Да, мы в Колобии. Но что ты помнишь о поездке сюда?
— Какие-то обрывки… мы ехали с караваном довольно долго. Мы видели кочевников, ехавших верхом. И еще я помню гнедую лошадь с плешивой мордой, ставшую на дыбы…
— Это был мой боевой конь. А ты помнишь, почему мы ехали в Колобию? — спросил Феллис.
Пакс с сожалением покачала головой:
— Нет. Этого я не помню. Меня что-то ударило по голове? Это случилось во время боя?
Феллис улыбнулся ей в ответ:
— Ты побывала в нескольких сражениях. Я думаю, ты все постепенно вспомнишь, когда отдохнешь как следует. К счастью, твои раны заживают хорошо. Тебе нужно что-нибудь?
— Мне бы хотелось воды, если ее здесь достаточно.
— Конечно.
Маршал на несколько минут отошел и вернулся с полным бурдюком воды. Он положил его рядом с Пакс и затем вместе с Амберионом пошел вверх по течению ручья, рассматривая утесы, видневшиеся вдали. Пакс сделала несколько больших глотков и вновь огляделась вокруг. Гном, разговаривавший возле костра с женщиной, повернулся в ее сторону. Когда их взгляды встретились, он поднялся и пошел к ней. Пакс тем временем пыталась вспомнить его имя.
— Доброе утро, леди Паксенаррион! Как вы себя чувствуете? — спросил гном. Тембр его голоса был неожиданно высоким и приятным.
— Неплохо, спасибо. Только не совсем еще пришла в себя.
— Это неудивительно. Возможно, вы даже не восстановили еще в памяти все имена. Я — Белкон из Дома Гальденаксов.
Это имя подходило ему вполне. Пакс, казалась, вспомнила его. Улыбнувшись, она сказала:
— Да, господин Белкон. Вы ехали с нами из Фин-Пенира. И вы знаете все о скалах, где они твердые, а где крошатся. И вы кузен самого Гальденакса, не так ли?
— Восьмой кузен второй ступени… Я думаю, вы поправитесь очень быстро. Все мы будем этому очень рады. Ведь вы были в тяжелом состоянии.
— Я была в тяжелом состоянии? — переспросила Пакс. В душе у нее шевельнулся страх.
Лицо гнома прорезали морщины.
— Видимо, мне не следовало говорить об этом. Простите меня, леди Пакс! Я не так искусен в выражении своих мыслей, как эльфы. Не могу найти подходящее слово, вот досада! Но вы были ранены, находились в беспамятстве, и ваши друзья очень беспокоились о вас. Сейчас вам намного лучше, и мы этому рады.
— Спасибо, господин Белкон, — сказала Пакс. Она не до конца поняла то, о чем он говорил, но его доброта и участие тронули ее.
— Я хотел спросить вас… если вам, конечно, не слишком неприятно говорить об этом… чем посыпали ваши раны эти гнусные негодяи?
Пакс уставилась на него, ничего не понимая:
— Какие гнусные негодяи?
— Которые портят каждый камень, хороший камень, живя в нем. Я имею в виду родню эльфов, волшебников, у которых черные сердца и которые забрали вас к себе.
Пакс покачала головой, по телу у нее пробежала невольная дрожь.
— Они забрали меня? Но я ничего не помню об этом, господин Белкон.
Гном быстро забормотал что-то на своем языке. Пакс уловила из того, что он сказал, всего лишь пару слов. Ей показалось, он сказал что-то о колдовстве. Но вот он внезапно умолк и пристально посмотрел на нее:
— Вы действительно ничего не помните?
— А что я должна помнить?
Пакс разозлилась. Все они знали о ней что-то такое, чего она сама не знала, но почему-то ничего ей не говорили. Это было несправедливо. Она вопросительно посмотрела на гнома.
— Тсс! Лежите спокойно. Лорд Амберион, ваш паладин, и маршал Феллис… они решили, что вы и сами все со временем вспомните. Если же вы будете шуметь, они обязательно придут сюда, чтобы послушать, о чем у нас с вами разговор.
— Но вы расскажете мне, что со мной случилось? — спросила, волнуясь, Пакс.
Гном хитро улыбнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам:
— Вы хотите, чтобы я поведал вам то, о чем умалчивают эти могущественные люди? Впрочем, они не запрещали мне беседовать с вами. Поэтому, думаю, это возможно. Итак… Я скажу то, что считаю допустимым сказать, как это подобает представителю дома Гальденаксов…
Пакс заставила себя лежать спокойно, помня, что гномы, начав о чем-то рассказывать, обычно не торопятся. Ее же собеседник, тем временем достав свою изогнутую трубку, набил ее табаком, разжег и сделал глубокую затяжку. Затем выпустил три кольца дыма. И лишь потом произнес:
— Что ж, начнем… Вас взяли в плен поклонники Ачрии, у которых черные сердца. Это случилось, когда они атаковали наш лагерь, во вторую ночь нашего пребывания в долине, и утащили вас в свое логово, которое расположено вон под тем утесом, на другой стороне ручья…
Они продержали вас там несколько дней. Мы не знаем, что случилось с вами в том темном месте, — кроме того, что у вас появились раны. Видимо, они были глубокими, раз на теле остались такие отметины… Нам было довольно трудно найти вас, — вы и правда ничего не помните?
Пакс слушала его со все возрастающим ужасом. Она посмотрела на утес, на ржаво-красные и оранжевые скалы, испещренные черными полосами, и покачала головой:
— Нет, ничего не помню… Хотя, впрочем, какие-то обрывки неясно всплывают в памяти. Словно вижу долину с холма, но она далеко, и очертания ее расплывчаты.
— Не сомневаюсь, что это на вас так воздействует колдовство или удары по голове, оставившие большие шишки. К тому же, когда мы нашли вас, была еще одна странность. Мы уже приняли бой несколько раз в разных местах того подземелья, но вновь и вновь сталкивались с отрядом врагов. И каждый раз мы замечали высокого воина в черных доспехах, находившегося в задних рядах противника. Вы… но мы тогда еще не знали, что это были вы… сражались с ними насмерть… Затем оставшиеся в живых расступились, и вы, казалось, готовы были броситься на нас, чтобы тоже убить. Но потом… Но потом, леди Паксенаррион, вы вдруг остановились как вкопанная, с мечом в руке, поднятой над головой, это было очень странно. Действительно очень странно. Лорд Амберион и маршал Феллис отправились посмотреть — конечно, со всей осторожностью, — кто этот воин. Они приподняли шлем, и — о как мы были поражены! — мы увидели под ним ваше лицо, смертельно-бледное, с ничего не выражавшими глазами. А все потому, что доспехи, надетые на вас, были заколдованы. Вашему паладину и маршалу пришлось обратиться к Геду. В конце концов они рассыпались и упали вокруг вас, словно сухая шелуха. А потом сморщились и вообще исчезли. Но это еще не все. Вокруг вашей шеи…
— Господин Белкон! Нехорошо так утомлять Паксенаррион и рассказывать ей то, что сейчас совсем неважно.
Ни Пакс, ни Белкон не заметили приближения Амбериона. Он выглядел недовольным. Ему явно не понравилось то, что он услышал.
— Мы говорили лишь о том, что непосредственно касается Паксенаррион, и я ее не утомлял.
— Но вы ведь знаете наше мнение: лучше до поры до времени не рассказывать ей ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
— Какие-то обрывки… мы ехали с караваном довольно долго. Мы видели кочевников, ехавших верхом. И еще я помню гнедую лошадь с плешивой мордой, ставшую на дыбы…
— Это был мой боевой конь. А ты помнишь, почему мы ехали в Колобию? — спросил Феллис.
Пакс с сожалением покачала головой:
— Нет. Этого я не помню. Меня что-то ударило по голове? Это случилось во время боя?
Феллис улыбнулся ей в ответ:
— Ты побывала в нескольких сражениях. Я думаю, ты все постепенно вспомнишь, когда отдохнешь как следует. К счастью, твои раны заживают хорошо. Тебе нужно что-нибудь?
— Мне бы хотелось воды, если ее здесь достаточно.
— Конечно.
Маршал на несколько минут отошел и вернулся с полным бурдюком воды. Он положил его рядом с Пакс и затем вместе с Амберионом пошел вверх по течению ручья, рассматривая утесы, видневшиеся вдали. Пакс сделала несколько больших глотков и вновь огляделась вокруг. Гном, разговаривавший возле костра с женщиной, повернулся в ее сторону. Когда их взгляды встретились, он поднялся и пошел к ней. Пакс тем временем пыталась вспомнить его имя.
— Доброе утро, леди Паксенаррион! Как вы себя чувствуете? — спросил гном. Тембр его голоса был неожиданно высоким и приятным.
— Неплохо, спасибо. Только не совсем еще пришла в себя.
— Это неудивительно. Возможно, вы даже не восстановили еще в памяти все имена. Я — Белкон из Дома Гальденаксов.
Это имя подходило ему вполне. Пакс, казалась, вспомнила его. Улыбнувшись, она сказала:
— Да, господин Белкон. Вы ехали с нами из Фин-Пенира. И вы знаете все о скалах, где они твердые, а где крошатся. И вы кузен самого Гальденакса, не так ли?
— Восьмой кузен второй ступени… Я думаю, вы поправитесь очень быстро. Все мы будем этому очень рады. Ведь вы были в тяжелом состоянии.
— Я была в тяжелом состоянии? — переспросила Пакс. В душе у нее шевельнулся страх.
Лицо гнома прорезали морщины.
— Видимо, мне не следовало говорить об этом. Простите меня, леди Пакс! Я не так искусен в выражении своих мыслей, как эльфы. Не могу найти подходящее слово, вот досада! Но вы были ранены, находились в беспамятстве, и ваши друзья очень беспокоились о вас. Сейчас вам намного лучше, и мы этому рады.
— Спасибо, господин Белкон, — сказала Пакс. Она не до конца поняла то, о чем он говорил, но его доброта и участие тронули ее.
— Я хотел спросить вас… если вам, конечно, не слишком неприятно говорить об этом… чем посыпали ваши раны эти гнусные негодяи?
Пакс уставилась на него, ничего не понимая:
— Какие гнусные негодяи?
— Которые портят каждый камень, хороший камень, живя в нем. Я имею в виду родню эльфов, волшебников, у которых черные сердца и которые забрали вас к себе.
Пакс покачала головой, по телу у нее пробежала невольная дрожь.
— Они забрали меня? Но я ничего не помню об этом, господин Белкон.
Гном быстро забормотал что-то на своем языке. Пакс уловила из того, что он сказал, всего лишь пару слов. Ей показалось, он сказал что-то о колдовстве. Но вот он внезапно умолк и пристально посмотрел на нее:
— Вы действительно ничего не помните?
— А что я должна помнить?
Пакс разозлилась. Все они знали о ней что-то такое, чего она сама не знала, но почему-то ничего ей не говорили. Это было несправедливо. Она вопросительно посмотрела на гнома.
— Тсс! Лежите спокойно. Лорд Амберион, ваш паладин, и маршал Феллис… они решили, что вы и сами все со временем вспомните. Если же вы будете шуметь, они обязательно придут сюда, чтобы послушать, о чем у нас с вами разговор.
— Но вы расскажете мне, что со мной случилось? — спросила, волнуясь, Пакс.
Гном хитро улыбнулся, бросив быстрый взгляд по сторонам:
— Вы хотите, чтобы я поведал вам то, о чем умалчивают эти могущественные люди? Впрочем, они не запрещали мне беседовать с вами. Поэтому, думаю, это возможно. Итак… Я скажу то, что считаю допустимым сказать, как это подобает представителю дома Гальденаксов…
Пакс заставила себя лежать спокойно, помня, что гномы, начав о чем-то рассказывать, обычно не торопятся. Ее же собеседник, тем временем достав свою изогнутую трубку, набил ее табаком, разжег и сделал глубокую затяжку. Затем выпустил три кольца дыма. И лишь потом произнес:
— Что ж, начнем… Вас взяли в плен поклонники Ачрии, у которых черные сердца. Это случилось, когда они атаковали наш лагерь, во вторую ночь нашего пребывания в долине, и утащили вас в свое логово, которое расположено вон под тем утесом, на другой стороне ручья…
Они продержали вас там несколько дней. Мы не знаем, что случилось с вами в том темном месте, — кроме того, что у вас появились раны. Видимо, они были глубокими, раз на теле остались такие отметины… Нам было довольно трудно найти вас, — вы и правда ничего не помните?
Пакс слушала его со все возрастающим ужасом. Она посмотрела на утес, на ржаво-красные и оранжевые скалы, испещренные черными полосами, и покачала головой:
— Нет, ничего не помню… Хотя, впрочем, какие-то обрывки неясно всплывают в памяти. Словно вижу долину с холма, но она далеко, и очертания ее расплывчаты.
— Не сомневаюсь, что это на вас так воздействует колдовство или удары по голове, оставившие большие шишки. К тому же, когда мы нашли вас, была еще одна странность. Мы уже приняли бой несколько раз в разных местах того подземелья, но вновь и вновь сталкивались с отрядом врагов. И каждый раз мы замечали высокого воина в черных доспехах, находившегося в задних рядах противника. Вы… но мы тогда еще не знали, что это были вы… сражались с ними насмерть… Затем оставшиеся в живых расступились, и вы, казалось, готовы были броситься на нас, чтобы тоже убить. Но потом… Но потом, леди Паксенаррион, вы вдруг остановились как вкопанная, с мечом в руке, поднятой над головой, это было очень странно. Действительно очень странно. Лорд Амберион и маршал Феллис отправились посмотреть — конечно, со всей осторожностью, — кто этот воин. Они приподняли шлем, и — о как мы были поражены! — мы увидели под ним ваше лицо, смертельно-бледное, с ничего не выражавшими глазами. А все потому, что доспехи, надетые на вас, были заколдованы. Вашему паладину и маршалу пришлось обратиться к Геду. В конце концов они рассыпались и упали вокруг вас, словно сухая шелуха. А потом сморщились и вообще исчезли. Но это еще не все. Вокруг вашей шеи…
— Господин Белкон! Нехорошо так утомлять Паксенаррион и рассказывать ей то, что сейчас совсем неважно.
Ни Пакс, ни Белкон не заметили приближения Амбериона. Он выглядел недовольным. Ему явно не понравилось то, что он услышал.
— Мы говорили лишь о том, что непосредственно касается Паксенаррион, и я ее не утомлял.
— Но вы ведь знаете наше мнение: лучше до поры до времени не рассказывать ей ничего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162