— Точно не помню.
— Когда ты видел ее в последний раз? — не отставал Бадди. По следу он шел, как ищейка.
— Не помню, — ответил я, покраснев, словно помидор.
— Рози говорила мне, что ты трахаешь Кэролайн, но я ей не верил. Она даже сказала, что Джулиан поделился с ней кое-какими подробностями о той первой ночи, которую ты провел в доме Лероя. Ну и говнюк же ты! Или ты не знаешь, что Лерой, если б застукал вас, замочил не только тебя и Кэролайн, но и меня?
— Я очень сожалею. — Меня действительно терзало чувство вины. Я не решался встретиться взглядом с Бадди. — Я никому не хотел причинять вреда.
— То же самое сказал Адам, — Бадди заговорил, как проповедник, — когда Господь вышвырнул его из рая.
— Но он ушел с Евой. — Я рассмеялся. — А я не беру ее с собой. Так что рай Лероя остается в неприкосновенности.
— Ну ты и нахал. А я-то держал тебя за тихоню-кайка. — Бадди поднялся. — Как насчет завтрака?
В следующий уик-энд мы отобедали с Лероем, Кэролайн и Рози, а двумя днями позже отправились в Филадельфию, чтобы загрузиться на корабль, отплывающий в Европу.
Книга третья
Франция — три франка за литр
ГЛАВА 1
Ноябрьский Париж ничем не напоминал город, о котором слагали песни. Нас он встретил холодом и дождем. Иной раз дождь переходил в град и снег. Замерзшие капельки больно кололи кожу. Это в Штатах шел или дождь, или снег. Никогда я так не мерз, как по прибытии в Париж.
Но, как выяснилось, причин жаловаться у меня не было. Холодные месяцы мы коротали в теплых казармах, а не в засыпанных снегом окопах, которые видели в информационных роликах о сражениях с немцами.
Мы понимали, что на фронте идут тяжелые бои, и по состоянию джипов, которые привозили нам для ремонта. Работали мы круглосуточно, в три смены, чтобы привести машины в рабочее состояние и вновь отправить на фронт. Но многие джипы ремонту не подлежали. Их отправляли на большой пустырь за казармами, превращенный в свалку.
Бадди, произведенный в старшие сержанты, занялся организацией досуга. И вскоре каждый вечер в казарме играли как в кости, так и в покер. Игра велась по-честному. Это Бадди перенял от своего кузена Лероя. Сам он не играл, получая пять процентов с каждого выигрыша. Поскольку на ремонтной базе работали больше двухсот солдат, мини-казино имело приличные обороты.
Как-то утром Бадди еще до завтрака подошел к моей койке. Он рассказал, что прошлым вечером у него состоялся разговор с другим старшим сержантом. Тот хотел, чтобы Бадди отдавал ему двадцать пять процентов своей доли. В противном случае он пообещал поднять шум и прикрыть всю лавочку. Бадди взял его в долю. Поэтому мини-казино продолжило работу. Кто хотел, тот весело проводил время, а Бадди и старший сержант неплохо на этом зарабатывали.
Я же нашел для себя другие развлечения. Я встретился с человеком, которого порекомендовала мне Кэролайн, Полем Ренаром. Он полностью соответствовал своей фамилии (Renard, как я выяснил, по-французски — лиса). И он действительно напоминал лису. Как внешне, так и по поведению. Умный, хваткий, не упускавший открывающихся перед ним возможностей. Он и Кэролайн встретились в «Мулен Руж», где Поль Ренар работал менеджером. А на стороне он вел дела многих девушек. Они все доверяли ему, потому что видели в нем своего: Поль был гомосексуалистом. Именно он познакомил Кэролайн с Лероем. Поначалу Кэролайн беспокоилась, что они не смогут жить вместе, но Ренар заверил ее, что все будет в лучшем виде. Он знал, какие у Лероя связи в Америке и как он богат, а потому посоветовал Кэролайн не обращать внимания на различия в цвете кожи. В конце концов во Франции Джозефину Бейкер любили многие, черные и белые, и она любила их всех. Во французской артистической тусовке цвет кожи не имел никакого значения. Поль заверил Кэролайн, что Лерой даст ей все, что она только пожелает. Если она выйдет за него замуж, сбудутся все ее мечты. Они оставались друзьями, и Кэролайн написала Полю обо мне, предупредив, что я появлюсь в его клубе.
Война открыла перед Полем новые горизонты, Он покинул «Мулен Руж» и нашел два приносящих прибыль кабаре, владельцев которых призвали во французскую армию. Одно находилось в Клиши, второе — на Монмартре. Кабаре эти ориентировались преимущественно на семейные пары, но Ренар перепрофилировал их в соответствии с велениями времени. Клуб на Монмартре получил название «Страсти Монмартра». Основными посетителями были новые туристы, то есть солдаты. Каждый вечер там показывали стриптиз. Выступающие на сцене девушки не отказывались ни от шампанского, ни от секса.
Кабаре в Клиши ориентировалось на гомосексуалистов, ту среду, в которой вращался Поль. Шоу немногим отличалось от монмартрского, только девушки были красивее и умнее. Они с удовольствием принимали от посетителей бокал шампанского, но о сексуальных услугах в этом респектабельном заведении не могло быть и речи. Второй свой клуб Поль Ренар назвал «Голубая нота». Поль первым стал заводить пластинки в антрактах между отделениями шоу. И приветствовал танцы под льющуюся из динамиков музыку. Мужчины могли танцевать с мужчинами, женщины — с женщинами, мужчины — с женщинами, каждый имел право на собственный выбор. И лишь когда в клуб стали приходить американские солдаты, работавшие на заводе «Ситроен», где ремонтировались джипы, Поль Ренар внес определенные изменения в жизнь «Голубой ноты». Большинство американцев понятия не имели, что здесь собираются голубые, поэтому Поль просто разделил зал надвое широким проходом, который шел от дверей к сцене. Геи занимали левую половину. Бисексуалы — правую. И Поль разрешал посетителям самим определяться с той половиной зала, в которой они хотели бы провести вечер. Сами видите, он проявлял ангельскую терпимость.
Я познакомился с Полем в начале декабря. Бадди и я первый раз получили увольнительную на уик-энд. Мы кружили на джипе по Парижу, заглядывая в разные бистро и бары. Прежде всего мы обнаружили, что все очень дорого. Везде работали девушки. В американцах они видели богатых и глупых дойных коров.
Глупых потому, что мы не умели говорить по-французски. В каждом баре, куда мы заглядывали, к нам подсаживались девушки, которые говорили по-английски, пусть и с милым акцентом. Но говорить они могли только о шампанском и сексе. Мы высмеивали официанта, подскакивающего к нашему столику с бутылкой шампанского, и просили пива. Разумеется, пиво нам приносили, но по цене шампанского. Даже за пачку сигарет с нас брали в пять раз больше, чем с французов.
Вторую половину дня мы провели на Елисейских полях, а к вечеру вернулись в Клиши. Вот тут я и достал письмо, которое Кэролайн написала Полю Ренару. К, счастью, она указала и адрес «Голубой ноты». В десять вечера мы подъехали к клубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
— Когда ты видел ее в последний раз? — не отставал Бадди. По следу он шел, как ищейка.
— Не помню, — ответил я, покраснев, словно помидор.
— Рози говорила мне, что ты трахаешь Кэролайн, но я ей не верил. Она даже сказала, что Джулиан поделился с ней кое-какими подробностями о той первой ночи, которую ты провел в доме Лероя. Ну и говнюк же ты! Или ты не знаешь, что Лерой, если б застукал вас, замочил не только тебя и Кэролайн, но и меня?
— Я очень сожалею. — Меня действительно терзало чувство вины. Я не решался встретиться взглядом с Бадди. — Я никому не хотел причинять вреда.
— То же самое сказал Адам, — Бадди заговорил, как проповедник, — когда Господь вышвырнул его из рая.
— Но он ушел с Евой. — Я рассмеялся. — А я не беру ее с собой. Так что рай Лероя остается в неприкосновенности.
— Ну ты и нахал. А я-то держал тебя за тихоню-кайка. — Бадди поднялся. — Как насчет завтрака?
В следующий уик-энд мы отобедали с Лероем, Кэролайн и Рози, а двумя днями позже отправились в Филадельфию, чтобы загрузиться на корабль, отплывающий в Европу.
Книга третья
Франция — три франка за литр
ГЛАВА 1
Ноябрьский Париж ничем не напоминал город, о котором слагали песни. Нас он встретил холодом и дождем. Иной раз дождь переходил в град и снег. Замерзшие капельки больно кололи кожу. Это в Штатах шел или дождь, или снег. Никогда я так не мерз, как по прибытии в Париж.
Но, как выяснилось, причин жаловаться у меня не было. Холодные месяцы мы коротали в теплых казармах, а не в засыпанных снегом окопах, которые видели в информационных роликах о сражениях с немцами.
Мы понимали, что на фронте идут тяжелые бои, и по состоянию джипов, которые привозили нам для ремонта. Работали мы круглосуточно, в три смены, чтобы привести машины в рабочее состояние и вновь отправить на фронт. Но многие джипы ремонту не подлежали. Их отправляли на большой пустырь за казармами, превращенный в свалку.
Бадди, произведенный в старшие сержанты, занялся организацией досуга. И вскоре каждый вечер в казарме играли как в кости, так и в покер. Игра велась по-честному. Это Бадди перенял от своего кузена Лероя. Сам он не играл, получая пять процентов с каждого выигрыша. Поскольку на ремонтной базе работали больше двухсот солдат, мини-казино имело приличные обороты.
Как-то утром Бадди еще до завтрака подошел к моей койке. Он рассказал, что прошлым вечером у него состоялся разговор с другим старшим сержантом. Тот хотел, чтобы Бадди отдавал ему двадцать пять процентов своей доли. В противном случае он пообещал поднять шум и прикрыть всю лавочку. Бадди взял его в долю. Поэтому мини-казино продолжило работу. Кто хотел, тот весело проводил время, а Бадди и старший сержант неплохо на этом зарабатывали.
Я же нашел для себя другие развлечения. Я встретился с человеком, которого порекомендовала мне Кэролайн, Полем Ренаром. Он полностью соответствовал своей фамилии (Renard, как я выяснил, по-французски — лиса). И он действительно напоминал лису. Как внешне, так и по поведению. Умный, хваткий, не упускавший открывающихся перед ним возможностей. Он и Кэролайн встретились в «Мулен Руж», где Поль Ренар работал менеджером. А на стороне он вел дела многих девушек. Они все доверяли ему, потому что видели в нем своего: Поль был гомосексуалистом. Именно он познакомил Кэролайн с Лероем. Поначалу Кэролайн беспокоилась, что они не смогут жить вместе, но Ренар заверил ее, что все будет в лучшем виде. Он знал, какие у Лероя связи в Америке и как он богат, а потому посоветовал Кэролайн не обращать внимания на различия в цвете кожи. В конце концов во Франции Джозефину Бейкер любили многие, черные и белые, и она любила их всех. Во французской артистической тусовке цвет кожи не имел никакого значения. Поль заверил Кэролайн, что Лерой даст ей все, что она только пожелает. Если она выйдет за него замуж, сбудутся все ее мечты. Они оставались друзьями, и Кэролайн написала Полю обо мне, предупредив, что я появлюсь в его клубе.
Война открыла перед Полем новые горизонты, Он покинул «Мулен Руж» и нашел два приносящих прибыль кабаре, владельцев которых призвали во французскую армию. Одно находилось в Клиши, второе — на Монмартре. Кабаре эти ориентировались преимущественно на семейные пары, но Ренар перепрофилировал их в соответствии с велениями времени. Клуб на Монмартре получил название «Страсти Монмартра». Основными посетителями были новые туристы, то есть солдаты. Каждый вечер там показывали стриптиз. Выступающие на сцене девушки не отказывались ни от шампанского, ни от секса.
Кабаре в Клиши ориентировалось на гомосексуалистов, ту среду, в которой вращался Поль. Шоу немногим отличалось от монмартрского, только девушки были красивее и умнее. Они с удовольствием принимали от посетителей бокал шампанского, но о сексуальных услугах в этом респектабельном заведении не могло быть и речи. Второй свой клуб Поль Ренар назвал «Голубая нота». Поль первым стал заводить пластинки в антрактах между отделениями шоу. И приветствовал танцы под льющуюся из динамиков музыку. Мужчины могли танцевать с мужчинами, женщины — с женщинами, мужчины — с женщинами, каждый имел право на собственный выбор. И лишь когда в клуб стали приходить американские солдаты, работавшие на заводе «Ситроен», где ремонтировались джипы, Поль Ренар внес определенные изменения в жизнь «Голубой ноты». Большинство американцев понятия не имели, что здесь собираются голубые, поэтому Поль просто разделил зал надвое широким проходом, который шел от дверей к сцене. Геи занимали левую половину. Бисексуалы — правую. И Поль разрешал посетителям самим определяться с той половиной зала, в которой они хотели бы провести вечер. Сами видите, он проявлял ангельскую терпимость.
Я познакомился с Полем в начале декабря. Бадди и я первый раз получили увольнительную на уик-энд. Мы кружили на джипе по Парижу, заглядывая в разные бистро и бары. Прежде всего мы обнаружили, что все очень дорого. Везде работали девушки. В американцах они видели богатых и глупых дойных коров.
Глупых потому, что мы не умели говорить по-французски. В каждом баре, куда мы заглядывали, к нам подсаживались девушки, которые говорили по-английски, пусть и с милым акцентом. Но говорить они могли только о шампанском и сексе. Мы высмеивали официанта, подскакивающего к нашему столику с бутылкой шампанского, и просили пива. Разумеется, пиво нам приносили, но по цене шампанского. Даже за пачку сигарет с нас брали в пять раз больше, чем с французов.
Вторую половину дня мы провели на Елисейских полях, а к вечеру вернулись в Клиши. Вот тут я и достал письмо, которое Кэролайн написала Полю Ренару. К, счастью, она указала и адрес «Голубой ноты». В десять вечера мы подъехали к клубу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76