– Но ведь Бухер В Вашингтоне, – возразил Дин. – Он там по поводу израильской заварушки. Завтра ему необходимо быть в Белом доме…
Дэмьен разъяренно накинулся на помощника: – Идиот, ты что, не понимаешь? Они же здесь, чтобы уничтожить меня. Если им это удастся, Все вы пойдете следом за мной… я имею в виду каждого из вас.
Дин покинул кабинет, оставив Торна одного с кинжалом в руке. Дэмьен медленно подошел к окну и устремил взгляд в небо. Губы его двигались в еле слышном шепоте:
– И какой же это зверь, чей час пробил, приближается ныне к Вифлеему, чтобы появиться на свет?
Отец де Карло и пять монахов сгрудились возле стола, уставившись на мерцающий экран телевизора. Как только новости закончились, священник перекрестился, поднялся со стула и, выглянув в окно, повернулся к монахам. Он пытался осмыслить происшедшее. Отец де Карло припомнил свою первую встречу с Бенито, когда монах был еще послушником, исполнительным, спокойным и преданным вере человеком. Он не поддался юношеским искушениям и посвятил свою жизнь Богу. А теперь Бог забрал ее. Но эта смерть была ужасной.
– Какой-то неизвестный, – тихо повторил Паоло вслед за диктором. Отец де Карло повернулся, пытаясь в точности вспомнить, что же сообщил диктор.
– Разве о кинжале ничего не было сказано? – спросил он.
– Нет, – ответил Паоло. – Они трактуют это как несчастный случай.
– Торн знает, что это не так, – мягко возразил де Карло.
– Нет, – перебил его упрямый Паоло, обладающий фотографической памятью на детали. – В заявлении американского посольства сообщается, будто Торн удовлетворен, что между ним и этой несчастной жертвой не прослеживается никакой связи.
Отец де Карло с нежностью посмотрел на этого большого и наивного человека. До чего же Паоло педантичен. Все в этом мире раскладывалось у него на белое и черное. Вот и сейчас сообщили, что связь не прослеживается, и у Паоло ни на минуту не возникло сомнения в обратном. До чего же наивен. И все они наивны.
Торн прекрасно все знал. И теперь он будет на чеку. Гибель Бенито осложнила их миссию. Но пусть они все-таки верят. В конце концов это было не столь важно. Главное, не позволять им закиснуть от отчаяния. Де Карло подошел к столу и призвал всех к молчанию.
– Наша главная задача: как только Святое Дитя появится на свет, найти Его, – начал он. – Брат Симеон и брат Антонио, я хочу, чтобы вы сегодня сопровождали меня. Надо узнать место Его рождения, ибо час приближается.
Двое монахов кивнули и преданным взглядом впились в глаза священника, радуясь, что он назвал именно их.
– Остальным придется подождать, когда мы вернемся. Затем нам надо будет решить, как действовать дальше. В следующий раз наши усилия должны быть четко скоординированы. Второй раз мы не можем допустить ошибки.
Стулья заскрипели, и монахи, шепча молитву, поднялись. В душе каждый из них собирал все свое мужество для грядущего противостояния.
Глава восьмая
Покалывание в пальцах вернуло Дэмьена к действительности. Его взор так долго был прикован к небу, что ощущение времени просто пропало. Дэмьен взглянул на свои руки, вцепившиеся в кинжал. Запястья побелели от напряжения, пальцы посинели. Он отбросил кинжал и принялся растирать затекшие руки, мельком глянув на часы. Часы были очень дорогие, их подарил ему сам президент. Эта роскошная штуковина не больно-то нравилась Торну, но из соображений дипломатии он предпочитал-таки носить ее. На циферблате, вдогонку друг за другом, бежали какие-то точки и цифры. По этим часам в любое время суток можно было определить и дату, и температуру воздуха, и влажность, и еще Бог знает что, как выразился президент. Кроме того, они были противоударными, водонепроницаемыми, антимагнитными, в них можно было без опасения и взобраться на Эверест и пересечь Сахару… Дэмьен тогда горячо поблагодарил президента, прикинув в уме, а не испытать ли их прочность где-нибудь и на дне океана.
Было десять тридцать пять, двадцать третье марта. Дэмьен даже присвистнул, осознав вдруг, что простоял у окна более получаса. Он снова взглянул на небо, чувствуя, как кровь начинает пульсировать в пальцах, затем повернулся и вышел из кабинета. Поднявшись по широкой лестнице, он позвал:
– Джордж! Дверь приоткрылась, и из-за нее выглянул лакей. – Сегодня вечером мне больше ничего не понадобится. – Да, сэр. Спокойной ночи.
Дэмьен подождал, пока лакей закроет за собой дверь. События сегодняшнего страшного дня вновь пронеслись перед его мысленным взором. Он вспомнил изуродованного, обугленного человека, висящего на веревках, и взглянул на свою ладонь, где отпечатался след от рукоятки кинжала. Вдруг его обуяла холодная ярость.
Торн миновал галерею, выходившую в холл, и устремился по темному коридору, двигаясь быстро и целенаправленно. Он свернул сначала в один, затем в другой и, наконец, в третий коридор. Миновав открытую дверь, он заметил выбежавшую из комнаты собаку. Тяжело дыша, сверкая в темноте желтыми глазами, она потрусила следом за ним.
В конце узкого коридора Дэмьен остановился. Он наклонился, отворил дверь, проскользнул внутрь и закрыл ее за собой. Собака устроилась снаружи, высунув язык и вытянув лапы.
Комната, куда зашел Дэмьен, оказалась часовней для черных месс. Она была круглой и поддерживалась шестью колоннами. Здесь не было ни единого предмета, за исключением креста, стоящего посреди часовни и как бы символизирующего власть в том пространстве. На кресте висела деревянная прибитая скульптура Христа в полный рост. Лицо и грудь Христа были прижаты к наружной стороне креста, ноги скрещены вокруг продольной перекладины, а руки, распростертые вдоль поперечной перекладины, прибиты ладонями вниз. Он был обнажен.
Единственный луч света падал с потолка на скульптуру Христа, выхватывая из тьмы его измученную фигуру, выступающие ребра и позвонки на спине.
С противоположной стены на Дэмьена смотрело лицо ребенка. Изображение красивого мальчика – плод безумной фантазии несчастного сумасшедшего художника, заявившего, что его посетил Сатана. Остаток своей жизни бедный художник пытался запечатлеть дьявольский облик. Он рисовал его тысячи раз и как-то изобразил на стене, которую и обнаружил археолог Бугенгаген. Кто хоть однажды видел ту стену, погибал, ибо на ней было нарисовано лицо Дэмьена Торна.
Дэмьен посмотрел на свой детский портрет, затем повернулся и обратился к окружающей его тьме:
– О, отец мой! – тихо молился он. – Князь тьмы! Человечество не признает Тебя и тем не менее жаждет припасть к Твоим стопам. Поддержи меня и укрепи мои силы в попытке спасти мир от Иисуса Христа и его мирской ненасытности. – Дэмьен помедлил. – Двух тысяч лет было предостаточно. – Он прошел вперед, застыв перед крестом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36