Кроме того, природа не обделила меня ни слухом, ни голосом, ни актерским мастерством, поэтому мое участие не сводилось к тупому стоянию на сцене. Этим, видимо, я и заслужил безграничную симпатию организатора всех наших массовых мероприятий (раньше это называлось «пионервожатый»). Впрочем, интерес был взаимным: девушка была весьма неплоха собой, хотя и несколько взрослая для меня, к тому же – замужем.
Для N же все мои заслуги – «пшик». Как оказалось потом – напускное, типичное девичье как бы равнодушие. Но я повелся. Вслух пообещал всем своим одноклассникам: «будет моей». Пообещал – нужно сдерживать…
Стандартная школьная дискотека. Медленный танец. Всего лишь чуть-чуть приглушенный свет, чтобы учителя могли видеть, кто кого лапает. Видимо для того, чтобы экономить на последующем определении отцовства. Анализ ДНК дорогая все-таки штука. N, старательно шепча мне на ухо, очень приблизительно переводит текст томной песенки. Я тщательно стараюсь не заржать.
Те, кто считает, что школьная любовь – это нежная и трогательная сублимация садизма (в виде дергания за косички), мазохизма (таскание до дома Ее портфеля) и холуйского подобострастия (у каждого свое – кто конфетами закармливал, кто морды одноклассникам бил), явно заканчивали школу под унылые завывания Джима Морриссона и бодрые распевы ВИА «Самоцветы». Поколение же, еще успевшее перейти из октябрят в пионеры, но уже оттуда – прямиком в стадо клиентуры драгдилеров вместо комсомола, своей столицей считало Сиэтл и успело получить «Черную метку» от Кинчева. Публичным признанием в любви для нас было тупое переминание на месте, обнявшись. Называлось это – «медляк».
Неудивительно, что уже вечером того же – ох и трудного! – дня всевидящее око школьного общественного мнения решило: лубофф…
Школьное общественное мнение по традиции формировалось в «каморке, что за актовым залом». Быть допущенным к обсуждению самых значимых школьных событий было непросто. Попасть внутрь считалось очень круто, а твое положение в табели о рангах определялось одним человеком – как это называлось, «ведущим дискотеки». Диджеем, короче.
В нашем случае диджеем был Торин. Сечете фишку?:-)
В каморке и вправду было круто. Там стояла вся аппаратура, хранились гитары, клавишные и – вау! – ударная установка. Но самое главное – она запиралась изнутри так, что снаружи открыть было невозможно. Следовательно, там можно было курить и пить алкоголь буквально под носом у учителей и не быть застуканными! Чем мы нагло и пользовались.
В тот самый вечер в каморке произошло два весьма примечательных события.
Во-первых, неожиданно с проверкой на добропорядочность на огонек заглянула директриса. Не совсем еще пьяный Торин четко определил «чужой» стук, рявкнув на всех, велел заткнуться, потушить сигареты, убрать водку, а тело Землякова спрятать за шкаф. Зайдя внутрь, директриса втянула носом воздух и гневно задала дурацкий вопрос:
– Курите?
Нет, блин, насрали…
Находчивый Женька округлил глаза, мысленно прошептал: «ну все, п…ц», и с видом расстроенного отца нашкодившего ребенка выпалил:
– Что вы, Татьяна Васильевна!! Это усилитель дымит. Боюсь, вообще сгорит. Надо бы, наверно, новый покупать, а то до Нового года этот наверняка не дотянет…
Через пару недель под дружный хохот всех обитателей каморки Торин принимал новый усилитель. С парой новых колонок в придачу. Веселая жизнь продолжалась… А во-вторых, в тот вечер в «штаб-квартире» не появился я. Как раз в тот момент, когда Торин собрался было уже получать по полной программе от директрисы, я с N совершал пешую прогулку по свежевыпавшему снегу, пытался поразить ее знанием всего и вся, ну и вообще… Мое отсутствие было воспринято однозначно, и, кстати, однозначно правильно: лубофф…
@@@
Дожив до 24 лет, я наконец-то узнал истинный смысл аглицкого словосочетаньица «pick up ». Все время до этого я знал лишь, что pick up the word in the dictionary значит что-то вроде «узнать, как на самом деле это слово переводится, заглянув в словарь». Или типа того… Оказывается же, что на «чистаа маасковском» языке сие выражение означает не что иное как «клеить», «снимать» или – по-лоховски – «знакомиться с девушкой». До нескольких довольно уже взрослых типов, которые, видимо, одурев от онанизма, доперли, что есть еще и другие способы сексуального удовлетворения, наконец, дошло, что в Москве, впрочем, как и в любом более или менее развитом городе, есть место, где можно без всяких напрягов подснять девушку на ночь. Поскольку эксперимент проводился на Манежной площади, а также ввиду неизбежной московской мании величия, эта самая площадь и была объявлена Меккой – вау! – всемирного «pick up’a».
Если бы эти мальчики хоть на пару часов в день вылезали из интернета и имели хотя бы малейшее представление о том, что творится (простите за избитость, но в данном случае, думаю, это оправдано) за пределами Садового кольца, то, возможно, они бы знали, что еще А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов «пикапили» девушек, женщин, а – за неимением оных – и мужчин, даааааааалеко за пределами нынешней Москвы. И способы, которыми орудует нынешняя «прогрессивная» молодежь, ненамного ушли от имевших место быть в 19 веке.
Но мои современники круче!
Йоу!
Куда уж там женатику Пушкину и малолетке Лермонтову!
Мои современники – упасть, что ли, на колени? – привлекли к своей «беспримерной», «оригинальной» деятельности все средства масс-медиа, которые, по идее, должны во мне («чистаа» типичном потребителе массовой культуры) пробудить «аафффигеннна» конкретные чувства зависти к их оригинальности. Несколько телеканалов, десяток газет, пара радиостанций с невообразимой готовностью (а почему бы не посвятить все это время проблеме жизни инвалидов в России?!!) разродились размышлениями на тему: «Вау, как круто!»
По горячим следам ребятки бросились, что называется, «стричь купоны». Они организовали целую школу, где учат прыщавых подростков, разрываемых на куски тестостероном, «пикапить».
Жалкое зрелище, я вам скажу. Бледный, на ватных ногах, с телефонной гарнитурой, через которую он получает «ценные» советы своего «гуру», мальчик подходит к понравившейся девушке и начинает что-то мямлить. Старается, бедняга, как можно точнее соблюдать запланированную программу «клея». Но, увы, у девушки сегодня другие дела, ей некогда, она только что поругалась с мамой, да и вообще сегодня «такой день»… Короче, шел бы ты!
Малыш, не скрывая слез, на полусогнутых несется к своему Карлсону. Тот же, по-отечески похлопав мелкого по плечу, пускается в длинные теоретические рассуждения о природе и функциональном предназначении сего благородного вида деятельности. Вывод – «сопляк ты еще, вот я в твои годы»…
Потом все же Малышу везет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
Для N же все мои заслуги – «пшик». Как оказалось потом – напускное, типичное девичье как бы равнодушие. Но я повелся. Вслух пообещал всем своим одноклассникам: «будет моей». Пообещал – нужно сдерживать…
Стандартная школьная дискотека. Медленный танец. Всего лишь чуть-чуть приглушенный свет, чтобы учителя могли видеть, кто кого лапает. Видимо для того, чтобы экономить на последующем определении отцовства. Анализ ДНК дорогая все-таки штука. N, старательно шепча мне на ухо, очень приблизительно переводит текст томной песенки. Я тщательно стараюсь не заржать.
Те, кто считает, что школьная любовь – это нежная и трогательная сублимация садизма (в виде дергания за косички), мазохизма (таскание до дома Ее портфеля) и холуйского подобострастия (у каждого свое – кто конфетами закармливал, кто морды одноклассникам бил), явно заканчивали школу под унылые завывания Джима Морриссона и бодрые распевы ВИА «Самоцветы». Поколение же, еще успевшее перейти из октябрят в пионеры, но уже оттуда – прямиком в стадо клиентуры драгдилеров вместо комсомола, своей столицей считало Сиэтл и успело получить «Черную метку» от Кинчева. Публичным признанием в любви для нас было тупое переминание на месте, обнявшись. Называлось это – «медляк».
Неудивительно, что уже вечером того же – ох и трудного! – дня всевидящее око школьного общественного мнения решило: лубофф…
Школьное общественное мнение по традиции формировалось в «каморке, что за актовым залом». Быть допущенным к обсуждению самых значимых школьных событий было непросто. Попасть внутрь считалось очень круто, а твое положение в табели о рангах определялось одним человеком – как это называлось, «ведущим дискотеки». Диджеем, короче.
В нашем случае диджеем был Торин. Сечете фишку?:-)
В каморке и вправду было круто. Там стояла вся аппаратура, хранились гитары, клавишные и – вау! – ударная установка. Но самое главное – она запиралась изнутри так, что снаружи открыть было невозможно. Следовательно, там можно было курить и пить алкоголь буквально под носом у учителей и не быть застуканными! Чем мы нагло и пользовались.
В тот самый вечер в каморке произошло два весьма примечательных события.
Во-первых, неожиданно с проверкой на добропорядочность на огонек заглянула директриса. Не совсем еще пьяный Торин четко определил «чужой» стук, рявкнув на всех, велел заткнуться, потушить сигареты, убрать водку, а тело Землякова спрятать за шкаф. Зайдя внутрь, директриса втянула носом воздух и гневно задала дурацкий вопрос:
– Курите?
Нет, блин, насрали…
Находчивый Женька округлил глаза, мысленно прошептал: «ну все, п…ц», и с видом расстроенного отца нашкодившего ребенка выпалил:
– Что вы, Татьяна Васильевна!! Это усилитель дымит. Боюсь, вообще сгорит. Надо бы, наверно, новый покупать, а то до Нового года этот наверняка не дотянет…
Через пару недель под дружный хохот всех обитателей каморки Торин принимал новый усилитель. С парой новых колонок в придачу. Веселая жизнь продолжалась… А во-вторых, в тот вечер в «штаб-квартире» не появился я. Как раз в тот момент, когда Торин собрался было уже получать по полной программе от директрисы, я с N совершал пешую прогулку по свежевыпавшему снегу, пытался поразить ее знанием всего и вся, ну и вообще… Мое отсутствие было воспринято однозначно, и, кстати, однозначно правильно: лубофф…
@@@
Дожив до 24 лет, я наконец-то узнал истинный смысл аглицкого словосочетаньица «pick up ». Все время до этого я знал лишь, что pick up the word in the dictionary значит что-то вроде «узнать, как на самом деле это слово переводится, заглянув в словарь». Или типа того… Оказывается же, что на «чистаа маасковском» языке сие выражение означает не что иное как «клеить», «снимать» или – по-лоховски – «знакомиться с девушкой». До нескольких довольно уже взрослых типов, которые, видимо, одурев от онанизма, доперли, что есть еще и другие способы сексуального удовлетворения, наконец, дошло, что в Москве, впрочем, как и в любом более или менее развитом городе, есть место, где можно без всяких напрягов подснять девушку на ночь. Поскольку эксперимент проводился на Манежной площади, а также ввиду неизбежной московской мании величия, эта самая площадь и была объявлена Меккой – вау! – всемирного «pick up’a».
Если бы эти мальчики хоть на пару часов в день вылезали из интернета и имели хотя бы малейшее представление о том, что творится (простите за избитость, но в данном случае, думаю, это оправдано) за пределами Садового кольца, то, возможно, они бы знали, что еще А.С. Пушкин и М.Ю. Лермонтов «пикапили» девушек, женщин, а – за неимением оных – и мужчин, даааааааалеко за пределами нынешней Москвы. И способы, которыми орудует нынешняя «прогрессивная» молодежь, ненамного ушли от имевших место быть в 19 веке.
Но мои современники круче!
Йоу!
Куда уж там женатику Пушкину и малолетке Лермонтову!
Мои современники – упасть, что ли, на колени? – привлекли к своей «беспримерной», «оригинальной» деятельности все средства масс-медиа, которые, по идее, должны во мне («чистаа» типичном потребителе массовой культуры) пробудить «аафффигеннна» конкретные чувства зависти к их оригинальности. Несколько телеканалов, десяток газет, пара радиостанций с невообразимой готовностью (а почему бы не посвятить все это время проблеме жизни инвалидов в России?!!) разродились размышлениями на тему: «Вау, как круто!»
По горячим следам ребятки бросились, что называется, «стричь купоны». Они организовали целую школу, где учат прыщавых подростков, разрываемых на куски тестостероном, «пикапить».
Жалкое зрелище, я вам скажу. Бледный, на ватных ногах, с телефонной гарнитурой, через которую он получает «ценные» советы своего «гуру», мальчик подходит к понравившейся девушке и начинает что-то мямлить. Старается, бедняга, как можно точнее соблюдать запланированную программу «клея». Но, увы, у девушки сегодня другие дела, ей некогда, она только что поругалась с мамой, да и вообще сегодня «такой день»… Короче, шел бы ты!
Малыш, не скрывая слез, на полусогнутых несется к своему Карлсону. Тот же, по-отечески похлопав мелкого по плечу, пускается в длинные теоретические рассуждения о природе и функциональном предназначении сего благородного вида деятельности. Вывод – «сопляк ты еще, вот я в твои годы»…
Потом все же Малышу везет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28