы планы исторических зданий, сведения о них: кем и когда эти здания построены, из чего, при каких обстоятельствах разрушились, что интересного из вещей в них еще сохранилось, возможна ли реставрация. Словом, пункт за пунктом именно то, что и на сегодняшний день является обязательным. при составлении паспорта памятника архитектуры.
Поступившие в столицу сведения легли в основу изданной в 1839 – 1841 годах солидной книги «Материалы для статистики Российской империи».
Огромный интерес к истории логично привел и к возникновению археологических обществ, задавшихся целью способствовать выявлению памятников прошлого нашей страны. Первым было создано в 1839 году Одесское археологическое общество. Появление его на осваиваемом юге не случайно. Ведь именно там, в Новороссии, сохранились остатки древнегреческих городов, многочисленные курганы кочевых народов, позволявшие реконструировать самое интереснее, с точки зрения историка той поры, – жизнь классической эпохи.
А в 1846 году археологическое общество было создано и в Петербурге. Очень быстро из узкого кружка коллекционеров – любителей нумизматики да памятников античности – оно превратилось в подлинно ученое собрание. Изменились и его первоначальные цели. Закрепивший их устав подчеркивал, что общество «имеет предметом своих занятий исследование по памятникам древности и старины преимущественно отечественной, и распространение в России археологических сведений вообще».
Все это позволяло надеяться, что отныне судьба памятников искусства и старины, представляющих объект изучения археологов, – и развалины греческих городов-полисов, и скифские курганы, и древние церкви Новгорода, Киева, Пскова, Владимира с уникальными фресками и иконами – в надежных руках. Как много могли бы сделать ученые, объединенные общностью целей и интересов, опирающиеся на пусть и весьма несовершенные законы!
Но этого не произошло.
И Одесское, и Петербургское археологические общества активно способствовали лишь выявлению и научному описании отдельных памятников старины. Подчеркивая свой сугубо частный характер, независимость от государства, они не желали вмешиваться в судьбу памятников даже под угрозой их гибели – ведь те находились в ведении либо государства в лице Синода, министерства внутренних дел, либо частных лиц.
Не изменилось положение и после создания в 1859 году при министерстве императорского двора Археологической комиссии. Это была первая в нашей стране государственная организация, в обязанности которой входило:
«1) разыскание предметов древности, преимущественно относящихся к отечественной истории и жизни народов, обитавших некогда на пространстве, занимаемом ныне Россиею; 2) собирание сведений о находящихся в государстве как народных, так и других памятников древности; 3) ученую оценку открываемых древностей».
Археологическая комиссия была создана для двух целей: с одной стороны, для контроля над всеми археологическими раскопками (ей передавалось преимущественное право на все находки, которые следовало отправлять в Эрмитаж), с другой стороны, ради научной опеки над этими древностями. Но как можно было осуществлять опеку, если не предусматривались в качестве одной из функций комиссии каталогизация и описание выявленных памятников, законодательно не подтверждалось право контроля во время ремонта и реставрации памятников зодчества и живописи? К сожалению, даже такую фактически фиктивную опеку комиссия могла распространить лишь на памятники, которые находили на казенной и общественной земле. Все же остальное, обнаруженное на частной земле, оставалось вне пределов ее компетенции.
Словом, несмотря на большой интерес передовых кругов страны к памятникам старины, отношение к ним государства по-прежнему было равнодушным. Характерным примером подобного отношения стала судьба Коломенского кремля.
В 1848 году главноуправляющий ведомством путей сообщения и публичных зданий представил императору доклад. В нем предлагалось, дабы предупредить несчастные случаи, пришедшие в ветхость крепостные стены в Коломне снести, оставив лишь три башни. К удивлению чиновников, Николай I с этим не согласился. Приказал «стену эту непременно поддерживать» и составить смету на ее ремонт. Однако столь требовательный и придирчивый к исполнению своих приказаний, Николай I так ни разу и не вспомнил о распоряжении относительно творения зодчих.
Почти двадцать лет продолжалась переписка между различными ведомствами, изыскивались источники финансирования ремонта кремля в Коломне. К концу переписки речь шла о сохранении уже только двух башен и части стены.
Пока «вопрос» рассматривался в инстанциях, коломенское городское общество приняло собственное решение – остатки стен снести полностью, а кирпич продать с торгов как строительный материал. Однако Археологическая комиссия, по положению призванная отстаивать спасение Коломенского кремля, не имея никаких прав и полномочий, вынуждена была лишь произвести обмеры еще сохранившейся части архитектурного ансамбля.
Снос кремлевских стен был все же остановлен. Вмешался московский генерал-губернатор князь Долгоруков. А уговорили его, упросили это сделать члены созданного в 1864 году Московского археологического общества. Они, в отличие от коллег из Петербурга и Одессы, пытались предпринять хоть что-то для спасения отечественных памятников культуры.
Не случайно второй пункт повестки дня 1-го археологического съезда, открывшегося в начале марта 1869 года, призывал решить: «Какие должны быть приняты меры к сохранению и приведению в известность памятников как языческой, так и христианской древности в России».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Лучшие умы страны все отчетливее понимали, что государство нуждается в писаной истории, сохранении традиций – словом, в связи времен. Доселе единичные, не связанные последовательной идеей указы начали приобретать отчетливо выраженную целенаправленность. Под влиянием деятельности Академии наук, первых отечественных историков 31 декабря 1826 года по «высочайшему повелению» Николая I управляющий министерством внутренних дел В. Ланской разослал циркуляр, согласно которому требовалось «собрать немедленно следующие сведения по всем губерниям: 1) в каких городах есть остатки древних замков и крепостей или других зданий древности и 2) в каком они положении ныне находятся».
Помимо этого строжайше воспрещалось «таковые здания разрушать», ответственность за что возлагалась на всех «начальников городов и местных полиций».
Тем же циркуляром были затребованы планы исторических зданий, сведения о них: кем и когда эти здания построены, из чего, при каких обстоятельствах разрушились, что интересного из вещей в них еще сохранилось, возможна ли реставрация. Словом, пункт за пунктом именно то, что и на сегодняшний день является обязательным. при составлении паспорта памятника архитектуры.
Поступившие в столицу сведения легли в основу изданной в 1839 – 1841 годах солидной книги «Материалы для статистики Российской империи».
Огромный интерес к истории логично привел и к возникновению археологических обществ, задавшихся целью способствовать выявлению памятников прошлого нашей страны. Первым было создано в 1839 году Одесское археологическое общество. Появление его на осваиваемом юге не случайно. Ведь именно там, в Новороссии, сохранились остатки древнегреческих городов, многочисленные курганы кочевых народов, позволявшие реконструировать самое интереснее, с точки зрения историка той поры, – жизнь классической эпохи.
А в 1846 году археологическое общество было создано и в Петербурге. Очень быстро из узкого кружка коллекционеров – любителей нумизматики да памятников античности – оно превратилось в подлинно ученое собрание. Изменились и его первоначальные цели. Закрепивший их устав подчеркивал, что общество «имеет предметом своих занятий исследование по памятникам древности и старины преимущественно отечественной, и распространение в России археологических сведений вообще».
Все это позволяло надеяться, что отныне судьба памятников искусства и старины, представляющих объект изучения археологов, – и развалины греческих городов-полисов, и скифские курганы, и древние церкви Новгорода, Киева, Пскова, Владимира с уникальными фресками и иконами – в надежных руках. Как много могли бы сделать ученые, объединенные общностью целей и интересов, опирающиеся на пусть и весьма несовершенные законы!
Но этого не произошло.
И Одесское, и Петербургское археологические общества активно способствовали лишь выявлению и научному описании отдельных памятников старины. Подчеркивая свой сугубо частный характер, независимость от государства, они не желали вмешиваться в судьбу памятников даже под угрозой их гибели – ведь те находились в ведении либо государства в лице Синода, министерства внутренних дел, либо частных лиц.
Не изменилось положение и после создания в 1859 году при министерстве императорского двора Археологической комиссии. Это была первая в нашей стране государственная организация, в обязанности которой входило:
«1) разыскание предметов древности, преимущественно относящихся к отечественной истории и жизни народов, обитавших некогда на пространстве, занимаемом ныне Россиею; 2) собирание сведений о находящихся в государстве как народных, так и других памятников древности; 3) ученую оценку открываемых древностей».
Археологическая комиссия была создана для двух целей: с одной стороны, для контроля над всеми археологическими раскопками (ей передавалось преимущественное право на все находки, которые следовало отправлять в Эрмитаж), с другой стороны, ради научной опеки над этими древностями. Но как можно было осуществлять опеку, если не предусматривались в качестве одной из функций комиссии каталогизация и описание выявленных памятников, законодательно не подтверждалось право контроля во время ремонта и реставрации памятников зодчества и живописи? К сожалению, даже такую фактически фиктивную опеку комиссия могла распространить лишь на памятники, которые находили на казенной и общественной земле. Все же остальное, обнаруженное на частной земле, оставалось вне пределов ее компетенции.
Словом, несмотря на большой интерес передовых кругов страны к памятникам старины, отношение к ним государства по-прежнему было равнодушным. Характерным примером подобного отношения стала судьба Коломенского кремля.
В 1848 году главноуправляющий ведомством путей сообщения и публичных зданий представил императору доклад. В нем предлагалось, дабы предупредить несчастные случаи, пришедшие в ветхость крепостные стены в Коломне снести, оставив лишь три башни. К удивлению чиновников, Николай I с этим не согласился. Приказал «стену эту непременно поддерживать» и составить смету на ее ремонт. Однако столь требовательный и придирчивый к исполнению своих приказаний, Николай I так ни разу и не вспомнил о распоряжении относительно творения зодчих.
Почти двадцать лет продолжалась переписка между различными ведомствами, изыскивались источники финансирования ремонта кремля в Коломне. К концу переписки речь шла о сохранении уже только двух башен и части стены.
Пока «вопрос» рассматривался в инстанциях, коломенское городское общество приняло собственное решение – остатки стен снести полностью, а кирпич продать с торгов как строительный материал. Однако Археологическая комиссия, по положению призванная отстаивать спасение Коломенского кремля, не имея никаких прав и полномочий, вынуждена была лишь произвести обмеры еще сохранившейся части архитектурного ансамбля.
Снос кремлевских стен был все же остановлен. Вмешался московский генерал-губернатор князь Долгоруков. А уговорили его, упросили это сделать члены созданного в 1864 году Московского археологического общества. Они, в отличие от коллег из Петербурга и Одессы, пытались предпринять хоть что-то для спасения отечественных памятников культуры.
Не случайно второй пункт повестки дня 1-го археологического съезда, открывшегося в начале марта 1869 года, призывал решить: «Какие должны быть приняты меры к сохранению и приведению в известность памятников как языческой, так и христианской древности в России».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78