Она снова повернулась к клавишам компьютера и вызвала нужный файл. Столбик данных тут же поведал ей об исследованиях Кинсолвинга.
– Ты бы все равно никогда не понял, Барт, – ласково произнесла она. – Сначала я пыталась с ними спорить, но они меня одолели. Я считала, ты сможешь прийти к нашим взглядам, но в тебе этого нет. Теперь я в этом убедилась окончательно.
– Зачем, Ала? Тебе хорошо платят. Там, на Земле, восемьдесят процентов населения безработные, живут на пособие. Большинство влачат жалкое существование.
– Это называется – суррогатная жизнь, – горько усмехнулась Ала. – Мы заслуживаем большего.
– Ты и имеешь больше! – выкрикнул Кинсолвинг. Он опустился в кресло. Ноги сделались просто резиновыми, он не понимал, сколько еще сможет продержаться.
– Я? Да, у меня есть больше, чем у большинства тех, на Земле. У меня есть работа – и неплохая.
– Тогда зачем ты воровала породы? – Кинсолвинг замигал, глядя в ее лицо.
Ала быстро прикрыла лицо руками. Потом сказала:
– Лишние деньжата никогда не помешают. Редкоземельные руды лучше, чем любая валюта. Через несколько месяцев я могу уйти в отставку.
– Ты могла уйти, украв целый склад руды, – заключил он. – Ста килограммов руды было бы достаточно, чтобы мы жили в роскоши до конца наших дней. Но тут больше, Ала. Должно быть больше. Зачем?
– Сколько, ты думаешь, я присвоила?
– Ты годами этим занималась. Не могу утверждать с точностью, но выглядит так, как будто бы ты начала свои делишки сразу после прибытия сюда. Четыре года воровства. – Кинсолвинг покачал головой. Он почувствовал, как язык у него распухает и расплывается во рту. Голова гудела, точно земля перед отлетом ракеты, а боль вернулась в тело, чтобы медленно иссушить все внутренности.
– У меня есть вкус к дорогой жизни. Ты это знаешь, Барт.
Он сидел, пытаясь удержаться от обморока. Единственное, что еще позволяло Кинсолвингу сохранять чувство реальности, – необходимость найти какой-то выход для Алы. Оправдание воровства у корпорации ММ было невозможно, он это понимал, и ей придется признаться в преступлении, но должны найтись смягчающие обстоятельства, какой-то способ спасти ее от тюрьмы – или от еще худшего наказания.
Кинсолвинг слышал, что межпланетный суд часто прибегает к смертной казни. Он пытался припомнить уголовные статьи, выработанные ММ для применения на Глубокой. Были подобные преступления в ведении компании или ллоров?
– Ллоры, – произнес он, и вся сила, кажется, вытекла из него. Он безвольно склонился вперед. – Я о них и забыл. Ведь расхищение ископаемых означает, что ММ не выплачивает налоги, назначенные ллорами.
– Наказания у них строгие, Барт, – тихо сказала Ала Марккен. – Меня могут казнить.
– Нет, нет, такого не случится. Мы... мы сообщим Гумбольту.
– Он-то как раз и станет добиваться для меня наказания, – она как будто бы находила удовольствие в том, чтобы поддразнивать его.
– Тебе нужно где-то предстать перед судом. Я бы, скорее, предпочел суд ММ с земными законами, чем допустить, чтобы тебя пытали ллоры.
– Чудики, – задумчиво произнесла Ала. – Кажется, в них и проблема, так ведь? Кто пострадал? Не ММ. Только чудики лишились своих распроклятых денег. Все так скверно, Барт?
– Да, – ответил он с возрастающим оживлением. – ММ подписали с ними соглашение. Мы должны его уважать.
– Они всего лишь чудики. И они хотят задержать развитие Земли, держать нас в ужасающей нищете. Если бы не они, мы бы теперь были хозяевами звезд, а не существами второго сорта, умоляющими о каждой крохе.
– Это неправда, и ты это знаешь. Мы сами вызвали проблемы на Земле и сможем их преодолеть.
– Если нам дадут это сделать.
– Они не могли бы меньше о нас заботиться. Мы чуть ли не ниже их понимания.
– Вот именно!
– Ала, пожалуйста. Ты нарушила закон и должна за это поплатиться, – Кинсолвинг смахнул холодный пот со лба и на секунду закрыл глаза, пытаясь умерить сильно стучащие молоточки в висках. Ноющее покалывание обратилось в резкую боль.
– Ты любишь меня. А я люблю тебя, Барт. Давай поглядим, не сумеем ли мы это хищение скрыть. Какое ллорам до нас дело? Я прослежу, чтоб тебе выделили долю. Ты будешь богатым!
Гнев захлестнул Кинсолвинга, сжигая боль, страдание и слабость.
– Если ты воображаешь, что это все, к чему я стремлюсь, ты ошибаешься, Ала. Очень ошибаешься.
– Так что же ты сделал? – спросила она подозрительно, видя, что у него есть новое решение.
– Предупредил Гумбольта. Послал пакет документов на ГТ-4.
– Только не это! – она с трудом выговорила эти слова.
– Я его не люблю, но...
– Ты дурак! Ллоры перехватывают каждое сообщение и читают содержание.
– Я его закодировал.
– Они знают все наши шифры. Все их знают!
Ала Марккен тяжело откинулась на стуле и молча уставилась на Кинсолвинга. Он попытался отыскать какие-то эмоции в ее взгляде, и ему это не удалось. Это не была любовь или ненависть, тут было нечто непостижимое и из-за того еще более тревожное...
* * *
Меньше чем через час на шахту прибыли ллоры для расследования.
– Это официальное слушание? – спросил Кеннет Гумбольт. – Если так, я надеюсь, что Межзвездным Материалам может быть оказана такая любезность, как присутствие правомочной юридической комиссии.
Генерал-агент взглянул на Гумбольта с совершенно непроницаемой физиономией. В течение четырех лет Бартон Кинсолвинг старался разобраться в эмоциях инопланетян, но так и остался в полном недоумении. Казалось, что их серые лица изваяны из какого-то неизвестного живого гранита, и ни разу он не видел среди них лица с какими-то иными глазами, не такими косящими, янтарными и лишенными зрачков. Генерал-агент со стороны Глубокой неподвижно сидел за громадным, вытесанным из камня столе, сплетая и расплетая лежащие перед собой бескостные пальцы, такого ни за что не смогли бы проделать земляне. Что это – признак нервозности? Кинсолвинг не получил ни намека относительно серьезности дела. Он предоставил Гумбольту распоряжаться всем, несмотря на то, что Кеннет никак не мог ни за что отвечать, он прибыл всего шесть дней назад.
Кинсолвинг нахмурился, осознавая это. Он отправил пакет с донесением прямо компании, на ГТ-4, на расстояние почти в пятьдесят световых лет. Даже учитывая сверхускорение, применяемое при отсылке инкапсулированных донесений, оно не могло быть получено быстрее, чем за три дня. Гумбольт должен был выехать, не имея возможности прочесть донесение. Тем не менее он клялся, будто приехал, получив сигнал.
Интересно, подумал Кинсолвинг, а может быть, Гумбольт лгал, чтобы притвориться невинным и держать фасон перед ллорами. Бартон замечал, что отношение Алы к инопланетянам ухудшается по сравнению с тем, каким оно было раньше. Хотя и раньше ее чувства к ллорам можно было бы назвать ожесточенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153
– Ты бы все равно никогда не понял, Барт, – ласково произнесла она. – Сначала я пыталась с ними спорить, но они меня одолели. Я считала, ты сможешь прийти к нашим взглядам, но в тебе этого нет. Теперь я в этом убедилась окончательно.
– Зачем, Ала? Тебе хорошо платят. Там, на Земле, восемьдесят процентов населения безработные, живут на пособие. Большинство влачат жалкое существование.
– Это называется – суррогатная жизнь, – горько усмехнулась Ала. – Мы заслуживаем большего.
– Ты и имеешь больше! – выкрикнул Кинсолвинг. Он опустился в кресло. Ноги сделались просто резиновыми, он не понимал, сколько еще сможет продержаться.
– Я? Да, у меня есть больше, чем у большинства тех, на Земле. У меня есть работа – и неплохая.
– Тогда зачем ты воровала породы? – Кинсолвинг замигал, глядя в ее лицо.
Ала быстро прикрыла лицо руками. Потом сказала:
– Лишние деньжата никогда не помешают. Редкоземельные руды лучше, чем любая валюта. Через несколько месяцев я могу уйти в отставку.
– Ты могла уйти, украв целый склад руды, – заключил он. – Ста килограммов руды было бы достаточно, чтобы мы жили в роскоши до конца наших дней. Но тут больше, Ала. Должно быть больше. Зачем?
– Сколько, ты думаешь, я присвоила?
– Ты годами этим занималась. Не могу утверждать с точностью, но выглядит так, как будто бы ты начала свои делишки сразу после прибытия сюда. Четыре года воровства. – Кинсолвинг покачал головой. Он почувствовал, как язык у него распухает и расплывается во рту. Голова гудела, точно земля перед отлетом ракеты, а боль вернулась в тело, чтобы медленно иссушить все внутренности.
– У меня есть вкус к дорогой жизни. Ты это знаешь, Барт.
Он сидел, пытаясь удержаться от обморока. Единственное, что еще позволяло Кинсолвингу сохранять чувство реальности, – необходимость найти какой-то выход для Алы. Оправдание воровства у корпорации ММ было невозможно, он это понимал, и ей придется признаться в преступлении, но должны найтись смягчающие обстоятельства, какой-то способ спасти ее от тюрьмы – или от еще худшего наказания.
Кинсолвинг слышал, что межпланетный суд часто прибегает к смертной казни. Он пытался припомнить уголовные статьи, выработанные ММ для применения на Глубокой. Были подобные преступления в ведении компании или ллоров?
– Ллоры, – произнес он, и вся сила, кажется, вытекла из него. Он безвольно склонился вперед. – Я о них и забыл. Ведь расхищение ископаемых означает, что ММ не выплачивает налоги, назначенные ллорами.
– Наказания у них строгие, Барт, – тихо сказала Ала Марккен. – Меня могут казнить.
– Нет, нет, такого не случится. Мы... мы сообщим Гумбольту.
– Он-то как раз и станет добиваться для меня наказания, – она как будто бы находила удовольствие в том, чтобы поддразнивать его.
– Тебе нужно где-то предстать перед судом. Я бы, скорее, предпочел суд ММ с земными законами, чем допустить, чтобы тебя пытали ллоры.
– Чудики, – задумчиво произнесла Ала. – Кажется, в них и проблема, так ведь? Кто пострадал? Не ММ. Только чудики лишились своих распроклятых денег. Все так скверно, Барт?
– Да, – ответил он с возрастающим оживлением. – ММ подписали с ними соглашение. Мы должны его уважать.
– Они всего лишь чудики. И они хотят задержать развитие Земли, держать нас в ужасающей нищете. Если бы не они, мы бы теперь были хозяевами звезд, а не существами второго сорта, умоляющими о каждой крохе.
– Это неправда, и ты это знаешь. Мы сами вызвали проблемы на Земле и сможем их преодолеть.
– Если нам дадут это сделать.
– Они не могли бы меньше о нас заботиться. Мы чуть ли не ниже их понимания.
– Вот именно!
– Ала, пожалуйста. Ты нарушила закон и должна за это поплатиться, – Кинсолвинг смахнул холодный пот со лба и на секунду закрыл глаза, пытаясь умерить сильно стучащие молоточки в висках. Ноющее покалывание обратилось в резкую боль.
– Ты любишь меня. А я люблю тебя, Барт. Давай поглядим, не сумеем ли мы это хищение скрыть. Какое ллорам до нас дело? Я прослежу, чтоб тебе выделили долю. Ты будешь богатым!
Гнев захлестнул Кинсолвинга, сжигая боль, страдание и слабость.
– Если ты воображаешь, что это все, к чему я стремлюсь, ты ошибаешься, Ала. Очень ошибаешься.
– Так что же ты сделал? – спросила она подозрительно, видя, что у него есть новое решение.
– Предупредил Гумбольта. Послал пакет документов на ГТ-4.
– Только не это! – она с трудом выговорила эти слова.
– Я его не люблю, но...
– Ты дурак! Ллоры перехватывают каждое сообщение и читают содержание.
– Я его закодировал.
– Они знают все наши шифры. Все их знают!
Ала Марккен тяжело откинулась на стуле и молча уставилась на Кинсолвинга. Он попытался отыскать какие-то эмоции в ее взгляде, и ему это не удалось. Это не была любовь или ненависть, тут было нечто непостижимое и из-за того еще более тревожное...
* * *
Меньше чем через час на шахту прибыли ллоры для расследования.
– Это официальное слушание? – спросил Кеннет Гумбольт. – Если так, я надеюсь, что Межзвездным Материалам может быть оказана такая любезность, как присутствие правомочной юридической комиссии.
Генерал-агент взглянул на Гумбольта с совершенно непроницаемой физиономией. В течение четырех лет Бартон Кинсолвинг старался разобраться в эмоциях инопланетян, но так и остался в полном недоумении. Казалось, что их серые лица изваяны из какого-то неизвестного живого гранита, и ни разу он не видел среди них лица с какими-то иными глазами, не такими косящими, янтарными и лишенными зрачков. Генерал-агент со стороны Глубокой неподвижно сидел за громадным, вытесанным из камня столе, сплетая и расплетая лежащие перед собой бескостные пальцы, такого ни за что не смогли бы проделать земляне. Что это – признак нервозности? Кинсолвинг не получил ни намека относительно серьезности дела. Он предоставил Гумбольту распоряжаться всем, несмотря на то, что Кеннет никак не мог ни за что отвечать, он прибыл всего шесть дней назад.
Кинсолвинг нахмурился, осознавая это. Он отправил пакет с донесением прямо компании, на ГТ-4, на расстояние почти в пятьдесят световых лет. Даже учитывая сверхускорение, применяемое при отсылке инкапсулированных донесений, оно не могло быть получено быстрее, чем за три дня. Гумбольт должен был выехать, не имея возможности прочесть донесение. Тем не менее он клялся, будто приехал, получив сигнал.
Интересно, подумал Кинсолвинг, а может быть, Гумбольт лгал, чтобы притвориться невинным и держать фасон перед ллорами. Бартон замечал, что отношение Алы к инопланетянам ухудшается по сравнению с тем, каким оно было раньше. Хотя и раньше ее чувства к ллорам можно было бы назвать ожесточенными.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153