Вскочив с постели, он наспех оделся и побежал к вертолетной площадке. Белый как полотно летчик сказал, что мисс Колдер просила его доставить ее в аэропорт.
Александр тупо смотрел на него. Все кончено. Николь сбежала. Ночь в его объятиях для нее ничто. Да и для него, если уж на то пошло. А вся эта сентиментальная блажь не более чем действие хорошего виски и хорошего секса, а в мире полно бутылок и женщин, которые доставят ему то же самое удовольствие.
Он улыбнулся пилоту. Женщины непредсказуемы, пошутил он и похлопал его по плечу. Потом вернулся домой, заглянул в телефонную книжку, в которую не заглядывал с появления Николь, и позвонил брюнетке в Лондон. Он разбудил ее ни свет ни заря, но она взвизгнула от восторга, услышав его голос.
Они договорились о встрече в уик-энд.
Несколько часов спустя, когда Александр уже летел в Англию, экономка разбудила Глорию Колдер-Фокс в Техасе.
Глория быстро накинула халат и спустилась в огромную кухню их особняка на ранчо, именуемом Коридо.
– Ник? – обратилась она к сидящей за столом молодой женщине.
Ник взглянула на нее. Ее бил озноб.
– Мам, – с трудом проговорила она. – Мне, конечно, надо было предварительно позвонить, но…
– Да что ты, глупышка, – перебила ее Глория, присев рядом и погладив руку дочери. – Что-то случилось, ласточка? Что с тобой? Ты, насколько помню, собиралась пробыть в Греции до…
Ник вскочила и, вскрикнув, бросилась в туалет.
Глория пошла за ней, попросив экономку приготовить чай.
Ник склонилась над унитазом, ее тошнило. Глория обхватила ее за плечи. Когда спазмы кончились, она усадила Ник на стул и протерла ей лицо смоченной в холодной воде губкой. Сопоставив происшедшее с кое-какими изменениями во внешнем виде дочери и опираясь на жизненный опыт, она опустилась на колени рядом с дочерью, взяла ее холодную руку и спросила:
– Ник, милая, почему ты не дала нам знать, что беременна?
– О чем тут говорить.
– Даже об отце твоего ребенка?
– Да я же говорю тебе, не беременна я. А если бы и была, я ему не сказала бы. Ненавижу его. Презираю… – Ник закрыла лицо ладонями и горько расплакалась.
Глория, бормоча что-то ласковое и утешительное, повела ее наверх и уложила в постель. Потом спустилась на кухню и выпила приготовленный Барбарой чай, пытаясь разобраться, что ее тревожит больше: что ее незамужняя дочь беременна или что воинственно независимое дитя, ставшее воинственно независимой женщиной, вернулось домой.
Глория была по-своему рада ее возвращению, но это не меняло главного. Ник могла вернуться домой только в состоянии полного отчаяния.
11
– Беременна? – переспросила Ник. – Кто? Я?
– Конечно, ты.
Ник с трудом сдержала смех.
– Не смеши меня. У меня грипп. Пол Афин переболело. Мне последнее время что-то не по себе… – Ник слышала свой голос, и вдруг у нее возникло чувство, что она на краю бездны. – И как тебе такое в голову пришло?! – с горячностью воскликнула она. – Это грипп. Долгий перелет. И… и… – Она всхлипнула.
Глория обняла ее за плечи.
– Хочешь поговорить?
Ник покачала головой.
На следующее утро Ник, давясь от отвращения, пила кофе у себя в комнате, когда зашла Глория.
– Ник?
Ник круто обернулась к двери.
– Да, мама.
– Тебе плохо?
– Да нет, нормально. Лицо пылает. Руки дрожат.
– Так-так, – бодрым голосом проговорила Глория. – Ну и хорошо. Я вот что подумала, Ник… Не позвонить ли моему гинекологу, чтобы он осмотрел тебя. Конечно, конечно, это грипп. Но чем черт не шутит! Лучше раньше, чем позже…
Но это же курам на смех! Надо покончить с этим.
– Звони. Съездим.
Врач согласился принять их через час. Ник даже на дыбы встала. Она не ожидала такой стремительности. С другой стороны, чем раньше, тем лучше. Вся эта смехотворная история наконец закончится.
– Не может у меня быть беременности, – заявила она, забираясь в гинекологическое кресло.
Доктор внимательно осмотрел ее и проговорил:
– Не хочу спорить с вами, леди, но вы беременны.
– Вы что, сговорились? – воскликнула она.
– Насколько я вижу, вы на третьем месяце.
Ник встала с кресла. Она была в состоянии, близком к шоку. Как же это произошло? Она вдруг вспомнила то, что так тщательно вытесняла из памяти: тот уик-энд, когда они с Александром стали любовниками и она забыла принять таблетку, а потом, на следующий день, приняла двойную дозу.
Одна несчастная таблетка. Ничтожная ошибка. Неужели вся жизнь может перевернуться из-за такой ерунды?..
По дороге домой Глория без умолку трещала, а потом замкнулась в себе. Навстречу им с крыльца спустился Говард Фокс.
– Как у нас дела? – приветствовал он их, с трудом скрывая беспокойство.
Ник посмотрела на отчима.
– Все отлично, – бросила она и прошла мимо него в дом.
Оставшись одни, Говард и Глория переглянулись.
– Ну? – протянул он.
– Она на третьем месяце, – со вздохом ответила Глория.
– Надеюсь, ты сказала, что она может жить у нас столько, сколько ей заблагорассудится.
Глория улыбнулась мужу.
– Спасибо.
– Есть за что. Девочка мне как родная. – Он сжал челюсть, и Глория подумала, как хорошо, что ее муж выглядит еще таким сильным, решительным и молодым. – Она сказала кто?
– Нет.
– Это грек, да? У которого она работала?
– Она не говорит, Говард.
– А кто же еще? Думаю, надо поговорить с этим сукиным сыном.
– Милый, я понимаю твое беспокойство, но…
– Ты хочешь сказать, что это не мое дело?
– Да, обычно ребенка делают двое.
– Но у себя на ранчо я вижу только одну.
– Может, он не в курсе.
Говард фыркнул.
Глория положила ладонь на его руку.
– Такое бывает, Говард. Ник сама не знала. А как она могла признаться ему, если сама до последнего момента не верила?
– Это в книжках такое бывает, но не… – Он хотел сказать «но не в жизни», но вдруг в памяти всплыло воспоминание, которое он похоронил. – Но не часто. Ник не дура. Не могла она не знать.
– А вот и не знала. Или не хотела знать. Уж не скажу, что именно. – Они пошли в дом под руку. – И не хочет, чтобы он знал. Это ясно.
– Но это глупо. Мужчина должен отвечать за свои поступки.
– Но здесь Ник должна решать, Говард.
– Но если она любит его…
– Если, – подхватила Глория, – если, милый. Это новый мир, дорогой, разве ты забыл? Здесь любовь, а здесь секс. И вместе они не всегда сходятся.
Говард вздохнул.
– Ты хочешь сказать, что он не виноват? О'кей. Все бывает. Но сейчас-то она знает. Мы знаем. Скоро, черт побери, весь мир узнает. Пора и ему знать. Мужчина не может не отвечать, когда дело дошло до ребенка.
Глория склонила голову на плечо мужа. Принимая во внимание его собственное прошлое, когда он тридцать лет отказывался признавать родного сына, в котором сейчас души не чает, не приходится удивляться его горячности. В глубине души она с ним соглашалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Александр тупо смотрел на него. Все кончено. Николь сбежала. Ночь в его объятиях для нее ничто. Да и для него, если уж на то пошло. А вся эта сентиментальная блажь не более чем действие хорошего виски и хорошего секса, а в мире полно бутылок и женщин, которые доставят ему то же самое удовольствие.
Он улыбнулся пилоту. Женщины непредсказуемы, пошутил он и похлопал его по плечу. Потом вернулся домой, заглянул в телефонную книжку, в которую не заглядывал с появления Николь, и позвонил брюнетке в Лондон. Он разбудил ее ни свет ни заря, но она взвизгнула от восторга, услышав его голос.
Они договорились о встрече в уик-энд.
Несколько часов спустя, когда Александр уже летел в Англию, экономка разбудила Глорию Колдер-Фокс в Техасе.
Глория быстро накинула халат и спустилась в огромную кухню их особняка на ранчо, именуемом Коридо.
– Ник? – обратилась она к сидящей за столом молодой женщине.
Ник взглянула на нее. Ее бил озноб.
– Мам, – с трудом проговорила она. – Мне, конечно, надо было предварительно позвонить, но…
– Да что ты, глупышка, – перебила ее Глория, присев рядом и погладив руку дочери. – Что-то случилось, ласточка? Что с тобой? Ты, насколько помню, собиралась пробыть в Греции до…
Ник вскочила и, вскрикнув, бросилась в туалет.
Глория пошла за ней, попросив экономку приготовить чай.
Ник склонилась над унитазом, ее тошнило. Глория обхватила ее за плечи. Когда спазмы кончились, она усадила Ник на стул и протерла ей лицо смоченной в холодной воде губкой. Сопоставив происшедшее с кое-какими изменениями во внешнем виде дочери и опираясь на жизненный опыт, она опустилась на колени рядом с дочерью, взяла ее холодную руку и спросила:
– Ник, милая, почему ты не дала нам знать, что беременна?
– О чем тут говорить.
– Даже об отце твоего ребенка?
– Да я же говорю тебе, не беременна я. А если бы и была, я ему не сказала бы. Ненавижу его. Презираю… – Ник закрыла лицо ладонями и горько расплакалась.
Глория, бормоча что-то ласковое и утешительное, повела ее наверх и уложила в постель. Потом спустилась на кухню и выпила приготовленный Барбарой чай, пытаясь разобраться, что ее тревожит больше: что ее незамужняя дочь беременна или что воинственно независимое дитя, ставшее воинственно независимой женщиной, вернулось домой.
Глория была по-своему рада ее возвращению, но это не меняло главного. Ник могла вернуться домой только в состоянии полного отчаяния.
11
– Беременна? – переспросила Ник. – Кто? Я?
– Конечно, ты.
Ник с трудом сдержала смех.
– Не смеши меня. У меня грипп. Пол Афин переболело. Мне последнее время что-то не по себе… – Ник слышала свой голос, и вдруг у нее возникло чувство, что она на краю бездны. – И как тебе такое в голову пришло?! – с горячностью воскликнула она. – Это грипп. Долгий перелет. И… и… – Она всхлипнула.
Глория обняла ее за плечи.
– Хочешь поговорить?
Ник покачала головой.
На следующее утро Ник, давясь от отвращения, пила кофе у себя в комнате, когда зашла Глория.
– Ник?
Ник круто обернулась к двери.
– Да, мама.
– Тебе плохо?
– Да нет, нормально. Лицо пылает. Руки дрожат.
– Так-так, – бодрым голосом проговорила Глория. – Ну и хорошо. Я вот что подумала, Ник… Не позвонить ли моему гинекологу, чтобы он осмотрел тебя. Конечно, конечно, это грипп. Но чем черт не шутит! Лучше раньше, чем позже…
Но это же курам на смех! Надо покончить с этим.
– Звони. Съездим.
Врач согласился принять их через час. Ник даже на дыбы встала. Она не ожидала такой стремительности. С другой стороны, чем раньше, тем лучше. Вся эта смехотворная история наконец закончится.
– Не может у меня быть беременности, – заявила она, забираясь в гинекологическое кресло.
Доктор внимательно осмотрел ее и проговорил:
– Не хочу спорить с вами, леди, но вы беременны.
– Вы что, сговорились? – воскликнула она.
– Насколько я вижу, вы на третьем месяце.
Ник встала с кресла. Она была в состоянии, близком к шоку. Как же это произошло? Она вдруг вспомнила то, что так тщательно вытесняла из памяти: тот уик-энд, когда они с Александром стали любовниками и она забыла принять таблетку, а потом, на следующий день, приняла двойную дозу.
Одна несчастная таблетка. Ничтожная ошибка. Неужели вся жизнь может перевернуться из-за такой ерунды?..
По дороге домой Глория без умолку трещала, а потом замкнулась в себе. Навстречу им с крыльца спустился Говард Фокс.
– Как у нас дела? – приветствовал он их, с трудом скрывая беспокойство.
Ник посмотрела на отчима.
– Все отлично, – бросила она и прошла мимо него в дом.
Оставшись одни, Говард и Глория переглянулись.
– Ну? – протянул он.
– Она на третьем месяце, – со вздохом ответила Глория.
– Надеюсь, ты сказала, что она может жить у нас столько, сколько ей заблагорассудится.
Глория улыбнулась мужу.
– Спасибо.
– Есть за что. Девочка мне как родная. – Он сжал челюсть, и Глория подумала, как хорошо, что ее муж выглядит еще таким сильным, решительным и молодым. – Она сказала кто?
– Нет.
– Это грек, да? У которого она работала?
– Она не говорит, Говард.
– А кто же еще? Думаю, надо поговорить с этим сукиным сыном.
– Милый, я понимаю твое беспокойство, но…
– Ты хочешь сказать, что это не мое дело?
– Да, обычно ребенка делают двое.
– Но у себя на ранчо я вижу только одну.
– Может, он не в курсе.
Говард фыркнул.
Глория положила ладонь на его руку.
– Такое бывает, Говард. Ник сама не знала. А как она могла признаться ему, если сама до последнего момента не верила?
– Это в книжках такое бывает, но не… – Он хотел сказать «но не в жизни», но вдруг в памяти всплыло воспоминание, которое он похоронил. – Но не часто. Ник не дура. Не могла она не знать.
– А вот и не знала. Или не хотела знать. Уж не скажу, что именно. – Они пошли в дом под руку. – И не хочет, чтобы он знал. Это ясно.
– Но это глупо. Мужчина должен отвечать за свои поступки.
– Но здесь Ник должна решать, Говард.
– Но если она любит его…
– Если, – подхватила Глория, – если, милый. Это новый мир, дорогой, разве ты забыл? Здесь любовь, а здесь секс. И вместе они не всегда сходятся.
Говард вздохнул.
– Ты хочешь сказать, что он не виноват? О'кей. Все бывает. Но сейчас-то она знает. Мы знаем. Скоро, черт побери, весь мир узнает. Пора и ему знать. Мужчина не может не отвечать, когда дело дошло до ребенка.
Глория склонила голову на плечо мужа. Принимая во внимание его собственное прошлое, когда он тридцать лет отказывался признавать родного сына, в котором сейчас души не чает, не приходится удивляться его горячности. В глубине души она с ним соглашалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37