Что же задержало вас до шести тридцати?
– До шести двадцати двух. Целый ряд различных непредвиденных обстоятельств. Лестрейд опоздал на наше совещание, медсестра спрятала мою одежду, потом принесли пострадавшего парня, и я договаривался с медицинским персоналом, чтобы вновь прибывшего положили вместо меня; когда я наконец добрался до дома, то оказалось, что там полно полиции, и мне пришлось ждать, пока они уйдут на обед, и только тогда я пробрался в дом, чтобы взять все, что мне было нужно, и осмотреть то, что осталось от улья. Спасибо Уиллу, если бы не он, мне бы ни за что не справиться. Кроме того, я опоздал на поезд, а в Оксфорде никак не мог поймать такси.
– А почему бы вам было не позвонить из больницы? Или не послать телеграмму?
– Я послал телеграмму. Томасу. С какой-то крохотной станции, где, мне кажется, поезда останавливаются самое большое шесть раз в год. А в Оксфорде я позвонил ему и сказал, чтобы он ничего тебе не говорил.
– Но, Холмс, что побудило вас приехать? Почему вы решили, что мне угрожает опасность? Или это была простая предосторожность? – Он выглядел каким-то скованным, но вовсе не из-за больной спины. – У вас была какая-нибудь причина...
– Нет! – Это последнее слово, произнесенное мною, заставило его повысить голос, и нам стало ясно, что в его действиях не было никакой логической последовательности. – Нет, это было просто наваждение. Здравый смысл требовал, чтобы я оставался на месте преступления, предварительно известив тебя, чтобы была начеку, но я... честно говоря, я не смог подчиниться логике. Я только и думал о том, как бы побыстрее добраться до твоей двери, и когда обнаружил, что в состоянии ходить, тут же отправился к тебе.
– Как странно, – сказала я. – Я хотела было привести очередной контраргумент, но, немного подумав, решила, что не стоит. – Очень странно, – повторила я, – но все же приятно. Если бы не вы, я почти наверняка воспользовалась бы дверью, поскольку там были лишь две царапины на замочной скважине, один маленький листик и кусочек грязи на подоконнике.
С чувством облегчения Холмс ответил:
– Ты бы это заметила.
– Может быть. Но вряд ли додумалась бы до того, чтобы забраться наверх по плющу, да еще в такую жуткую ночь. Я сильно сомневаюсь на этот счет. В любом случае, вы пришли, обнаружили и обезвредили взрывное устройство. Кстати, а как сами-то вы попали ко мне, тоже по плющу? С такой спиной – вряд ли. Или вам удалось обезвредить бомбу не входя в комнату, стоя за дверью?
Холмс встретился глазами с братом и покачал головой.
– Учеба сделала ее совсем сумасшедшей, – произнес он и повернулся ко мне. – Рассел, всегда есть альтернатива. Альтернатива, Рассел.
Я замерла в изумлении, затем признала поражение.
– Лестница, Рассел. Во дворе стояла приставная лестница. Ты, должно быть, видела ее в течение последних нескольких недель.
Холмс и его брат разразились смехом, когда увидели выражение моего лица.
– Ну, хорошо, я совершенно упустила это из виду. Итак, вы взобрались по лестнице, обезвредили бомбу, спустились вниз, убрали лестницу и вернулись через коридор, оставив один листик и отпечаток лапы в конверте. Но, Холмс, вы не могли уж очень-то разминуться с Диксоном. Ведь все шло практически одно за одним.
– Думаю, мы разошлись на улице, но не разглядели друг друга за пеленой дождя.
– Это говорит о том, что Диксон или его босс были обо мне хорошо осведомлены. Преступник знал, где находятся мой комнаты. Он также знал, что миссис Томас будет убираться в них, и ждал, пока она уйдет. Это он мог видеть с улицы. Он поднялся по плющу в темноте, залез в окно и установил свой смертоносный сюрприз... – Я вспомнила, что хотела спросить у Майкрофта: – А мог он выйти через дверь после того, как установил бомбу?
– Конечно. Она была подготовлена таким образом, что устанавливалась на боевой взвод, когда дверь закрывалась.
– После он вышел через окно и исчез, и все это заняло у него чуть больше часа. Шустрый человек был этот мистер Диксон.
– И все же спустя тридцать часов он совершает фатальную для себя ошибку и погибает при взрыве в доме Уотсона, – задумчиво произнес Холмс.
– Наша юная леди напомнила мне о другом факте, над которым также стоит задуматься, – заметил Майкрофт Холмс. – Это осведомленность Диксона о ее привычках. То же самое можно сказать и в отношении тебя.
– То, что я проверяю ульи перед сном? Но, по-моему, так делает большинство пчеловодов, разве нет?
– Но ты же сам объявил во всеуслышание, что это твоя привычка, – в своей книге, не так ли?
– Да, это верно, к тому же, не случись это вечером, произошло бы утром.
– Не вижу большой разницы, – вздохнул Майкрофт.
– Думаю, надо было купить собаку, – с сожалением сказал Холмс.
– Однако ни в одном официальном отчете не упоминается имя мисс Рассел.
– Вне всякого сомнения, в деревне все знают о нашем сотрудничестве.
– Итак, этот парень читал твою книгу, знает деревню и знает Оксфорд.
– Возможно, Лестрейду удастся узнать что-нибудь по этому поводу.
– И надо еще иметь в виду, что он использовал, точнее использует, детей в качестве посланников.
– Довольно не похоже на обычных моих знакомцев, замечаешь?
– Да, ты говорил, но Уотсон сегодня забыл о том, что они предпочитают себя не обнаруживать.
– Мне не нравится то, что убийца использует детей, – произнес Холмс.
– Да, и это пагубно сказывается на их морали, надо думать, мешает их сну.
– И их учебе, – добавил нравоучительно Холмс.
– Но кто? – вырвалось у меня. – Кто это может быть? Не думаю, что у вас много врагов, которые ненавидят вас так сильно, что хотят смерти не только вашей, но и всех ваших друзей, и не жалеют денег на наблюдателей и террористов, к тому же они достаточно умны, чтобы организовать все это на таком уровне.
– Я все время думал над этим вопросом, Рассел, но без всякого результата. Есть немало таких, что подходят под первую категорию, кое-кто из них располагает солидными финансами, но я не могу припомнить никого, кто подходил бы под третью. Мне непонятно, чей сильный ум стоит за всем этим.
– Вы говорите, это сильный ум, да? – спросила я.
– Да, бесспорно, он умен. Умный, целеустремленный, по меньшей мере состоятельный и абсолютно безжалостный.
– Похоже на Мориарти, – бросила я в шутку, но он воспринял это всерьез.
– Да, в точности он.
– Но, Холмс, вы же не имеете в виду...
– Нет-нет, – поспешно добавил он, – рассказ Уотсона абсолютно точен. Он мертв. Это похоже на другого Мориарти, о котором мы не знаем. Кажется, для меня пришло время возобновить старые связи с преступным миром этого славного города. – Его глаза заблестели, а у меня замерло сердце.
– Сегодня? Но ведь ваш брат...
– Майкрофт вращается в гораздо более высоких кругах, чем те, что я имею в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
– До шести двадцати двух. Целый ряд различных непредвиденных обстоятельств. Лестрейд опоздал на наше совещание, медсестра спрятала мою одежду, потом принесли пострадавшего парня, и я договаривался с медицинским персоналом, чтобы вновь прибывшего положили вместо меня; когда я наконец добрался до дома, то оказалось, что там полно полиции, и мне пришлось ждать, пока они уйдут на обед, и только тогда я пробрался в дом, чтобы взять все, что мне было нужно, и осмотреть то, что осталось от улья. Спасибо Уиллу, если бы не он, мне бы ни за что не справиться. Кроме того, я опоздал на поезд, а в Оксфорде никак не мог поймать такси.
– А почему бы вам было не позвонить из больницы? Или не послать телеграмму?
– Я послал телеграмму. Томасу. С какой-то крохотной станции, где, мне кажется, поезда останавливаются самое большое шесть раз в год. А в Оксфорде я позвонил ему и сказал, чтобы он ничего тебе не говорил.
– Но, Холмс, что побудило вас приехать? Почему вы решили, что мне угрожает опасность? Или это была простая предосторожность? – Он выглядел каким-то скованным, но вовсе не из-за больной спины. – У вас была какая-нибудь причина...
– Нет! – Это последнее слово, произнесенное мною, заставило его повысить голос, и нам стало ясно, что в его действиях не было никакой логической последовательности. – Нет, это было просто наваждение. Здравый смысл требовал, чтобы я оставался на месте преступления, предварительно известив тебя, чтобы была начеку, но я... честно говоря, я не смог подчиниться логике. Я только и думал о том, как бы побыстрее добраться до твоей двери, и когда обнаружил, что в состоянии ходить, тут же отправился к тебе.
– Как странно, – сказала я. – Я хотела было привести очередной контраргумент, но, немного подумав, решила, что не стоит. – Очень странно, – повторила я, – но все же приятно. Если бы не вы, я почти наверняка воспользовалась бы дверью, поскольку там были лишь две царапины на замочной скважине, один маленький листик и кусочек грязи на подоконнике.
С чувством облегчения Холмс ответил:
– Ты бы это заметила.
– Может быть. Но вряд ли додумалась бы до того, чтобы забраться наверх по плющу, да еще в такую жуткую ночь. Я сильно сомневаюсь на этот счет. В любом случае, вы пришли, обнаружили и обезвредили взрывное устройство. Кстати, а как сами-то вы попали ко мне, тоже по плющу? С такой спиной – вряд ли. Или вам удалось обезвредить бомбу не входя в комнату, стоя за дверью?
Холмс встретился глазами с братом и покачал головой.
– Учеба сделала ее совсем сумасшедшей, – произнес он и повернулся ко мне. – Рассел, всегда есть альтернатива. Альтернатива, Рассел.
Я замерла в изумлении, затем признала поражение.
– Лестница, Рассел. Во дворе стояла приставная лестница. Ты, должно быть, видела ее в течение последних нескольких недель.
Холмс и его брат разразились смехом, когда увидели выражение моего лица.
– Ну, хорошо, я совершенно упустила это из виду. Итак, вы взобрались по лестнице, обезвредили бомбу, спустились вниз, убрали лестницу и вернулись через коридор, оставив один листик и отпечаток лапы в конверте. Но, Холмс, вы не могли уж очень-то разминуться с Диксоном. Ведь все шло практически одно за одним.
– Думаю, мы разошлись на улице, но не разглядели друг друга за пеленой дождя.
– Это говорит о том, что Диксон или его босс были обо мне хорошо осведомлены. Преступник знал, где находятся мой комнаты. Он также знал, что миссис Томас будет убираться в них, и ждал, пока она уйдет. Это он мог видеть с улицы. Он поднялся по плющу в темноте, залез в окно и установил свой смертоносный сюрприз... – Я вспомнила, что хотела спросить у Майкрофта: – А мог он выйти через дверь после того, как установил бомбу?
– Конечно. Она была подготовлена таким образом, что устанавливалась на боевой взвод, когда дверь закрывалась.
– После он вышел через окно и исчез, и все это заняло у него чуть больше часа. Шустрый человек был этот мистер Диксон.
– И все же спустя тридцать часов он совершает фатальную для себя ошибку и погибает при взрыве в доме Уотсона, – задумчиво произнес Холмс.
– Наша юная леди напомнила мне о другом факте, над которым также стоит задуматься, – заметил Майкрофт Холмс. – Это осведомленность Диксона о ее привычках. То же самое можно сказать и в отношении тебя.
– То, что я проверяю ульи перед сном? Но, по-моему, так делает большинство пчеловодов, разве нет?
– Но ты же сам объявил во всеуслышание, что это твоя привычка, – в своей книге, не так ли?
– Да, это верно, к тому же, не случись это вечером, произошло бы утром.
– Не вижу большой разницы, – вздохнул Майкрофт.
– Думаю, надо было купить собаку, – с сожалением сказал Холмс.
– Однако ни в одном официальном отчете не упоминается имя мисс Рассел.
– Вне всякого сомнения, в деревне все знают о нашем сотрудничестве.
– Итак, этот парень читал твою книгу, знает деревню и знает Оксфорд.
– Возможно, Лестрейду удастся узнать что-нибудь по этому поводу.
– И надо еще иметь в виду, что он использовал, точнее использует, детей в качестве посланников.
– Довольно не похоже на обычных моих знакомцев, замечаешь?
– Да, ты говорил, но Уотсон сегодня забыл о том, что они предпочитают себя не обнаруживать.
– Мне не нравится то, что убийца использует детей, – произнес Холмс.
– Да, и это пагубно сказывается на их морали, надо думать, мешает их сну.
– И их учебе, – добавил нравоучительно Холмс.
– Но кто? – вырвалось у меня. – Кто это может быть? Не думаю, что у вас много врагов, которые ненавидят вас так сильно, что хотят смерти не только вашей, но и всех ваших друзей, и не жалеют денег на наблюдателей и террористов, к тому же они достаточно умны, чтобы организовать все это на таком уровне.
– Я все время думал над этим вопросом, Рассел, но без всякого результата. Есть немало таких, что подходят под первую категорию, кое-кто из них располагает солидными финансами, но я не могу припомнить никого, кто подходил бы под третью. Мне непонятно, чей сильный ум стоит за всем этим.
– Вы говорите, это сильный ум, да? – спросила я.
– Да, бесспорно, он умен. Умный, целеустремленный, по меньшей мере состоятельный и абсолютно безжалостный.
– Похоже на Мориарти, – бросила я в шутку, но он воспринял это всерьез.
– Да, в точности он.
– Но, Холмс, вы же не имеете в виду...
– Нет-нет, – поспешно добавил он, – рассказ Уотсона абсолютно точен. Он мертв. Это похоже на другого Мориарти, о котором мы не знаем. Кажется, для меня пришло время возобновить старые связи с преступным миром этого славного города. – Его глаза заблестели, а у меня замерло сердце.
– Сегодня? Но ведь ваш брат...
– Майкрофт вращается в гораздо более высоких кругах, чем те, что я имею в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80