Независимо от того, вернется к ней память или нет. Ей хотелось услышать о том, что знали они, чтобы между ними было полное доверие.
В это время Адхиел положил свою руку с длинными пальцами ей на запястье. Пакс сдержалась, чтобы не отдернуть ее. Стараясь успокоить девушку, он сказал:
— Амберион говорит, что ваши раны были уже почти залечены, когда вас нашли, Паксенаррион. Но вы отсутствовали недолго, поэтому, если рассуждать здраво, они не могли затянуться так быстро. Значит, или они были ненастоящие, или их вылечили каким-то волшебным способом.
Пакс вновь взглянула на свои руки:
— Вы думаете, они могли быть ненастоящими? Я никогда ничего подобного не слышала…
— Да, конечно, об этом действительно мало кто знает. К тому же сделать такое можно лишь с помощью злых сил. Но когда в подобных случаях пытаются ускорить выздоровление, больного подвергают определенному риску. Когда-то очень давно и далеко отсюда я знал одного волшебника, который мог ускорить рост и выздоровление. Он использовал свой дар только на растениях, но его можно было применять и к животным. Так вот, Паксенаррион, сейчас мы сделаем практически то же: постараемся устранить облако, окутавшее вашу память. Если я прав в своих догадках, а именно — если иунизины наложили на вас это заклятие, то вы, освободившись от него, вспомните все, что с вами было.
Вообще-то Пакс очень хотела узнать, что же произошло с ней на самом деле. Но, услышав слова Адхиела, она прямо-таки отпрянула. Теперь, когда она знала, что ее память подвластна воле дьявола, а иунизины уже показали ей это, она не хотела никаких экспериментов. К тому же она не до конца доверяла Адхиелу и не хотела упоминать о свитке Хальверика. Глаза эльфа, смотревшего на нее, горели каким-то сумрачным огнем.
Тогда она попробовала найти поддержку у Амбериона. Но он лишь сказал:
— Адхиел уверил меня, что это самое лучшее решение, Паксенаррион. Только таким образом чарам иунизинов будет нанесен ответный удар.
— Значит, Белкон был прав… — прошептала девушка.
— Он был прав по-своему. Вам нужно вспомнить то, что с вами произошло. Но вспомнить это нужно самой. Вот я и попытаюсь вам помочь, — сказал Адхиел.
Пакс перевела свой взгляд с одного своего собеседника на другого:
— Ну что ж, раз так… давайте начнем. Что мне нужно делать?
— Думайте о Геде и о Всевышнем. Они будут направлять ваши мысли и вашу память, надеюсь… Пока мы не освободим их, — сказал Амберион.
Пакс закрыла глаза и легла, стараясь не двигаться. Ей казалось, что в своих воспоминаниях она все время наталкивается на какую-то темную завесу. Через несколько минут девушке стало трудно дышать, и она почувствовала себя загнанной в ловушку. Она едва ощутила руку Адхиела, когда он провел по ее бровям, и твердое пожатие Амбериона. В это время Адхиел начал шептать что-то на своем языке. Пакс было так тяжело, что она даже не пыталась вникнуть в смысл его слов.
Девушке казалось, что перед ней двигаются какие-то тени. Некоторые из них были темнее остальных, и они постепенно куда-то исчезали. Другие угрожающе нацеливались прямо в нее. Пакс вновь увидела лицо иунизина, бледное на фоне темного капюшона, и почувствовала вдруг жгучую боль в шее. Тени стали более густыми, плотными, они словно материализовались. Послышались какие-то звуки, сначала едва различимые, потом все громче и громче.
Пронзительные крики, злобный смех, лязг оружия… Горькая волна поднялась у нее в горле, Пакс тут же ощутила наплыв зловония. Из темноты явственно выступили лица: это были оскалившие клыки орки. Их когтистые лапы сжимали мечи, ножи, плети. За ними показались какие-то другие воины в доспехах из металлических пластин и кожи. Кругом разливался зеленый свет, отбрасывающий слабые тени. Стекавшая отовсюду кровь на глазах становилась черной.
Постепенно Пакс смогла вспомнить все, на что обрекли ее тогда: она должна была сражаться, чтобы развлечь их, с противниками, которых они выбирали сами, сражаться с помощью предложенного ей оружия, — за то, чтобы получить возможность еще ненадолго остаться в живых. Но как ни старался Адхиел воздействовать на нее, Пакс не могла вспомнить, как долго длились все ее поединки и передышки между ними.
Но зато она отчетливо вспомнила, как болели ее раны, как ее мучили голод, жажда и страх, что она никогда больше не увидит дневного света, поднимающийся в душе гнев, который она пыталась противопоставить этому страху.
…Когда Адхиел отнял руки от ее бровей, девушка наконец очнулась. И события недавнего прошлого, которые были спрятаны за пеленой беспамятства, вновь всплыли перед ее мысленным взором. Она ненавидела их, не хотела к ним возвращаться, но выбора не было. В душе ее поднималось негодование: у нее не было выбора, когда она оказалась в плену у иунизинов, и здесь у нее выбора тоже не было.
Глава XXVII
Конечно, Амберион настаивал на том, чтобы она рассказала обо всем, что вспомнила. Пакс быстро отвечала на его вопросы, стараясь поскорее покончить с этим.
— А вы обращались к Геду перед каждым сражением? — спросил высший маршал Феллис, подошедший к ним послушать ее рассказ.
— Я старалась. Но не могла… не могла громко произнести его имя. — Пакс втайне надеялась, что он не будет в дальнейшем возвращаться к этой теме.
— Вы старались… Значит, вы очень хотели сделать это? — Амберион смотрел ей прямо в глаза.
— Да, сэр, я старалась. По крайней мере я все время об этом помнила, — ответила Пакс, с трудом повернувшись в его сторону.
— Что ж, пока, я думаю, достаточно… — Но в его голосе не было уверенности, и он посмотрел на Адхиела, словно искал у него поддержки.
— Я не понимаю… Почему? Что случилось? — спросила Пакс, испытывая раздражение, смешанное со страхом.
Феллис вздохнул, нарушив воцарившееся молчание:
— Паксенаррион, нет смысла больше ни о чем рассказывать… Если вы дотронулись до проклятого оружия, то в этом случае…
— А те черные доспехи и оружие были, конечно, прокляты…
— Но я убила несколько орков и иунизинов. А они ведь все — дьявольское отродье…
Амберион печально покачал головой:
— Да, я знаю. Видимо, из-за этого проклятия все и произошло именно так. Лучше бы вам никогда не дотрагиваться до подобных вещей.
— Но…
Пакс едва не расплакалась от чудовищной несправедливости. Она попала в западню, оказалась одна в плену, глубоко под землей — и все же сражалась против многочисленных врагов, с единственной целью — выжить… И теперь, после того как она приняла столько мук, ей говорят, что она не должна была дотрагиваться до оружия. “Но я ведь воин, в конце концов, — убеждала она себя. — Что же я должна была делать — позволить врагам убить меня, даже не попытавшись спастись?” Голос девушки задрожал от обиды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162
В это время Адхиел положил свою руку с длинными пальцами ей на запястье. Пакс сдержалась, чтобы не отдернуть ее. Стараясь успокоить девушку, он сказал:
— Амберион говорит, что ваши раны были уже почти залечены, когда вас нашли, Паксенаррион. Но вы отсутствовали недолго, поэтому, если рассуждать здраво, они не могли затянуться так быстро. Значит, или они были ненастоящие, или их вылечили каким-то волшебным способом.
Пакс вновь взглянула на свои руки:
— Вы думаете, они могли быть ненастоящими? Я никогда ничего подобного не слышала…
— Да, конечно, об этом действительно мало кто знает. К тому же сделать такое можно лишь с помощью злых сил. Но когда в подобных случаях пытаются ускорить выздоровление, больного подвергают определенному риску. Когда-то очень давно и далеко отсюда я знал одного волшебника, который мог ускорить рост и выздоровление. Он использовал свой дар только на растениях, но его можно было применять и к животным. Так вот, Паксенаррион, сейчас мы сделаем практически то же: постараемся устранить облако, окутавшее вашу память. Если я прав в своих догадках, а именно — если иунизины наложили на вас это заклятие, то вы, освободившись от него, вспомните все, что с вами было.
Вообще-то Пакс очень хотела узнать, что же произошло с ней на самом деле. Но, услышав слова Адхиела, она прямо-таки отпрянула. Теперь, когда она знала, что ее память подвластна воле дьявола, а иунизины уже показали ей это, она не хотела никаких экспериментов. К тому же она не до конца доверяла Адхиелу и не хотела упоминать о свитке Хальверика. Глаза эльфа, смотревшего на нее, горели каким-то сумрачным огнем.
Тогда она попробовала найти поддержку у Амбериона. Но он лишь сказал:
— Адхиел уверил меня, что это самое лучшее решение, Паксенаррион. Только таким образом чарам иунизинов будет нанесен ответный удар.
— Значит, Белкон был прав… — прошептала девушка.
— Он был прав по-своему. Вам нужно вспомнить то, что с вами произошло. Но вспомнить это нужно самой. Вот я и попытаюсь вам помочь, — сказал Адхиел.
Пакс перевела свой взгляд с одного своего собеседника на другого:
— Ну что ж, раз так… давайте начнем. Что мне нужно делать?
— Думайте о Геде и о Всевышнем. Они будут направлять ваши мысли и вашу память, надеюсь… Пока мы не освободим их, — сказал Амберион.
Пакс закрыла глаза и легла, стараясь не двигаться. Ей казалось, что в своих воспоминаниях она все время наталкивается на какую-то темную завесу. Через несколько минут девушке стало трудно дышать, и она почувствовала себя загнанной в ловушку. Она едва ощутила руку Адхиела, когда он провел по ее бровям, и твердое пожатие Амбериона. В это время Адхиел начал шептать что-то на своем языке. Пакс было так тяжело, что она даже не пыталась вникнуть в смысл его слов.
Девушке казалось, что перед ней двигаются какие-то тени. Некоторые из них были темнее остальных, и они постепенно куда-то исчезали. Другие угрожающе нацеливались прямо в нее. Пакс вновь увидела лицо иунизина, бледное на фоне темного капюшона, и почувствовала вдруг жгучую боль в шее. Тени стали более густыми, плотными, они словно материализовались. Послышались какие-то звуки, сначала едва различимые, потом все громче и громче.
Пронзительные крики, злобный смех, лязг оружия… Горькая волна поднялась у нее в горле, Пакс тут же ощутила наплыв зловония. Из темноты явственно выступили лица: это были оскалившие клыки орки. Их когтистые лапы сжимали мечи, ножи, плети. За ними показались какие-то другие воины в доспехах из металлических пластин и кожи. Кругом разливался зеленый свет, отбрасывающий слабые тени. Стекавшая отовсюду кровь на глазах становилась черной.
Постепенно Пакс смогла вспомнить все, на что обрекли ее тогда: она должна была сражаться, чтобы развлечь их, с противниками, которых они выбирали сами, сражаться с помощью предложенного ей оружия, — за то, чтобы получить возможность еще ненадолго остаться в живых. Но как ни старался Адхиел воздействовать на нее, Пакс не могла вспомнить, как долго длились все ее поединки и передышки между ними.
Но зато она отчетливо вспомнила, как болели ее раны, как ее мучили голод, жажда и страх, что она никогда больше не увидит дневного света, поднимающийся в душе гнев, который она пыталась противопоставить этому страху.
…Когда Адхиел отнял руки от ее бровей, девушка наконец очнулась. И события недавнего прошлого, которые были спрятаны за пеленой беспамятства, вновь всплыли перед ее мысленным взором. Она ненавидела их, не хотела к ним возвращаться, но выбора не было. В душе ее поднималось негодование: у нее не было выбора, когда она оказалась в плену у иунизинов, и здесь у нее выбора тоже не было.
Глава XXVII
Конечно, Амберион настаивал на том, чтобы она рассказала обо всем, что вспомнила. Пакс быстро отвечала на его вопросы, стараясь поскорее покончить с этим.
— А вы обращались к Геду перед каждым сражением? — спросил высший маршал Феллис, подошедший к ним послушать ее рассказ.
— Я старалась. Но не могла… не могла громко произнести его имя. — Пакс втайне надеялась, что он не будет в дальнейшем возвращаться к этой теме.
— Вы старались… Значит, вы очень хотели сделать это? — Амберион смотрел ей прямо в глаза.
— Да, сэр, я старалась. По крайней мере я все время об этом помнила, — ответила Пакс, с трудом повернувшись в его сторону.
— Что ж, пока, я думаю, достаточно… — Но в его голосе не было уверенности, и он посмотрел на Адхиела, словно искал у него поддержки.
— Я не понимаю… Почему? Что случилось? — спросила Пакс, испытывая раздражение, смешанное со страхом.
Феллис вздохнул, нарушив воцарившееся молчание:
— Паксенаррион, нет смысла больше ни о чем рассказывать… Если вы дотронулись до проклятого оружия, то в этом случае…
— А те черные доспехи и оружие были, конечно, прокляты…
— Но я убила несколько орков и иунизинов. А они ведь все — дьявольское отродье…
Амберион печально покачал головой:
— Да, я знаю. Видимо, из-за этого проклятия все и произошло именно так. Лучше бы вам никогда не дотрагиваться до подобных вещей.
— Но…
Пакс едва не расплакалась от чудовищной несправедливости. Она попала в западню, оказалась одна в плену, глубоко под землей — и все же сражалась против многочисленных врагов, с единственной целью — выжить… И теперь, после того как она приняла столько мук, ей говорят, что она не должна была дотрагиваться до оружия. “Но я ведь воин, в конце концов, — убеждала она себя. — Что же я должна была делать — позволить врагам убить меня, даже не попытавшись спастись?” Голос девушки задрожал от обиды:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162