Джессика знала это, так как сама ее чувствовала.
Взглянув на мать, которая все еще любовалась гитарой покупательницы, Джессика поняла, что она была не права в одном. Иногда музыка все-таки покидает человека. Может, она еще и живет где-то внутри, крепко запертая. Но какое это имеет значение, если никто ее не слышит?
Джессика перевела взгляд и посмотрела в открытую дверь магазинчика. Она смотрела мимо гостиницы, где шла подготовка к фестивалю. Она смотрела мимо утесов Кейп-Хок, вверх, в яркое летнее голубое небо. Как она хотела послать туда песню! Музыкальные ноты с крыльями, похожие на маленьких птичек, летящих на юг и просящих тетю Сэм вернуться к семье.
Следующие два с половиной дня жизнь перестала принадлежать Лили. Ей очень хотелось быть рядом с Лайамом и Роуз, но приходилось довольствоваться разговорами по мобильному телефону. Роуз описывала большой дом и голубую бухту, волнения, связанные с чем-то происходящим на берегу: намного больше рыб, чем обычно, и из-за этого Лайам думал, что это как-то связано с тем, что Нэнни заплыла так далеко на юг.
Ее старые подруги Тара О'Тул и Бей Маккабе поднялись на своих велосипедах по холму до разворота, прислонили машины у старой каменной стены и вбежали во двор.
— Ты вернулась! — закричала Бей. — Это правда, это правда…
— О боже! — воскликнула Тара, крепко обнимая и прижимая к себе подругу детства, как будто ей нужно было обязательно почувствовать ее в своих руках, чтобы поверить, что та действительно здесь. Лили старалась держаться спокойно, хотя сердце ее переполняла любовь к подругам.
У них было столько вопросов, столько надо было рассказать друг другу. И дело не в том, что прошло несколько лет, — жизнь Лили изменилась полностью. Теперь она была Лили, а не Мара. Эти женщины росли вместе с детства, а теперь у них уже были свои дети. Воспоминания о Роуз буквально горели в мозгу и сердце Лили, когда она слушала, как Бей и Тара рассказывают о своих детях.
— Ты, наверное, не представляешь, какой шум здесь поднялся, когда ты исчезла, — сказала Бей. Она кивнула на желтые сапоги и лейку в углу кухни Мэйв. — Их показывали во всех новостях по всему штату. Казалось, ты просто растворилась в воздухе.
— В какой-то степени так и было, — ответила Лили.
— Мы с Тарой принимали участие в поисках. Сотни добровольцев — почти все жители Хаббардз-Пойнт. Мы прочесывали пляжи и лес, Литтл-Бич и болото. Потом пришли люди из Блэк-Холл и даже из еще более отдаленных городков.
— Мы все думали, что, может, ты просто решила уйти от него, — сообщила Тара.
— О, Тара…
— И разве тебя можно в этом винить? — спросила Бей, держа ее за руку. — Тогда ты не хотела говорить об этом, но мы-то знали…
Лили смотрела на своих подруг как будто издалека, через все эти годы, разделявшие их.
— Ты ждала ребенка, вот-вот должна была родить, — горячо заговорила Тара. — Наверное, тебе ужасно хотелось сбежать от всего этого. О, Мара… Лили… Я понимаю. И рада, что ты смогла это сделать. Бедняжка!
Сердце Лили сжалось при этих словах. Она покраснела, боясь, что ее подруги посмотрят на нее и почувствуют своим женским чутьем, что у нее есть Роуз. Разве они не видели правду в ее глазах? Переводя взгляд с одной на другую, она едва могла дышать. Не опасно ли это? Осмелится ли она? Казалось, держать в секрете существование Роуз было самым разумным, но она не могла таиться от этих двух добрых женщин, ее первых лучших подруг. Они сами были матерьми, чудесными, любящими и заботливыми. Глубоко вздохнув, она решилась.
— Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, ни единой душе, — сказала она.
— Не расскажем — что? — спросила Тара.
Глаза Бей блеснули, и Лили поняла, что та уже догадывается.
— Лили?
— У меня есть дочь, — тихо проговорила Лили.
— О, Лили! — воскликнула Бей. — Это замечательно!
— Я очень хочу, чтобы вы ее увидели, но она сейчас на Род-Айленде, — сказала Лили. — Там, где Эдвард ее не найдет.
— Это верно, — согласилась Тара. — Ты совершенно права, что держишь дочь подальше от него. Как ее зовут?
— Роуз, — ответила Лили.
Бей кивнула с улыбкой на губах:
— Прекрасное имя!
— Это в честь бабушки. Бабушки и ее сада. Мне ее так не хватало.
— Она знает? — спросила Тара
Лили кивнула:
— Сразу после рождения Роуз я позвонила ей на телефон моего двоюродного деда в Провиденс. Я не могла позвонить ей домой, потому что боялась, что ее телефон прослушивается. Как раз было семидесятилетие деда — и вечеринка, которая планировалась заранее, за целый месяц. Я знала, что бабуля будет там — он ее единственный брат.
— Мэйв, должно быть, испытывала совершенно противоречивые чувства, — сказала Бей. — Знать, что у нее есть правнучка…
— …но не иметь возможности ее увидеть, — продолжила Лили. — Я часто думала, каково ей пришлось, сразу после того как я ушла. Наверное, ей было очень тяжело.
— Нам всем было тяжело, — сказала Бей, сжимая ее руку и заглядывая ей в глаза так, будто она все еще не до конца верила, что Лили стоит перед ней. — Мы не могли в это поверить, мы все страдали.
— Мы устроили вечер памяти со свечами. На пляже. Было столько народу! Стояла такая теплая ночь, было так красиво — мы все тебя искали, и искали не один день. Все очень устали и уже потеряли всякую надежду.
— Я сожалею, — повинилась Лили.
— Мэйв тогда сказала несколько слов, — продолжила Тара. — Там, на пляже, ночью. Я знаю, это глупость, но жаль, что тебя там не было — ты бы поняла, как сильно все тебя любят.
— У нас были с собой свечи, — вступила в разговор Бей. — Мы ждали Мэйв, и я помню, как она шла к нам по тропе мимо желтого коттеджа. На ней было длинное платье, которое показалось мне очень знакомым. Но пока она не подошла совсем близко, я не поняла, где видела его раньше, — она была в нем на твоей свадьбе.
— Желтый шифон, — проговорила Лили и представила себе это платье.
— Ее глаза были совсем красными, — продолжила Бей. — Было видно, что она проплакала весь день. С ней пришла Клара, она поддерживала ее. Все твои старые друзья, все мы, бывшая береговая ребятня, собрались вокруг нее. Я стояла очень близко от нее, Мара, то есть Лили. Она лишь молча всхлипывала, будто ее сердце только что унесло в море. Мне казалось, что ее слез хватило бы, чтобы наполнить наш ручей.
— Мне очень жаль, что из-за меня ей пришлось пройти через все это, — прошептала Лили. Она представила себе, как плачет ее бабуля — не потому, что думает, что ее внучка умерла, а потому, что уверена, что больше никогда ее не увидит.
— Кто-то подал сигнал, не помню, кто именно. Но вдруг зажглась одна свеча, потом другая… и огоньки стали вспыхивать один за одним. Через несколько минут весь берег был освещен, снизу — светом свечей, а сверху — светом звезд.
— Она встала на одну из этих белых скамеек на пляже, — сказала Тара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Взглянув на мать, которая все еще любовалась гитарой покупательницы, Джессика поняла, что она была не права в одном. Иногда музыка все-таки покидает человека. Может, она еще и живет где-то внутри, крепко запертая. Но какое это имеет значение, если никто ее не слышит?
Джессика перевела взгляд и посмотрела в открытую дверь магазинчика. Она смотрела мимо гостиницы, где шла подготовка к фестивалю. Она смотрела мимо утесов Кейп-Хок, вверх, в яркое летнее голубое небо. Как она хотела послать туда песню! Музыкальные ноты с крыльями, похожие на маленьких птичек, летящих на юг и просящих тетю Сэм вернуться к семье.
Следующие два с половиной дня жизнь перестала принадлежать Лили. Ей очень хотелось быть рядом с Лайамом и Роуз, но приходилось довольствоваться разговорами по мобильному телефону. Роуз описывала большой дом и голубую бухту, волнения, связанные с чем-то происходящим на берегу: намного больше рыб, чем обычно, и из-за этого Лайам думал, что это как-то связано с тем, что Нэнни заплыла так далеко на юг.
Ее старые подруги Тара О'Тул и Бей Маккабе поднялись на своих велосипедах по холму до разворота, прислонили машины у старой каменной стены и вбежали во двор.
— Ты вернулась! — закричала Бей. — Это правда, это правда…
— О боже! — воскликнула Тара, крепко обнимая и прижимая к себе подругу детства, как будто ей нужно было обязательно почувствовать ее в своих руках, чтобы поверить, что та действительно здесь. Лили старалась держаться спокойно, хотя сердце ее переполняла любовь к подругам.
У них было столько вопросов, столько надо было рассказать друг другу. И дело не в том, что прошло несколько лет, — жизнь Лили изменилась полностью. Теперь она была Лили, а не Мара. Эти женщины росли вместе с детства, а теперь у них уже были свои дети. Воспоминания о Роуз буквально горели в мозгу и сердце Лили, когда она слушала, как Бей и Тара рассказывают о своих детях.
— Ты, наверное, не представляешь, какой шум здесь поднялся, когда ты исчезла, — сказала Бей. Она кивнула на желтые сапоги и лейку в углу кухни Мэйв. — Их показывали во всех новостях по всему штату. Казалось, ты просто растворилась в воздухе.
— В какой-то степени так и было, — ответила Лили.
— Мы с Тарой принимали участие в поисках. Сотни добровольцев — почти все жители Хаббардз-Пойнт. Мы прочесывали пляжи и лес, Литтл-Бич и болото. Потом пришли люди из Блэк-Холл и даже из еще более отдаленных городков.
— Мы все думали, что, может, ты просто решила уйти от него, — сообщила Тара.
— О, Тара…
— И разве тебя можно в этом винить? — спросила Бей, держа ее за руку. — Тогда ты не хотела говорить об этом, но мы-то знали…
Лили смотрела на своих подруг как будто издалека, через все эти годы, разделявшие их.
— Ты ждала ребенка, вот-вот должна была родить, — горячо заговорила Тара. — Наверное, тебе ужасно хотелось сбежать от всего этого. О, Мара… Лили… Я понимаю. И рада, что ты смогла это сделать. Бедняжка!
Сердце Лили сжалось при этих словах. Она покраснела, боясь, что ее подруги посмотрят на нее и почувствуют своим женским чутьем, что у нее есть Роуз. Разве они не видели правду в ее глазах? Переводя взгляд с одной на другую, она едва могла дышать. Не опасно ли это? Осмелится ли она? Казалось, держать в секрете существование Роуз было самым разумным, но она не могла таиться от этих двух добрых женщин, ее первых лучших подруг. Они сами были матерьми, чудесными, любящими и заботливыми. Глубоко вздохнув, она решилась.
— Вы должны пообещать мне, что никому не расскажете, ни единой душе, — сказала она.
— Не расскажем — что? — спросила Тара.
Глаза Бей блеснули, и Лили поняла, что та уже догадывается.
— Лили?
— У меня есть дочь, — тихо проговорила Лили.
— О, Лили! — воскликнула Бей. — Это замечательно!
— Я очень хочу, чтобы вы ее увидели, но она сейчас на Род-Айленде, — сказала Лили. — Там, где Эдвард ее не найдет.
— Это верно, — согласилась Тара. — Ты совершенно права, что держишь дочь подальше от него. Как ее зовут?
— Роуз, — ответила Лили.
Бей кивнула с улыбкой на губах:
— Прекрасное имя!
— Это в честь бабушки. Бабушки и ее сада. Мне ее так не хватало.
— Она знает? — спросила Тара
Лили кивнула:
— Сразу после рождения Роуз я позвонила ей на телефон моего двоюродного деда в Провиденс. Я не могла позвонить ей домой, потому что боялась, что ее телефон прослушивается. Как раз было семидесятилетие деда — и вечеринка, которая планировалась заранее, за целый месяц. Я знала, что бабуля будет там — он ее единственный брат.
— Мэйв, должно быть, испытывала совершенно противоречивые чувства, — сказала Бей. — Знать, что у нее есть правнучка…
— …но не иметь возможности ее увидеть, — продолжила Лили. — Я часто думала, каково ей пришлось, сразу после того как я ушла. Наверное, ей было очень тяжело.
— Нам всем было тяжело, — сказала Бей, сжимая ее руку и заглядывая ей в глаза так, будто она все еще не до конца верила, что Лили стоит перед ней. — Мы не могли в это поверить, мы все страдали.
— Мы устроили вечер памяти со свечами. На пляже. Было столько народу! Стояла такая теплая ночь, было так красиво — мы все тебя искали, и искали не один день. Все очень устали и уже потеряли всякую надежду.
— Я сожалею, — повинилась Лили.
— Мэйв тогда сказала несколько слов, — продолжила Тара. — Там, на пляже, ночью. Я знаю, это глупость, но жаль, что тебя там не было — ты бы поняла, как сильно все тебя любят.
— У нас были с собой свечи, — вступила в разговор Бей. — Мы ждали Мэйв, и я помню, как она шла к нам по тропе мимо желтого коттеджа. На ней было длинное платье, которое показалось мне очень знакомым. Но пока она не подошла совсем близко, я не поняла, где видела его раньше, — она была в нем на твоей свадьбе.
— Желтый шифон, — проговорила Лили и представила себе это платье.
— Ее глаза были совсем красными, — продолжила Бей. — Было видно, что она проплакала весь день. С ней пришла Клара, она поддерживала ее. Все твои старые друзья, все мы, бывшая береговая ребятня, собрались вокруг нее. Я стояла очень близко от нее, Мара, то есть Лили. Она лишь молча всхлипывала, будто ее сердце только что унесло в море. Мне казалось, что ее слез хватило бы, чтобы наполнить наш ручей.
— Мне очень жаль, что из-за меня ей пришлось пройти через все это, — прошептала Лили. Она представила себе, как плачет ее бабуля — не потому, что думает, что ее внучка умерла, а потому, что уверена, что больше никогда ее не увидит.
— Кто-то подал сигнал, не помню, кто именно. Но вдруг зажглась одна свеча, потом другая… и огоньки стали вспыхивать один за одним. Через несколько минут весь берег был освещен, снизу — светом свечей, а сверху — светом звезд.
— Она встала на одну из этих белых скамеек на пляже, — сказала Тара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82