Решение будет зависеть от меня и людей, которые стоят за мной. А наше решение зависит от вашего согласия оказать нам пустяковую, в сущности, услугу.
Мужчина говорил медленно, меряя длинными ногами песчаные дорожки.
Рябинина семенила рядом.
— Какую услугу? — испуганно спросила она.
— Пустяковую, я же сказал. Насколько мне известно, вы работаете в вирусологической лаборатории, где проводят практически все городские исследования на ВИЧ-инфекцию. В ваших руках ежедневно собираются все итоговые результаты анализов. Меня интересуют ВИЧ-инфицированные лица. Молодые люди.
Желательно иногородние. Фамилии этих лиц, а также данные об учреждении, направившем кровь на исследование. Эту информацию вы и должны мне передавать. В срочном порядке — сразу, как только положительный диагноз высветится на планшете: Еще до того, как результаты будут разосланы по учреждениям. Я дам вам номер пейджера. Вы передаете информацию на пейджер и ждете у телефона звонка.
Вот и все.
— Но… Я не имею права… Это должностное преступление.
— А укрывать здорового парня от выполнения гражданского долга — не преступление? Давайте без демагогии. Я вам предлагаю сделку. Если мы договоримся, ваш сын завтра же получит извещение об отсрочке до осеннего призыва. В качестве аванса. Заметьте, я не предлагаю вам денег. Мое предложение стоит дороже. Потому что отмазать его за деньги — на это не хватит и годовой вашей зарплаты. Вполне приличной для работника бюджетной сферы. А как только мы найдем необходимый экземпляр ВИЧ-инфицированного, военкомат забудет о Сергее навсегда. Если же мы не договоримся, ваш сын автоматически попадет в зону повышенного внимания и уклониться от службы ему вряд ли удастся, — мерно ронял слова мужчина.
— Кто вы? — не на шутку испугалась Рябинина.
— Не волнуйтесь, я не вражеский агент, — одними губами улыбнулся собеседник. — Впрочем, кто я, вас не должно интересовать. У вас своих забот достаточно. Так мы договорились?
На следующий день Сергей Рябинин получил извещение об отсрочке прохождения службы в армии до осеннего призыва.
К ночи температура опять поползла вверх. Лелька металась по узкой больничной койке.
Лена позвала сестру, та с неодобрением оглядела белокурое создание.
— Своих нам мало, еще с чужими возиться должны. Чаю выпить некогда.
Сейчас укол сделаю. Быстрее бы в хирургию ее забирали. Как поступления пойдут, я ее переправлю. Пусть там в коридоре лежит.
— Что вы так? Ей же плохо, — вступилась за соседку Лена. — Жалко ее.
— Жалко? Чего ее жалеть, наркоманку? Сама себя до такого состояния довела. Оля, давай подставляй задницу-то, — прикрикнула она на девушку. — Все.
Я ей анальгин с димедролом ввела. Должна заснуть. А то и вам спать не дает. Я в сестринской буду, если что. Чаю попьем. А то дело к ночи. Сейчас начнется массовый завоз. Поножовщина всякая.
Сестра исчезла. Лелька затихла, и Лена опять погрузилась в дрему. Ее разбудил яркий свет люминесцентной лампы, бивший в глаза. В палате находились двое молодых мужчин в белых халатах и надвинутых на брови шапочках. За ними виднелась больничная каталка.
— Кто здесь Герасимова Ольга? — спросил один.
Лелька молчала, тараща сонные глазищи.
— Я, — наконец вспомнила она.
Это она, придя в себя, в приемном покое на всякий случай назвала вымышленный адрес и другую фамилию.
— Перекатывайся на каталку. Быстро.
— А куда меня?
— Куда надо.
Ошалевшая со сна Лелька послушно выполняла команды.
— До свидания, — сказала она Лене, уже выезжая из палаты на скрипучем транспортном средстве.
— До свидания, — откликнулась Лена.
— Вы куда ее? В хирургию? — послышался из коридора голос медсестры.
— В хирургию, — откликнулся один из парней.
— У вас же мест не было.
— Освободилось одно.
— Историю болезни возьмите.
— Мы ее отвезем сначала. Потом вернемся и возьмем.
— Ну глядите.
Глядеть, как выяснилось позже, было некому и некуда. Кровь поступившей накануне больной Герасимовой была отправлена на исследование по форме пятьдесят, поскольку поступившая девушка была наркоманкой и нуждалась в хирургическом вмешательстве.
Утром следующего дня стало известно, что Герасимова — ВИЧ-инфицирована.
Бросились в травматологию. Седые волосы главврача больницы встали дыбом: в палате травматологического отделения больной не было. Не было ее и в отделении гнойной хирургии. Санитаров, укативших Герасимову, тоже не было. Не работали в больнице такие санитары…
Глава 27
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРИЕМ
Ангелина Игоревна Смагина окинула себя в зеркало строгим, беспристрастным взглядом. И решила, что даже самый придирчивый ценитель мог бы поставить внешнему виду госпожи Смагиной высшую оценку. Черное платье безукоризненно сидело на стройной фигуре вице-премьера правительства Ленобласти. Ангелина Игоревна была солидарна с известной оперной певицей, утверждающей, что морщинки на лице — ничто по сравнению с расплывшейся бесформенной фигурой. А поскольку после сорока лет женщине приходится делать выбор между лицом и фигурой, Ангелина Игоревна выбрала фигуру. Тонкая нить натурального жемчуга оттеняла платье и иссиня-черные волосы роковой брюнетки — цвет, достигнутый личным парикмахером в результате многочисленных опытов на других, менее дорогих мастеру женских головках. Умеренный макияж, призванный подчеркнуть красивый рисунок губ и по возможности скрыть чертовы морщинки.
Надо разориться, наконец, на пластическую операцию. Съездить в Москву (здесь, в Питере, ей, ответственному работнику, заниматься такими глупостями несолидно), отдаться в умелые мужские руки хирурга (Смагина желала отдаться только мужским рукам) и вернуться в свой город, знакомый до слез, помолодевшей и преображенной. Не до неузнаваемости, конечно. Во всем должна быть мера, считала Смагина, дама строгого вкуса. Не исключающего желания нравиться .мужчинам. Тем более что собственный муж, плешивый и обрюзгший ординатор одной из городских клиник, давно потерял право владеть таким сокровищем единолично.
А деньги на операцию скоро появятся, подбодрила себя Смагина.
— Георгий, ты готов? — строго окликнула Ангелина Игоревна супруга.
Супруг появился в спальне в каждодневном темно-сером костюме.
— Ну почему ты не надел новый костюм? Это официальный прием. Мы идем в консульство. Это неприлично, в конце концов!
— Геля, оставь меня в покое! Я ненавижу новые костюмы. Или пойду в этом, или вообще не пойду!
— Что подумают финны? Что ты нищий босяк.
— Я — нищий босяк, — согласился супруг.
— Я прошу тебя переодеться, — повысила голос Смагина.
— Не буду! — взвизгнул Смагин.
В дверях спальни возникла их взрослая дочь. Молодая женщина держала на руках очаровательного трехмесячного карапуза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Мужчина говорил медленно, меряя длинными ногами песчаные дорожки.
Рябинина семенила рядом.
— Какую услугу? — испуганно спросила она.
— Пустяковую, я же сказал. Насколько мне известно, вы работаете в вирусологической лаборатории, где проводят практически все городские исследования на ВИЧ-инфекцию. В ваших руках ежедневно собираются все итоговые результаты анализов. Меня интересуют ВИЧ-инфицированные лица. Молодые люди.
Желательно иногородние. Фамилии этих лиц, а также данные об учреждении, направившем кровь на исследование. Эту информацию вы и должны мне передавать. В срочном порядке — сразу, как только положительный диагноз высветится на планшете: Еще до того, как результаты будут разосланы по учреждениям. Я дам вам номер пейджера. Вы передаете информацию на пейджер и ждете у телефона звонка.
Вот и все.
— Но… Я не имею права… Это должностное преступление.
— А укрывать здорового парня от выполнения гражданского долга — не преступление? Давайте без демагогии. Я вам предлагаю сделку. Если мы договоримся, ваш сын завтра же получит извещение об отсрочке до осеннего призыва. В качестве аванса. Заметьте, я не предлагаю вам денег. Мое предложение стоит дороже. Потому что отмазать его за деньги — на это не хватит и годовой вашей зарплаты. Вполне приличной для работника бюджетной сферы. А как только мы найдем необходимый экземпляр ВИЧ-инфицированного, военкомат забудет о Сергее навсегда. Если же мы не договоримся, ваш сын автоматически попадет в зону повышенного внимания и уклониться от службы ему вряд ли удастся, — мерно ронял слова мужчина.
— Кто вы? — не на шутку испугалась Рябинина.
— Не волнуйтесь, я не вражеский агент, — одними губами улыбнулся собеседник. — Впрочем, кто я, вас не должно интересовать. У вас своих забот достаточно. Так мы договорились?
На следующий день Сергей Рябинин получил извещение об отсрочке прохождения службы в армии до осеннего призыва.
К ночи температура опять поползла вверх. Лелька металась по узкой больничной койке.
Лена позвала сестру, та с неодобрением оглядела белокурое создание.
— Своих нам мало, еще с чужими возиться должны. Чаю выпить некогда.
Сейчас укол сделаю. Быстрее бы в хирургию ее забирали. Как поступления пойдут, я ее переправлю. Пусть там в коридоре лежит.
— Что вы так? Ей же плохо, — вступилась за соседку Лена. — Жалко ее.
— Жалко? Чего ее жалеть, наркоманку? Сама себя до такого состояния довела. Оля, давай подставляй задницу-то, — прикрикнула она на девушку. — Все.
Я ей анальгин с димедролом ввела. Должна заснуть. А то и вам спать не дает. Я в сестринской буду, если что. Чаю попьем. А то дело к ночи. Сейчас начнется массовый завоз. Поножовщина всякая.
Сестра исчезла. Лелька затихла, и Лена опять погрузилась в дрему. Ее разбудил яркий свет люминесцентной лампы, бивший в глаза. В палате находились двое молодых мужчин в белых халатах и надвинутых на брови шапочках. За ними виднелась больничная каталка.
— Кто здесь Герасимова Ольга? — спросил один.
Лелька молчала, тараща сонные глазищи.
— Я, — наконец вспомнила она.
Это она, придя в себя, в приемном покое на всякий случай назвала вымышленный адрес и другую фамилию.
— Перекатывайся на каталку. Быстро.
— А куда меня?
— Куда надо.
Ошалевшая со сна Лелька послушно выполняла команды.
— До свидания, — сказала она Лене, уже выезжая из палаты на скрипучем транспортном средстве.
— До свидания, — откликнулась Лена.
— Вы куда ее? В хирургию? — послышался из коридора голос медсестры.
— В хирургию, — откликнулся один из парней.
— У вас же мест не было.
— Освободилось одно.
— Историю болезни возьмите.
— Мы ее отвезем сначала. Потом вернемся и возьмем.
— Ну глядите.
Глядеть, как выяснилось позже, было некому и некуда. Кровь поступившей накануне больной Герасимовой была отправлена на исследование по форме пятьдесят, поскольку поступившая девушка была наркоманкой и нуждалась в хирургическом вмешательстве.
Утром следующего дня стало известно, что Герасимова — ВИЧ-инфицирована.
Бросились в травматологию. Седые волосы главврача больницы встали дыбом: в палате травматологического отделения больной не было. Не было ее и в отделении гнойной хирургии. Санитаров, укативших Герасимову, тоже не было. Не работали в больнице такие санитары…
Глава 27
ОФИЦИАЛЬНЫЙ ПРИЕМ
Ангелина Игоревна Смагина окинула себя в зеркало строгим, беспристрастным взглядом. И решила, что даже самый придирчивый ценитель мог бы поставить внешнему виду госпожи Смагиной высшую оценку. Черное платье безукоризненно сидело на стройной фигуре вице-премьера правительства Ленобласти. Ангелина Игоревна была солидарна с известной оперной певицей, утверждающей, что морщинки на лице — ничто по сравнению с расплывшейся бесформенной фигурой. А поскольку после сорока лет женщине приходится делать выбор между лицом и фигурой, Ангелина Игоревна выбрала фигуру. Тонкая нить натурального жемчуга оттеняла платье и иссиня-черные волосы роковой брюнетки — цвет, достигнутый личным парикмахером в результате многочисленных опытов на других, менее дорогих мастеру женских головках. Умеренный макияж, призванный подчеркнуть красивый рисунок губ и по возможности скрыть чертовы морщинки.
Надо разориться, наконец, на пластическую операцию. Съездить в Москву (здесь, в Питере, ей, ответственному работнику, заниматься такими глупостями несолидно), отдаться в умелые мужские руки хирурга (Смагина желала отдаться только мужским рукам) и вернуться в свой город, знакомый до слез, помолодевшей и преображенной. Не до неузнаваемости, конечно. Во всем должна быть мера, считала Смагина, дама строгого вкуса. Не исключающего желания нравиться .мужчинам. Тем более что собственный муж, плешивый и обрюзгший ординатор одной из городских клиник, давно потерял право владеть таким сокровищем единолично.
А деньги на операцию скоро появятся, подбодрила себя Смагина.
— Георгий, ты готов? — строго окликнула Ангелина Игоревна супруга.
Супруг появился в спальне в каждодневном темно-сером костюме.
— Ну почему ты не надел новый костюм? Это официальный прием. Мы идем в консульство. Это неприлично, в конце концов!
— Геля, оставь меня в покое! Я ненавижу новые костюмы. Или пойду в этом, или вообще не пойду!
— Что подумают финны? Что ты нищий босяк.
— Я — нищий босяк, — согласился супруг.
— Я прошу тебя переодеться, — повысила голос Смагина.
— Не буду! — взвизгнул Смагин.
В дверях спальни возникла их взрослая дочь. Молодая женщина держала на руках очаровательного трехмесячного карапуза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70