— Это я, Санечка! — испуганно тараторила Лелька. — Мамаше пригрозила, что, если она дяде Мите не позвонит, я вены вскрою и Машку порежу. Она и испугалась. Позвонила. А он сказал, что и так отпустят. Сегодня банду какую-то взяли, так места нужны в КПЗ. Потом… Эксперт у них заболела, которой кастрюлю и шприц на анализ отдали. Отправили все в облцентр. Так что ответа нет еще.
Дядя Митя так и сказал, что, мол, если бы ответ был уже, тебе бы обвинение предъявили. А так… У тебя подписку взяли о невыезде?
— Конечно. А то бы они меня не отпустили…
— Ага. У меня тоже. Дядя Митя сказал матери, что мне статья светит. Все против нас показания дали, представляешь? Они тебя днем потому и боялись выпускать-то. Тут шухер такой по всему городу… Родители у ментовки стояли.
Человек двадцать. Тебя ждали. Меня мамаша в комнате заперла, будто я прокаженная. Саня, у Хорька вправду вирус обнаружили. Тут такое творится…
Мамаша орет, чтобы я из комнаты не выходила, к Машке не прикасалась. Не нужна я им. Куда я теперь без тебя? Кто тебя избил, Санечка? Менты?
— Какая разница…
— Я боюсь, Санечка! Что с нами будет? Мы же все вместе кололись. А докторица говорит…
— Она-то вообще молчать должна, сука!
— Ну кто здесь будет молчать? Все друг друга знают. Может, шепнула кому из подруг. У нее учителка школьная в подружках. И понеслось. Так врачиха говорит, что в Николаеве эпидемия СПИДа. Значит, это мы привезли? Так, что ли?
Дядя Митя сказал, что, если ты больной, они не знают, как тебя и содержать-то.
Со всеми или ; отдельно. Он мамаше сказал, что лучше бы тебя вообще не было. А мамаша сказала, что лучше бы и меня не было. Вот так. Я боюсь, Санечка.
— Подожди, не вой. Башли взяла?
— Ага. Все при мне. Я боюсь, Санечка!
— Не вой. Ширево взяла?
— Да. Все, что осталось. У нас немного осталось-то, Санечка.
— Давай зайдем куда-нибудь. Хреново мне. Они так и брели по узкой улочке среди цветущих каштанов.
— Вот сюда. — Саня указал на заброшенный сарай. — Нищтяк, — слабым голосом проговорил Саня после укола, прислонясь к двери сарая.
Лелька поднялась с корточек, спрятала шприц в сумке.
— Что мы теперь делать будем, Санечка?
— Нет у нас никакого СПИДа. Мы здоровые совсем. А при СПИДе сначала простуда бывает.
— А помнишь, мы с тобой в Николаеве оба сразу ангиной заболели?
— Ну и что? Что ты, раньше никогда ангиной не болела?
— Ага. Болела. — Ну и все. Хорек уже до нас кололся. Герой. Сам небось и подцепил.
— Мы же все…
— Ну и что? Не все же заражаются. Я читал. Все, заткнись. Давай кольну тебя. Полегчает.
— Давай.
Через несколько минут они вышли из сарая, двинулись дальше по темной уже улице.
— Куда улица ведет? — спросил Саня, приглядываясь к полустертым табличкам на калитках.
— Это Западная улица. Она на трассу выходит. Из города.
— Пошли, — коротко скомандовал он. Через полчаса Санек и Лелька тряслись в кабине дальнобойной фуры. Староподольск остался позади.
Они ехали без остановок всю ночь. Утром водитель-дальнобойщик высадил их на вокзале крупного железнодорожного узла. Ближайший поезд должен был прибыть на станцию через десять минут. Поезд проходной, до Санкт-Петербурга.
— Нам, Лелька, и надо в крупный город, вроде Питера. В большом городе спрятаться легче, — решил Саня. — И чтобы оттуда в Николаев смотаться можно было. Дуй за билетами. Меня, может, ищут уже.
Саня остался на улице, глядя на мир сквозь солнцезащитные очки, купленные тут же, в ближайшем киоске. Темные стекла скрывали багровый синяк под глазом. Лелька, преодолевая страх, направилась к кассе. По почти пустому помещению вокзала лениво прохаживался милиционер, и девушка изо всех сил старалась не смотреть в его сторону. Билеты, к счастью, были. Милиционер бросил на Лельку равнодушный взгляд, прошел мимо.
— Что же мы, Саня, так и будем теперь всю жизнь прятаться? — спросила Лелька уже в тамбуре вагона.
— А ты что предлагаешь? Хочешь, дуй обратно к мамаше. Пока поезд стоит.
Давай, бросай меня! — Саня зло швырнул окурок.
— Нет, я с тобой, — испугалась Лелька.
Поезд наконец тронулся.
— Ты что? Куда я теперь? Мамаша меня в дом не пустит. Машка тоже шарахалась, будто я и не сестра ей. Кому я нужна, кроме тебя? Слушай, я в одной газете прочитала, что в Питере операцию придумали для наркоманов. На мозгах.
Чтобы вылечить. Пока еще испытания проводят. Может, мы с тобой найдем эту клинику, а, Санечка? Может, нас вылечат?
— От чего? — с усмешкой спросил Санек, и голубые Лелъкины глазищи тут же наполнились слезами. — Ладно, чего ты? Шучу я. Нет у нас ничего. Никаких вирусов. Забудь. Можем и искать. Только кто нас бесплатно будет лечить?
— Им же нужны подопытные.
— А не боишься за мозги-то? А то прооперируют — и станешь полной дурой…
— Я, Санечка, теперь всего боюсь. Я вообще не знаю, как мы жить будем… Я все про это думаю, думаю… — Бледное Лелькино личико искривилось, слезы побежали по щекам.
— А ты не думай. Меньше думаешь — крепче спишь. Все, сортир открыли.
Пошли оттянемся.
— Го-ород Никола-а-ев, фарфо-оровый за-авод, — через полчаса напевала Лелька, сидя на жестком плацкартном ложе и глядя пустыми глазищами в окно. Саня лежал напротив, тихо улыбался в сторону подружки.
Санкт-Петербург встретил их неожиданной жарой.
По перрону ходили женщины с навешенными на грудь плакатами: «Сдается комната» или «Сдается квартира». Пока Санек приглядывался, к ним подскочила низенькая грудастая тетка:
— Вам, миленькие, жилье нужно?
— Да, — слабым голосом ответила Лелька. Ей нездоровилось.
— У меня тут комната неподалеку. Три остановки на трамвае. Считай, квартира целая. Потому что коммунальная, а никто не живет из соседей. А возьму как за комнату. И вся квартира ваша. Я сама у дочери живу.
— Сколько? — спросил Саня.
— Да даром почти… — Тетка назвала цену. — Только деньги вперед.
— Ничего себе даром, — присвистнул Санек.
— А ты у других спроси. Дешевле, чем у меня, нет. И квартира-то отдельная! С телефоном.
Застревать на вокзале не хотелось. Милиции ходило туда-сюда немерено.
— Рядом, говоришь? — переспросил Саня, с тревогой поглядывая по сторонам. — Ну, вези, показывай.
— Вам надолго жилье-то? — спросила тетка уже на трамвайной остановке.
— На месяц пока. А там поглядим, — откликнулся Саня.
Лелька молчала. Сегодня с утра она жаловалась Сане на боль в руке. На месте вчерашнего укола кожа на Лелькином плече была красной, напряженной.
Мужчина, продвигавшийся по трамваю к выходу, едва задел девушку за руку, как она вскрикнула, дернулась в сторону.
— Чего это она у тебя? — спросила тетка.
— Порезалась, — буркнул Саня. — Где твоя третья остановка-то? Вон уж четвертая.
— А нам на следующей как раз, — запела женщина. — Там и метро рядом. Не место — золото.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70