Какая удивительная простота! Четыре комнаты, коридор… в виде креста… креста…
— Филипп! — вдруг вскрикнула девушка. — Филипп, дурачок мой! Да знаешь ли ты, где мы находимся? Это же мой замок! Мой замок, Филипп! Ведь он давно снится мне! Это о нем я писала в том сочинении на конкурсе… — Глаза Лауры лихорадочно блестели. — Это мой замок, Филипп! — шептала она. — Мой замок…
Она замолчала и открыла тетрадь. Увлеченная своими мыслями, она не заметила человека со шрамом, который, приоткрыв железную дверь, с любопытством наблюдал за ней… Когда пленница склонилась над тетрадью, он бесшумно прикрыл дверь.
А Лаура продолжала писать. У ног ее мурлыкал Филипп.
В другом помещении замка, в точности похожем на комнату пленницы, человек со шрамом и тощий длиннорукий его помощник занимались весьма странным делом. Взобравшись на высокие деревянные лестницы, они тщательно выстукивали мраморные плиты молотком, обернутым в тряпку. После равного количества ударов они останавливались и обменивались мнениями.
— Ничего… Никаких пустот. Везде глухие звуки.
— У меня тоже ничего…
— Отметь плиту красным крестом.
— Конечно. Отмечаю каждую плиту.
М они опять застучали. Оба обследовали одну и ту же стену. И все безрезультатно. Усталые и раздраженные, они наконец спустились на пол.
— Быть не может, чтоб мы ничего не нашли, — сказал человек со шрамом. — Обследуем еще раз ниши.
Он остановился перед углублением в стене, сунул туда руку и простым нажатием открыл потайную дверцу. В небольшом отверстии, выложенном мрамором, находился маленький глиняный кувшин. Он опрокинул содержимое на белую плиту ниши. Множество медно-желтых монет рассыпалось по мраморной плите. Звук этот, острый, чистый, металлический, казалось, доставлял обоим острое наслаждение. Блеск монет в лучах света и характерный их звон не оставляли никакого сомнения.
— Золото… чистое золото! — шепнул длиннорукий. — Целое состояние…
Человек со шрамом оборвал его:
— Оставим все на том же месте. Самый надежный тайник. А теперь обследуем вторую нишу… Хотя однажды мы уже делали это… Где же еще они могут быть?.. — Обычно хмурое лицо вдруг просветлело. — Стой! Что, если…
Второй удивленно повернулся к нему. Человек со шрамом опять стоял перед первой нишей. Открыв потайную дверцу, он снова извлек глиняный сосуд. Он пристально всматривался в пустую нишу. Медленно достав из кармана маленький молоток, он стал выстукивать внутренние ее стенки. Задняя и боковая ответили глухими ударами. Нижняя — тоже.
— Ну, а теперь посмотрим, — сказал он.
И осторожно стукнул по верхней плитке. Рука у него дрожала. Тощий кинулся к нему, охваченный сильным волнением:
— Пусто?
Пальцы человека со шрамом нащупывали край плиты. Под нажимом она подалась. Просунув руку до самого локтя в углубление, он извлек такой же глиняный сосуд, какой они уже нашли в нише. Потом достал еще один такой же. Всё. В отверстии больше ничего не было. Затем он опрокинул кувшины, словно только для того, чтобы насладиться звоном падающих монет.
— Опять двадцать?
— Точно.
— Стало быть, в общей сложности шестьдесят.
Оба склонились над рассыпанным кладом. Каждый взял в руки по нескольку монет. Человек со шрамом внимательно одну за другой рассматривал монеты, попробовал их на зуб.
— Все те же, верно? Те же монеты…
— Неужто в самом деле… — но тощий так и не успел договорить.
Потайная дверь в глубине комнаты открылась, в проеме показался человек с глазами хорька.
— Ну что, нашли еще что-нибудь? Я только что чабана заметил, сюда поднимается.
Человек со шрамом резко повернулся к нему:
— Значит, он идет со стороны деревни?
— Вот именно. А вчера говорил, что идет в горы.
— Оставайся тут! — приказал вошедшему человек со шрамом. — Мы нашли еще два сосуда с монетами…
И приказав тощему, следовать за ним, вышел из мраморного зала.
Только они ушли, как толстяк бросился к нише и быстро пересчитал монеты: «Шестьдесят!» Разделив их на три кучки, он довольно потер подбородок. Потом внимательно осмотрел глиняные сосуды, ощупал их, потряс и наконец поставил в угол залы. И опять вернулся к нише с золотом. Казалось, он никак не может расстаться с монетами. Глаза у него горели странным огнем. Наконец он положил их на место, правда не все. Одну он засунул в карман, при этом громко кашлянул, должно быть очень довольный собой. Потом вышел из зала. По темному коридору шел уверенно, даже фонаря не зажег. Прежде чем выйти потайным ходом к развалинам, он высунул голову и тщательно осмотрелся. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он вышел. Сначала он шел по извилистой тропе между скалами, затем выбрался на открытое пространство. Неподалеку на пригорке его приятели беседовали с пастухом.
Взвалив сумку и дубину на плечо, чабан собирался уходить. Человек со шрамом пригрозил ему пальцем:
— Смотри, на обратном пути обязательно загляни к нам! Я думаю, мы обо всем договорились. Что скажешь?
— Непременно загляну. Только это будет не скоро, деньков через десять, не раньше… Оставайтесь с богом…
— Добрый путь!
Он пошел своей дорогой, а они не спеша направились к горе. Толстяк полюбопытствовал:
— Что говорил чабан?
— Звезд с неба он явно не хватает, — заметил человек со шрамом. — Но думаю, с ним можно столковаться.
— А мне кажется, не такой уж он дурак, — вмешался тощий. — Вряд ли подведет нас…
— Интересно, есть ли еще монеты, — переменил разговор человек-хорек. — Может, перейдем в следующий зал? Или…
— Не будем торопиться, — посоветовал старший. — Надо искать и искать — десять раз в одном и том же месте.
Его спутники безропотно подчинились. По всему видно было, что они относились к нему с большим почтением. Человек с глазами хорька, по его безмолвному знаку, направился к ближайшему пригорку. Помолчав, тощий спросил:
— Что будем делать с девушкой?
— Пока что она в безопасности у себя в комнате. Борош не спускает с нее глаз, а она, я уверен, и не подозревает, что он ее охраняет. Тем лучше!
— Я тоже так думаю. Пока Борош рядом с ней, она вне опасности.
— Ну что, чабан уже далеко? — спросил старший, когда толстяк вернулся к ним.
Разведчик взглянул еще раз в долину и уверенно ответил:
— Во всяком случае нас он видеть не может.
— Тогда войдем, — раздался повелительный голос человека со шрамом.
И все трое вошли под темные своды горы.
Лаура читала вслух строки, написанные ею на страницах тетради красивым, ровным почерком. Филипп, растянувшись у ее ног, казалось, вслушивался в содержание письма, из-за которого ему пришлось столько времени мурлыкать в углу для себя одного. Конечно, письма он не понимал, но выражение интереса на его мордочке доставляло автору немалое удовольствие.
— «Дорогие мои „Рыцари с улицы Черешен“!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73
— Филипп! — вдруг вскрикнула девушка. — Филипп, дурачок мой! Да знаешь ли ты, где мы находимся? Это же мой замок! Мой замок, Филипп! Ведь он давно снится мне! Это о нем я писала в том сочинении на конкурсе… — Глаза Лауры лихорадочно блестели. — Это мой замок, Филипп! — шептала она. — Мой замок…
Она замолчала и открыла тетрадь. Увлеченная своими мыслями, она не заметила человека со шрамом, который, приоткрыв железную дверь, с любопытством наблюдал за ней… Когда пленница склонилась над тетрадью, он бесшумно прикрыл дверь.
А Лаура продолжала писать. У ног ее мурлыкал Филипп.
В другом помещении замка, в точности похожем на комнату пленницы, человек со шрамом и тощий длиннорукий его помощник занимались весьма странным делом. Взобравшись на высокие деревянные лестницы, они тщательно выстукивали мраморные плиты молотком, обернутым в тряпку. После равного количества ударов они останавливались и обменивались мнениями.
— Ничего… Никаких пустот. Везде глухие звуки.
— У меня тоже ничего…
— Отметь плиту красным крестом.
— Конечно. Отмечаю каждую плиту.
М они опять застучали. Оба обследовали одну и ту же стену. И все безрезультатно. Усталые и раздраженные, они наконец спустились на пол.
— Быть не может, чтоб мы ничего не нашли, — сказал человек со шрамом. — Обследуем еще раз ниши.
Он остановился перед углублением в стене, сунул туда руку и простым нажатием открыл потайную дверцу. В небольшом отверстии, выложенном мрамором, находился маленький глиняный кувшин. Он опрокинул содержимое на белую плиту ниши. Множество медно-желтых монет рассыпалось по мраморной плите. Звук этот, острый, чистый, металлический, казалось, доставлял обоим острое наслаждение. Блеск монет в лучах света и характерный их звон не оставляли никакого сомнения.
— Золото… чистое золото! — шепнул длиннорукий. — Целое состояние…
Человек со шрамом оборвал его:
— Оставим все на том же месте. Самый надежный тайник. А теперь обследуем вторую нишу… Хотя однажды мы уже делали это… Где же еще они могут быть?.. — Обычно хмурое лицо вдруг просветлело. — Стой! Что, если…
Второй удивленно повернулся к нему. Человек со шрамом опять стоял перед первой нишей. Открыв потайную дверцу, он снова извлек глиняный сосуд. Он пристально всматривался в пустую нишу. Медленно достав из кармана маленький молоток, он стал выстукивать внутренние ее стенки. Задняя и боковая ответили глухими ударами. Нижняя — тоже.
— Ну, а теперь посмотрим, — сказал он.
И осторожно стукнул по верхней плитке. Рука у него дрожала. Тощий кинулся к нему, охваченный сильным волнением:
— Пусто?
Пальцы человека со шрамом нащупывали край плиты. Под нажимом она подалась. Просунув руку до самого локтя в углубление, он извлек такой же глиняный сосуд, какой они уже нашли в нише. Потом достал еще один такой же. Всё. В отверстии больше ничего не было. Затем он опрокинул кувшины, словно только для того, чтобы насладиться звоном падающих монет.
— Опять двадцать?
— Точно.
— Стало быть, в общей сложности шестьдесят.
Оба склонились над рассыпанным кладом. Каждый взял в руки по нескольку монет. Человек со шрамом внимательно одну за другой рассматривал монеты, попробовал их на зуб.
— Все те же, верно? Те же монеты…
— Неужто в самом деле… — но тощий так и не успел договорить.
Потайная дверь в глубине комнаты открылась, в проеме показался человек с глазами хорька.
— Ну что, нашли еще что-нибудь? Я только что чабана заметил, сюда поднимается.
Человек со шрамом резко повернулся к нему:
— Значит, он идет со стороны деревни?
— Вот именно. А вчера говорил, что идет в горы.
— Оставайся тут! — приказал вошедшему человек со шрамом. — Мы нашли еще два сосуда с монетами…
И приказав тощему, следовать за ним, вышел из мраморного зала.
Только они ушли, как толстяк бросился к нише и быстро пересчитал монеты: «Шестьдесят!» Разделив их на три кучки, он довольно потер подбородок. Потом внимательно осмотрел глиняные сосуды, ощупал их, потряс и наконец поставил в угол залы. И опять вернулся к нише с золотом. Казалось, он никак не может расстаться с монетами. Глаза у него горели странным огнем. Наконец он положил их на место, правда не все. Одну он засунул в карман, при этом громко кашлянул, должно быть очень довольный собой. Потом вышел из зала. По темному коридору шел уверенно, даже фонаря не зажег. Прежде чем выйти потайным ходом к развалинам, он высунул голову и тщательно осмотрелся. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, он вышел. Сначала он шел по извилистой тропе между скалами, затем выбрался на открытое пространство. Неподалеку на пригорке его приятели беседовали с пастухом.
Взвалив сумку и дубину на плечо, чабан собирался уходить. Человек со шрамом пригрозил ему пальцем:
— Смотри, на обратном пути обязательно загляни к нам! Я думаю, мы обо всем договорились. Что скажешь?
— Непременно загляну. Только это будет не скоро, деньков через десять, не раньше… Оставайтесь с богом…
— Добрый путь!
Он пошел своей дорогой, а они не спеша направились к горе. Толстяк полюбопытствовал:
— Что говорил чабан?
— Звезд с неба он явно не хватает, — заметил человек со шрамом. — Но думаю, с ним можно столковаться.
— А мне кажется, не такой уж он дурак, — вмешался тощий. — Вряд ли подведет нас…
— Интересно, есть ли еще монеты, — переменил разговор человек-хорек. — Может, перейдем в следующий зал? Или…
— Не будем торопиться, — посоветовал старший. — Надо искать и искать — десять раз в одном и том же месте.
Его спутники безропотно подчинились. По всему видно было, что они относились к нему с большим почтением. Человек с глазами хорька, по его безмолвному знаку, направился к ближайшему пригорку. Помолчав, тощий спросил:
— Что будем делать с девушкой?
— Пока что она в безопасности у себя в комнате. Борош не спускает с нее глаз, а она, я уверен, и не подозревает, что он ее охраняет. Тем лучше!
— Я тоже так думаю. Пока Борош рядом с ней, она вне опасности.
— Ну что, чабан уже далеко? — спросил старший, когда толстяк вернулся к ним.
Разведчик взглянул еще раз в долину и уверенно ответил:
— Во всяком случае нас он видеть не может.
— Тогда войдем, — раздался повелительный голос человека со шрамом.
И все трое вошли под темные своды горы.
Лаура читала вслух строки, написанные ею на страницах тетради красивым, ровным почерком. Филипп, растянувшись у ее ног, казалось, вслушивался в содержание письма, из-за которого ему пришлось столько времени мурлыкать в углу для себя одного. Конечно, письма он не понимал, но выражение интереса на его мордочке доставляло автору немалое удовольствие.
— «Дорогие мои „Рыцари с улицы Черешен“!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73