В зале ожидания - он же буфет - на станции Трушево было пусто, тихо и скучно.
В Трушеве останавливались лишь поезда пригородных веток, составленные из старых вагонов и не спеша катившиеся от одной маленькой станции к другой. Шумно в Трушеве бывало только три раза в день: утром, когда уходил поезд на Варшаву, и потом, когда прибывали варшавский дневной и варшавский вечерний поезда. А в остальное время? В остальное время как раз и было пусто, тихо и скучно. Три-четыре человека в буфете никогда не шумели, и буфетчица могла спокойно вязать на спицах теплые носки для своей на редкость многочисленной семьи.
На этот раз ей тоже никто не мешал в этом занятии. Дневной варшавский прибыл уже два часа назад, и пассажиры давно схлынули. В буфете оставались двое мужчин с маленьким мальчиком, ожидавшие пересадки на вечерний поезд в Кусьмидрово. Мальчик уже больше часа спал на скамейке, а взрослые заказали по большой кружке пива и все время о чем-то шептались.
Мальчик - это буфетчица заметила сразу - был очень хорошенький и хорошо одетый. У него были голубые глаза, темные волосы, красное пальтишко и берет, а костюмчик и ботинки серые. Целый час он трудолюбиво строил колодцы из спичек, время от времени спрашивая:
- А когда мамочка придет?
Потом ему надоело и строительство, и вопросы, и он уснул, растянувшись на скамейке. "Чистая куколка", - подумала, умилившись, буфетчица, у которой на голове была целая башня из волос, а в груди доброе сердце.
Зато мужчины красотой не отличались. Один из них - маленький и толстый, который называл себя дядей мальчика, одет был, впрочем, вполне прилично, даже элегантно, и лицо у него было, пожалуй, симпатичное, хотя его портили смешные черные усики. Но голос у него был какой-то странный. Как бы это сказать - словно бы липкий, приторный, чересчур вежливый.
А в другом мужчине, тощем, как старый журавль, не было совсем ничего симпатичного. Главное, он не смотрел никому в глаза и вообще с первой же минуты не понравился буфетчице.
Можно, впрочем, смело сказать: если бы буфетчица прислушалась к разговору этих личностей, она бы поняла, что не понравились они ей недаром.
Но так как она ничего не слышала, то спокойно продолжала вязать теплые носки, а мужчины - тоже с виду спокойно - продолжали шептаться. На самом деле они вовсе не были спокойны. В особенности Худой, у которого от волнения выступили на щеках большие красные пятна.
- Хватит с меня твоих дел, - шипел он насморочным голосом.
- В киднаперы я не гожусь! Толстяк неприятно улыбнулся:
- Ты вообще ни для чего не годишься. Я тебя и не держу.
- Тогда отдай мне мои деньги, - прошептал Худой.
- Нет у меня никаких твоих денег, - еще неприятнее усмехнулся Толстяк с усиками.
Худой чуть не подавился от злости:
- Как так? Ведь я же тебе все отдал!
- Не помню.
- Не помнишь? - Худой так повысил голос, что даже буфетчица, вздрогнув, бросила на них взгляд из-под очков. Толстяк сразу же любезно ей улыбнулся.
- Мы не помним, извините, мадам, - сказал он, - когда отходит поезд в Кусьмидрово.
- В девятнадцать ноль две, - ответила она неприветливо.
- То есть через час.
На минуту стало тихо. Лежавший на скамейке мальчик поднял голову, поморгал и спросил:
- Мамочка еще не пришла?
Мужчина с усиками улыбнулся так сладко, как будто сам был огромным леденцом,
- Нет, - пропел он сладеньким голосом. - Скоро придет.
Мальчик сморщился, зевнул, а потом снова закрыл глаза. Тогда мужчина с усиками заговорил грозным шепотом, таким грозным, что Худой весь сжался.
- Заруби себе на носу, - шептал Толстяк, - ты мне не нужен! Если бы не я, тебя бы уже десять раз поймали! Ты сам прекрасно знаешь, что ты трус, пьяница, растяпа и полудурок. Если я тебя не выручу, пропадешь ни за грош. Ну говори, кто сегодня заметил, что вокзал в Варшаве оцеплен милицией?
- Ты, - шепнул Худой.
- А кто, - продолжал Толстяк, - сразу сообразил, что надо уехать другим поездом?
- Ну, ты, - признался Худой.
- А кто догадался, - шипел Толстый, - прихватить этого мальчишку? Ты говоришь, что не годишься в киднаперы. Значит, ничего не понял, дурень! Отличный трюк! Кому придет в голову, что мальчишка - не мой любимый племянничек?... А самое главное - кому придет в голову, что два симпатичных человека с милым мальчиком попросту удирают от милиции?... Разве преступник станет таскать с собой младенца?
Худой недоверчиво покачал головой:
- Его, наверно, уже ищут.
Толстяк презрительно усмехнулся:
- Ищут! В Варшаве на вокзале. А уж никак не тут. Кому это взбредет на ум, чтобы такой сопляк мог сам уехать из Варшавы?
Но Худого это ничуть не утешило.
- Чересчур уж ты умный! - крикнул он шепотом.
- Для тебя наверно, - усмехнулся Толстяк.
- А... а деньги мне отдашь? - уже смиренно спросил Худой.
- Нет, - решительно сказал Толстяк, - потому что ты все сразу пропьешь. Могу тебе самое большее взять еще бутылку пива. Одну.
Худой вздохнул, видимо поняв, что ничто ему не поможет.
- В другой раз, - сказал он, - старую газету тебе не доверю, не то что краденые деньги! Сколько я страху натерпелся из-за них, и все зря! Ну, ладно, давай уж два злотых на пиво.
- Краденое впрок не идет, - хихикнул Толстяк. - На.
Худой еще раз вздохнул и пошел к буфету за пивом. Звук его шагов разбудил спавшего на скамейке мальчика. Он снова поднял голову и спросил:
- Мамочка еще не пришла?
- Нет, деточка, - сказал Толстяк.
Мальчик совершенно проснулся, сел и поправил сползший на ухо беретик.
- Тогда я сам к ней пойду, - вдруг заявил он.
Толстяк сделал страшное лицо:
- Боже тебя сохрани, деточка. На дворе холодно, темно, там волки ходят и могут тебя съесть. Мамочка сейчас сюда приедет. А ты пойдешь ее искать - сам потеряешься. Что тогда будет?
Убежденный его доводами, мальчик кивнул головой:
- Тогда будет плохо. Лучше я еще подожду.
Толстый мужчина вздохнул с облегчением и вытащил из кармана спички.
- На, - сказал он, - построй себе колодец.
- А можно два? - спросил мальчик.
- Можно.
Мальчик прилежно занялся строительством колодца на соседнем, пустом столе. Когда Худой вернулся со своим пивом и налил кружку, он вежливо обернулся к нему и сказал:
- Приятного аппетита.
Худой буркнул себе под нос "спасибо", а его приятель хитро прищурился.
- За этого сопляка, - шепнул он, - мы тоже получим неплохие денежки. Выкуп. Интересуешься?
Но Худому явно было не по себе. Он только наморщил лоб и свой птичий носик.
- Меня другое интересует - не цапнут ли нас в твоем Кусьмидрове? - пробурчал он.
- Ты что, спятил? - возмутился Толстяк. - У меня там "малина" - железо!
Худой снова вздохнул, вероятно, уже в двадцатый раз за этот вечер.
- Хотел бы я уже быть там...
Толстяк пожал плечами и, желая показать, что не хочет больше разговаривать с дураком, закрылся газетой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47