Я смотрел на Батюка, как он отдает распоряжения, как реагирует на донесения, как воюет.
Первый раз на левой стороне (по случаю 25-летия ВЧК) показалось очень далеко, первый раз сел в "ЗИС", проверяют документы, странно все это было.
Самый для меня трудный период был с 13 сентября, и несколько дальше, как раз накануне подхода 13-ой Дивизии.
Следующий наиболее тяжелый период - это с 14 октября.
Военный Совет переезжал: с высоты 102 переехал в штольню на реку Царицу; пробыли там 7-8 суток.
Нас отрезали от основной группировки, и немец подошел вплотную к КП.
Затем переехали к бензобакам, возле "Красного Октября", там пробыли около месяца. Тогда был пожар, и он раскрыл КП, нельзя было выйти из блиндажа.
В момент доклада убило инструктора Круглова у Васильева. Потом перешли в штольню у завода "Баррикады" (с 7 до 15 октября).
Там нас отжимали на правом фланге от главных сил.
Оттуда пошли в Банный овраг, в трубу КП 284-й дивизии, оттуда ушел к берегу. Нас туда не пустили немецкие автоматчики (получалось, что батальоны были впереди). После этого перебрались на место 1047-го полка.
Когда отдавали высоту 102, мы чувствовали прежде всего неуверенность, не знали, чем кончится.
Крылов - одним словом сказать, молодец. Умно реагируя, быстро давал ценные советы.
Маневр был ограничен. Но - вот разведка помогла выяснить, что подходит 79-я пехотная дивизия, и мы : сманеврировали и парализовали удар.
Мы действовали без резервов, тоненькую линию обороны - вот что мы имели.
Ни разу не было тяжелого положения с боеприпасами и продовольствием. К переходу мы накопили 10 суточных дач.
Были дни, когда мы вывозили 2000-3000 раненых.
149-я бригада Болвинова - это, пожалуй, лучшая из частей - о ней стоит написать.
Болвинов поступил в подчинение Горохова, и Горохов его заслонил. Но Болвинов делает то, что нужно. Он ползал, обвесившись гранатами, от одной огневой точки к другой, и его любили красноармейцы.
Полковник Людвиков и его дивизия. Это молодцы".
Есть собаки, которые очень хорошо различают самолеты. Когда наши летят, хоть над самой головой ревет- никакого внимания. А немецкий - сразу начинают лаять, выть, прячутся. Пусть он даже совсем высоко летит. 364
Мурашев и фельдшер Зайцев приговорены к расстрелу - первый за то, что прострелил себе руку, второй за то, что застрелил немецкого знаменитого летчика, спускавшегося на парашюте с разбитого самолета. Обоим заменили. И оба теперь - лучшие сталинградские снайперы. (Мурашеву 19 лет.)
В новогодний вечер мы уходим от Сталинграда, мы стали Южным Фронтом. Какая грусть! Откуда взялось это чувство разлуки, ни разу на войне я его не испытывал.
Вспомнился мне в день славы тот батальон, который переправился к Горохову, чтобы отвлечь на себя удар. Он весь погиб до последнего человека. Но кто вспомнил этот батальон в день славы? Никто не вспомнит тех, кто переправился в конце октября в ненастную ночь.
Калмыкия
Степь. Снег и желтая пыль, поднятые ветром бело-желтой поземкой по медной дороге. Пустые хатоны. Тишина - какой нет. Дороги минированы. Езжайте вы вперед. Хитрость. - Мы закурим и позавтракаем. - А мы дольем масла! - А мы растопим снег, чтобы долить в радиатор. Жуть минированной дороги. Броневик, грузовик, дальше еще грузовик - разнесенные взрывом.
Мертвые тела бойцов, выброшенные силой взрыва. Лошади с вырванными брюхами - лежат парой, как шли. Опять грузовик. Минобоязнь - это болезнь.
Пусто и тихо. Собака с человеческой костью в зубах бежит вдоль дороги, а за ней вторая поджав хвост.
Хатоны - мужчины ушли.
Коченеры, Шабанеры, Русский дом. Комсомолка Булгакова с ребеночком. Она единственная на район сохранила в кизяках комсомольский билет. Патефоны, уют и жуть. Кругом банды.
Человек, пришедший из плена. Кто он? Шпион или верный человек? Это загадка. На нем тень. Он темный. Он говорит, что прошел 4 тысячи верст пешком. 3 раза бежал. Шел на смерть и под смертью вынес великие страдания взяли его под Смоленском, а вышел он под Элистой. Ему нельзя верить, и ему нельзя не верить. Трагичный человек. В хатоне нет ни одного петуха - бабы их зарезали. Румыны по петушиному крику находят спрятанных кур.
Степь - гладь и волны, туман, пыль, снег, иней, тишина, мерзлая полынь, всадники на полях.
Элиста. Сгоревшая Элиста, и снова, как 15 лет назад, Элиста - это деревня, города больше нет.
Школа.
История изъята, как предмет.
География СССР изъята - взамен физический обзор Европы, как части света (без стран), положение Европы, границы Европы, моря, относящ. к Европе, острова, полуострова, только физический обзор, климатич. условия, горы, поверхность.
Русский язык - нового учебника не дали, старый починили - вырвали все листы, связанные с политикой СССР.
Предложили ребятам вырывать листы. Немец-офицер беседовал с детьми. Он кончал Одесскую гимназию, преподавал химию в старших классах.
Чтение - книга для чтения была изъята ("Горький не писатель, а шарлатан").
Хрестоматия запрещена, ее не изъяли.
Чтение: Пушкин, главу из "Тараса Бульбы", "Заколдованное место", "Медный всадник", "Крестьянские дети", отрывки из "Детства" и "Юности" Аксакова.
Ввели книгу "Что будет после" и журнал "Гитлер освободитель" (Альбрехт "в подвалах ГПУ"),
Арифметика - из задачника изъяты задачи, связанные с советскими делами (задачи - сбить столько-то советских самолетов и пр.).
Введен немецкий язык. Офицер лазил по сумкам ребят, искал невырванные листы. У девочки нашли книгу Ленина, крику было много, но девочку не исключили.
Естествознание - была запрещена последняя глава о происхождении человека.
Немецкому языку - 2 часа в неделю.
Введены наказания - "можете даже бить ребят".
Пение - русские народные песни: "Яблоко спелое", "Дети, в школу собирайтесь".
Школа не была типичной для школ в оккупированной области - немец действовал на свой страх и риск.
"Немец спросил: "А из "Войны и мира" им нельзя почитать?" Я сказала: "Они еще маленькие".
Библиотека. Изъяты: вся политика, Гейне и все советские писатели. "Гаврош" - немец скорчился и сказал: "Что вы, что вы". История Рамбо.
Платили 500 р. в месяц.
Паек.
426 гр. хлеба на работающего в день и 2 кило в неделю на иждивенца. А затем сократили - 2100 на работающего и 1400 на иждивенца. Раз в неделю 300 гр. такого мяса, что мы его не брали.
Немецкий паек получали "метисы" (наполовину немцы). Было объявление: "Все метисы должны зарегистрироваться в комендатуре в своих интересах", им выдавали породистую корову за 1000 руб., шоколад, белую муку, конфеты.
Были русские, приравненные к метисам.
- Меня мучило чувство, что я работала.
Краммс - учительница, к нам относилась свысока.
Когда она уходила, мы говорили: "Пойдем шифровать немецкие сводки".
Батаманджиев - написал статью "Калмык любит свою степь".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128