— А мы на что?.. — попробовал я ее утешить. — И у нас руки-ноги есть.
Мать в ответ слабо улыбнулась и промолчала. Она-то хорошо знала, что одних только мальчишечьих рук — а мне тогда исполнилось двенадцать лет, — без рабочих навыков да сноровки, для того чтобы накормить семью, недостаточно.
А с едой в доме день ото дня становилось хуже.
И я втайне от матери решился идти на базар. Что продукты надо добывать именно там, в этом я нисколько не сомневался; вопрос заключался в другом — как добывать, каким способом? Ответа на него я не знал, но решил, что на месте как-нибудь все утрясется.
На шумный, всегда многолюдный городской базар попасть из Станички можно было только одним путем — через старые царские казармы. Полуразвалившиеся, с выбитыми окнами и выломанными дверями обветшавшие строения нагоняли страх на местных жителей. Дело в том, что запутанные подземные коридоры и многочисленные подвалы казарм облюбовали в те годы беспризорники, а народец этот, что называется, не верил ни в бога, ни в черта, живя по своим неписаным законам, и потому пользовался в округе самой что ни на есть дурной славой. Чего только про них не говорили! В основном, конечно, все это были сплетни да досужие слухи. Но присказка в таких случаях всегда одна: дескать, дыма без огня не бывает. Мне, досыта наслушавшемуся всяческих ужасов, очень не хотелось показываться одному в этом гиблом месте, но возвращаться домой ни с чем я просто не мог.
Подходя к казармам, я решил, что там, на мое счастье, никого нет. Но, обогнув угол, увидел, что ошибся. На плацу между постройками сгрудились у костра с десяток ребят. Сердце в груди у меня екнуло, но я, не показывая виду, взял себя в руки и даже не замедлил шаг.
То ли неожиданное мое появление, то ли откровенно голодный взгляд, с которым я уставился на висящий над костром закопченный котелок с бурлящим варевом, явно насторожили компанию. Пацаны пытливо, но молча разглядывали меня.
Чувствуя, что надо хоть что-то сказать, я сглотнул набежавшую слюну и кивнул в сторону котелка:
— Здорово пахнет!
Тогда от компании отделился невысокого роста парень в рваном, явно с чужого плеча пиджаке и, окинув меня с ног до головы быстрым оценивающим взглядом, спросил с ухмылкой:
— С ложкой пришел? Или тебе свою дать?
— Дай ему, Зуб! — дурашливо крикнул кто-то от костра. — Дай, не будь жмотом.
И тут же коварный, жесткий удар под ложечку согнул меня пополам, сбив дыхание. Однако на ногах удержаться я все же сумел. А в следующую секунду уже сам Зуб отлетел в сторону — кулак мой в коротком точном замахе уверенно нашел челюсть противника. Однако я знал, что торжествовать рано. На меня тотчас навалились всей сворой. Удары сыпались со всех сторон. Я отбивался как мог, но силы были явно неравными, и мне бы, понятно, несдобровать, если б в дело не вмешался кто-то посторонний.
В самый разгар драки раздался вдруг откуда-то сбоку, чуть ли не из-под земли, как мне тогда почудилось, чей-то резкий и властный голос:
— А ну, шпана, прекратить!..
Человек, столь своевременно прервавший своим вмешательством побоище, и впрямь находился где-то внизу, у самой земли: вместо ног у него торчали обернутые в засаленное тряпье обрубки, плотно прикрученные к доске на четырех колесиках, в руках он держал самодельные колодки, которыми и отталкивался при движении. Инвалид сидел на своей доске по пояс голым, и я мгновенно сумел оценить мощь его тяжелых узловатых рук и великолепно развитой мускулатуры груди и плечевого пояса.
— Кто таков? — строго спросил он меня.
— Женька Савицкий. Из Станички, — охотно дал я о себе необходимые сведения и, помолчав секунду-другую, добавил на всякий случай: — Иду на базар добывать еду.
— Это как — добывать? — удивился инвалид и, видимо, чтобы получше разглядеть свалившегося на его голову чудака, даже приподнялся насколько мог на руках от земли, отчего бугры мышц на них налились и вспухли.
Я сказал, что пока еще не знаю как, но должен же, мол, существовать какой-то способ. Под пристальным взглядом собеседника мне стало неловко, и я на всякий случай прикрыл локтем заплывающий в синяке глаз.
— Эх ты-ы, ду-ура… — сочувственно протянул человек без ног. — А воровать-то умеешь?
Я и сам понял, что последний вопрос задан чисто риторически. Воровать я действительно не умел.
— Все ясно! — язвительно хмыкнул он, глядя, как я смущенно переминаюсь с ноги на ногу. Но в последний миг сменил гнев на милость и молча ткнул пальцем в сторону дымящегося костра.
Верно угадав в этом лаконичном движении приглашающий жест, я через минуту уже сидел в компании беспризорников, усердно жевал сунутый мне ломоть хлеба, попутно отмечая про себя, что в драке досталось не одному мне: у кого виднелся синяк, у кого — кровоподтек на скуле, а у парня, устроившегося напротив меня, кровоточила рассеченная ударом губа. Не остались незамеченными результаты схватки и безногим.
— Драться-то где научился? — как бы ненароком спросил он, прикуривая от уголька махорочную самокрутку. — Хорошо хоть кулаки при тебе, раз уж башка не на месте. Как-никак компенсация… Верно говорю?
Я молча проглотил ядовитое словцо. Ладно, мол, смейся, коли охота есть, в чужой монастырь со своим уставом не ходят. А про себя подумал, что тут у меня и в самом деле порядок. Постоять за себя я всегда умел. И братья, передавая нажитой опыт, не скупились. И сама жизнь учила… Улица в те времена щедростью на культурный досуг не отличалась. Клубов да стадионов в ту пору для рабочего люда не строили. Карты да гармонь — вот, считай, и все тогдашние дворовые развлечения. Не повывелась еще до конца и стенка на стенку. Сходились улица на улицу, слободка на слободку. Дрались без церемоний, серьезно: и крови хватало, и ребра, случалось, крушили друг другу… Но не было в этих схватках ни подлости, ни ненужной злобы. Неписаные, но строго соблюдаемые правила не позволяли, например, бить лежачего, поднимать с земли кирпич или применять оружие; противника каждый обычно выбирал себе по росту и по силе — ведь в стенках сходились и взрослые, и подростки… Ни старшие братья, ни сам я от участия в подобных кулачных потехах никогда не отказывались. Бойцами своими наша Станичка всегда славилась. Ходили мы и на Нахаловку, и на Стандарт, где городские парни гордились своей ловкостью в драке и бесстрашием. Не по возрасту рослый и физически крепкий, я охотно пускал в дело, когда надо, свои кулаки. Так понемногу и набирался опыта…
А опыт этот порой бывал попросту необходим. И не только в той стычке с беспризорниками. Забегая вперед, расскажу об эпизоде, происшедшем несколькими годами позже.
В Новороссийске, как и в любом портовом городе, был морской клуб, где отдыхали и развлекались моряки с иностранных судов — с греческих, английских, турецких, итальянских… В клубе помимо ресторана и помещения для игры в карты имелся также и гимнастический зал с борцовским ковром, с помостом для штанги и гирь, со столами для игры в настольный теннис… Но наибольшей популярностью пользовался боксерский ринг, на котором обычно первенствовали особо охочие до искусства рукопашного боя англичане и американцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130