Сегодня в казино было больше тысячи человек.
— Послушай, — сказал Бейкер, — перезвони мне через час. Я хочу связаться с Майами и убедиться, что с Ваниколой все в порядке.
— О'кей, — сказал Джордан и отключился.
Бейкер нажал на кнопку телефона, вызывая оператора.
— Соедините меня со специальным агентом Стэнли в Майами-Бич, — сказал он.
Они знают свидетелей, подумал он про себя, ожидая телефонного звонка. Они знают. Вся эта секретность, все меры предосторожности ничего не стоят.
Они знают.
Глава 7
В комнате было тихо, только слышалось ее спокойное дыхание во сне. Он лежал, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Прошло столько лет, что он почти забыл об этом.
Война. Ничего подобного с тех пор не бывало. Все остальное суррогат. Суррогат смерти. Огромная опасность, страшное возбуждение, чувство силы, которое пронизывает тело, дают понять, что страх смерти, таящийся внутри тебя, просится наружу, приближая тебя к твоему собственному предназначению.
Он лениво улыбнулся в темноту, блаженная нега охватила его тело. Потянулся за сигаретой на ночном столике. Пачка была пуста.
Он осторожно встал с кровати и пересек комнату. Подойдя к туалетному столику, вытащил сигарету из лежавшей на нем пачки и прикурил. Через двери балкона было видно, как серые полоски рассвета медленно заполняют горизонт.
— Чезаре, — прошептала она с кровати.
Он обернулся, но не мог рассмотреть ее в темноте.
— Да?
— Открой вторую бутылку шампанского. — Ее голос был несколько охрипшим после сна.
— Мы уже ее открыли, — ответил он.
— Но я все равно умираю от жажды, — сказала она тоном маленькой девочки. Чезаре рассмеялся почти неслышно.
— Ты ненасытная женщина. Он услышал шелест простыней — она села на кровати.
— Что же я могу поделать, если меня мучит жажда?
Он снова рассмеялся.
— Могу тебя понять, — ответил он и прошел на балкон.
Было все еще темно, издалека доносился стрекот сверчков и слабый сухой шепот ветра пустыни. Темная синева неба освещалась зарождающимся утром. Он наклонился над перилами, глядя на пустыню.
Она вышла на балкон и встала за его спиной. Он не повернулся. Она подошла к нему ближе и, просунув руки ему под мышки, обхватила его грудь, положив голову на его голую спину.
— Скоро наступит утро, — сказала она.
— Я знаю, — ответил он.
Она прижалась губами к его плечу.
— У тебя гладкая кожа, чистая и нежная. Иногда я удивляюсь, откуда берется вся эта неистовая ярость в гонках. Я не встречала человека, который походил бы на тебя.
Он засмеялся и обернулся к ней.
— Должно быть, таким меня сделали вина, которые я выпил, будучи мальчишкой. Считается, что вина Сицилии хорошо действуют на кровь и кожу.
Она посмотрела ему в лицо. В нем было что-то такое, чего она никогда не сможет понять.
— Когда мы занимаемся любовью, почему ты всегда твердишь, что умираешь? — заинтересованно спросила она. — Что за странная вещь, говорить об этом в такой момент.
Он улыбнулся.
— Мы, итальянцы, так это называем. Маленькая смерть.
— Почему? — спросила она. — Когда все внутри тебя раскрывается и как бы заново рождается, почему ты говоришь, что это похоже на умирание?
Улыбка сбежала с его губ.
— Разве это не так? Разве каждое рождение не является началом смерти? Ты не чувствуешь эту боль?
Она покачала головой.
— Нет. Только возрастающую радость. — Она посмотрела в его глаза. — Возможно, в этом заключается разница между нами. Возможно, именно поэтому, даже когда ты наиболее близок мне, я чувствую, что какая-то часть тебя далека от меня — в том мире, о котором я ничего не знаю.
— Глупости, — сказал он.
— Нет, правда, — быстро ответила она. — Так ты смотрел, когда несли мимо нас этого мужчину. В какой-то миг я почувствовала себя тобой, как раз в той комнате, где находились все эти люди. В следующий момент они прошли мимо, и ты исчез. Он был мертв, верно?
Он взглянул на нее. , — Почему ты так считаешь?
— Он был мертв, — прошептала она. — Я это поняла по выражению твоего лица. Ты знал. Больше никто не знал, но ты знал.
— Что за глупости ты говоришь, — сказал он небрежно. — Как я мог знать? Она покачала головой.
— Не знаю. Но у тебя было такое же выражение лица, как тогда, когда ты вышел из здания в первый день нашего путешествия. Потом, в самолете, мы развернули газеты и прочитали об убийстве человека в здании суда, у которого мы остановились.
Она склонила голову на его грудь и не увидела, как на его лице медленно появляется напряженное выражение.
— Мне не нужно читать завтрашние газеты, чтобы узнать, что этот человек внизу убит. Я могу это чувствовать. Интересно, как будет в Майами? — сказала она.
Чезаре подумал, может ли она чувствовать, как начинает глухо биться сердце по всей его плоти. Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более непринужденно:
— Как всегда. Солнечно и тепло. Она посмотрела ему в глаза.
— Это не то, что я имела в виду, дорогой. Я подумала: неужели там тоже кто-то умрет?
Пелена спала с его глаз, и она глубоко заглянула в них.
— Люди умирают везде и каждый день, — сказал он.
Она почувствовала себя почти загипнотизированной.
— Ты случайно не Ангел смерти, дорогой?
Он неожиданно рассмеялся, а его глаза вновь покрылись пеленой.
— Что ты говоришь, это же несерьезно.
— Нет, конечно, — заговорила она медленно. — Просто однажды мне попался рассказ о девушке, которая полюбила Ангела смерти.
Его рука обхватила ее голову и прижала теснее к своей груди.
— И что же случилось с ней? — спросил он.
Он чувствовал, как ее губы коснулись его груди.
— Она умерла. Когда он понял, что она знает, кто он, Ангел смерти был вынужден взять ее с собой. — Она подняла голову, посмотрела на него и неожиданно спросила:
— Ты возьмешь меня с собой, Чезаре?
Его рука сжала прядь ее длинных спадающих на плечи волос и повернула ее голову так, чтобы она могла видеть его.
— Я возьму тебя с собой, — сказал он и грубо впился в ее губы.
Свободной рукой он сжал ее грудь и почувствовал затрудненное из-за боли дыхание. Она сумела отвернуть от него лицо и громко крикнула:
— Чезаре! Ты делаешь мне больно! Он нагнул ее лицо к своей голой груди и стал медленно водить ее голову по расширяющемуся кругу, не ослабляя давления на грудь. Услышал, как она тихо застонала, и внутри него начал нарастать стремительный поток. Круг стал шире, теперь она, медленно опустившись на колени, стонала беспрерывно.
Он стиснул ее сильнее, и ,она громко вскрикнула:
— Чезаре! Прекрати, пожалуйста, прекрати! Больно, я больше не могу выносить эту боль!
Сейчас он улыбался. Внутри него бушевала сила. И жизнь. И смерть. Казалось, его голос донесся откуда-то издалека:
— Настало время, чтобы ты узнала, моя дорогая, каким исключительно приятным может быть ощущение боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Послушай, — сказал Бейкер, — перезвони мне через час. Я хочу связаться с Майами и убедиться, что с Ваниколой все в порядке.
— О'кей, — сказал Джордан и отключился.
Бейкер нажал на кнопку телефона, вызывая оператора.
— Соедините меня со специальным агентом Стэнли в Майами-Бич, — сказал он.
Они знают свидетелей, подумал он про себя, ожидая телефонного звонка. Они знают. Вся эта секретность, все меры предосторожности ничего не стоят.
Они знают.
Глава 7
В комнате было тихо, только слышалось ее спокойное дыхание во сне. Он лежал, уставившись в потолок широко раскрытыми глазами. Прошло столько лет, что он почти забыл об этом.
Война. Ничего подобного с тех пор не бывало. Все остальное суррогат. Суррогат смерти. Огромная опасность, страшное возбуждение, чувство силы, которое пронизывает тело, дают понять, что страх смерти, таящийся внутри тебя, просится наружу, приближая тебя к твоему собственному предназначению.
Он лениво улыбнулся в темноту, блаженная нега охватила его тело. Потянулся за сигаретой на ночном столике. Пачка была пуста.
Он осторожно встал с кровати и пересек комнату. Подойдя к туалетному столику, вытащил сигарету из лежавшей на нем пачки и прикурил. Через двери балкона было видно, как серые полоски рассвета медленно заполняют горизонт.
— Чезаре, — прошептала она с кровати.
Он обернулся, но не мог рассмотреть ее в темноте.
— Да?
— Открой вторую бутылку шампанского. — Ее голос был несколько охрипшим после сна.
— Мы уже ее открыли, — ответил он.
— Но я все равно умираю от жажды, — сказала она тоном маленькой девочки. Чезаре рассмеялся почти неслышно.
— Ты ненасытная женщина. Он услышал шелест простыней — она села на кровати.
— Что же я могу поделать, если меня мучит жажда?
Он снова рассмеялся.
— Могу тебя понять, — ответил он и прошел на балкон.
Было все еще темно, издалека доносился стрекот сверчков и слабый сухой шепот ветра пустыни. Темная синева неба освещалась зарождающимся утром. Он наклонился над перилами, глядя на пустыню.
Она вышла на балкон и встала за его спиной. Он не повернулся. Она подошла к нему ближе и, просунув руки ему под мышки, обхватила его грудь, положив голову на его голую спину.
— Скоро наступит утро, — сказала она.
— Я знаю, — ответил он.
Она прижалась губами к его плечу.
— У тебя гладкая кожа, чистая и нежная. Иногда я удивляюсь, откуда берется вся эта неистовая ярость в гонках. Я не встречала человека, который походил бы на тебя.
Он засмеялся и обернулся к ней.
— Должно быть, таким меня сделали вина, которые я выпил, будучи мальчишкой. Считается, что вина Сицилии хорошо действуют на кровь и кожу.
Она посмотрела ему в лицо. В нем было что-то такое, чего она никогда не сможет понять.
— Когда мы занимаемся любовью, почему ты всегда твердишь, что умираешь? — заинтересованно спросила она. — Что за странная вещь, говорить об этом в такой момент.
Он улыбнулся.
— Мы, итальянцы, так это называем. Маленькая смерть.
— Почему? — спросила она. — Когда все внутри тебя раскрывается и как бы заново рождается, почему ты говоришь, что это похоже на умирание?
Улыбка сбежала с его губ.
— Разве это не так? Разве каждое рождение не является началом смерти? Ты не чувствуешь эту боль?
Она покачала головой.
— Нет. Только возрастающую радость. — Она посмотрела в его глаза. — Возможно, в этом заключается разница между нами. Возможно, именно поэтому, даже когда ты наиболее близок мне, я чувствую, что какая-то часть тебя далека от меня — в том мире, о котором я ничего не знаю.
— Глупости, — сказал он.
— Нет, правда, — быстро ответила она. — Так ты смотрел, когда несли мимо нас этого мужчину. В какой-то миг я почувствовала себя тобой, как раз в той комнате, где находились все эти люди. В следующий момент они прошли мимо, и ты исчез. Он был мертв, верно?
Он взглянул на нее. , — Почему ты так считаешь?
— Он был мертв, — прошептала она. — Я это поняла по выражению твоего лица. Ты знал. Больше никто не знал, но ты знал.
— Что за глупости ты говоришь, — сказал он небрежно. — Как я мог знать? Она покачала головой.
— Не знаю. Но у тебя было такое же выражение лица, как тогда, когда ты вышел из здания в первый день нашего путешествия. Потом, в самолете, мы развернули газеты и прочитали об убийстве человека в здании суда, у которого мы остановились.
Она склонила голову на его грудь и не увидела, как на его лице медленно появляется напряженное выражение.
— Мне не нужно читать завтрашние газеты, чтобы узнать, что этот человек внизу убит. Я могу это чувствовать. Интересно, как будет в Майами? — сказала она.
Чезаре подумал, может ли она чувствовать, как начинает глухо биться сердце по всей его плоти. Он постарался, чтобы его голос звучал как можно более непринужденно:
— Как всегда. Солнечно и тепло. Она посмотрела ему в глаза.
— Это не то, что я имела в виду, дорогой. Я подумала: неужели там тоже кто-то умрет?
Пелена спала с его глаз, и она глубоко заглянула в них.
— Люди умирают везде и каждый день, — сказал он.
Она почувствовала себя почти загипнотизированной.
— Ты случайно не Ангел смерти, дорогой?
Он неожиданно рассмеялся, а его глаза вновь покрылись пеленой.
— Что ты говоришь, это же несерьезно.
— Нет, конечно, — заговорила она медленно. — Просто однажды мне попался рассказ о девушке, которая полюбила Ангела смерти.
Его рука обхватила ее голову и прижала теснее к своей груди.
— И что же случилось с ней? — спросил он.
Он чувствовал, как ее губы коснулись его груди.
— Она умерла. Когда он понял, что она знает, кто он, Ангел смерти был вынужден взять ее с собой. — Она подняла голову, посмотрела на него и неожиданно спросила:
— Ты возьмешь меня с собой, Чезаре?
Его рука сжала прядь ее длинных спадающих на плечи волос и повернула ее голову так, чтобы она могла видеть его.
— Я возьму тебя с собой, — сказал он и грубо впился в ее губы.
Свободной рукой он сжал ее грудь и почувствовал затрудненное из-за боли дыхание. Она сумела отвернуть от него лицо и громко крикнула:
— Чезаре! Ты делаешь мне больно! Он нагнул ее лицо к своей голой груди и стал медленно водить ее голову по расширяющемуся кругу, не ослабляя давления на грудь. Услышал, как она тихо застонала, и внутри него начал нарастать стремительный поток. Круг стал шире, теперь она, медленно опустившись на колени, стонала беспрерывно.
Он стиснул ее сильнее, и ,она громко вскрикнула:
— Чезаре! Прекрати, пожалуйста, прекрати! Больно, я больше не могу выносить эту боль!
Сейчас он улыбался. Внутри него бушевала сила. И жизнь. И смерть. Казалось, его голос донесся откуда-то издалека:
— Настало время, чтобы ты узнала, моя дорогая, каким исключительно приятным может быть ощущение боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48