Кровь заливала мне глаза, а ноги были стиснуты так, словно попали в пасть чанку, грозе внутреннего моря.
Отдававший приказы получеловек придвинулся ближе, присматриваясь ко мне в струящемся с лестницы свете. Он уперся руками в бока и выпятил подбородок. Его крашенная в индиго борода торчала, словно таран свифтера.
— Ты, должно быть, тот, кого зовут Дреем Прескотом, князем Стромбора.
— А если и так, много тебе с этого толку! — крикнул я и метнул копье ему прямо в живот.
Закулдыкав, уллар отшатнулся, вцепившись в себя руками, словно пытаясь остановить темный поток крови, хлынувшей вокруг четких полукружий кремневого наконечника.
Он попытался завопить, но из его открытого рта исторглась только кровь.
Уллар упал.
И тогда я, Дрей Прескот, рассмеялся.
После этого дело продолжалось недолго.
Прочих пленных выводили одного за другим. Когда пришла моя очередь, меня буквально спеленали цепями и веревками и понесли из темницы по лестнице наверх. Квадратные ящикообразные рожи моих конвоиров выражали неприкрытое злорадство. Они знали какие мучения мне уготованы и на свой угрюмый лад радовались тем ужасам, которые я должен буду испытать. Индиговолосые уллары встретили кортеж — весьма подходящее слово, помнится подумал я, с кривой усмешкой — у сводчатого кирпичного входа. День был в разгаре, и раскаленные солнца Скорпиона заливали все вокруг ослепительным топазовым и опаловым светом.
Мы вышли на открытую площадку, весьма похожую на театр или арену древнеримского цирка. С всех сторон её окружал амфитеатр. Средства защиты от атак с воздуха теперь скатали и развесили в сетях по периметру. Примерно так в древнем Риме поступали с веларием не оплаченным устроителем ближайших гладиаторских игр. В таком виде этот навес дожидался следующего представления, устроенного более щедрым спонсором.
Эта напоминающая древнеримский амфитеатр атмосфера проявлялась и в многоярусных трибунах, до отказа забитых зрителями. Темная кровь впитывалась в песок. Повсюду назойливо сновали уллары. Я искал взглядом Умгара Стро. Как мне представлялось, он должен быть где-то среди сановников и знати, которые сидели развалясь в затененной балдахином ложе над лестницей и глазели на арену.
В воздухе висела знакомая вонь свернувшейся крови, пыли, песка и пота, но сквозь неё пробивался какой-то иной и странно тревожный запах, вызвавший у меня скверный привкус во рту. Я огляделся в поисках источника этого запаха.
На противоположном конце арены возвышалось чудовищное строение из красного кирпича. Спереди его ограждала решетка. За ней смутно угадывалось какое-то движение, похожее на шевеление извивающихся щупальцев, да ещё мигание злых глаз.
И тут… и тут!
Я увидел врытый в песок деревянный кол, Его венчало нечто вроде треугольника из связанных ремнями горбылей. И на нем…
Она стояла там нагая.
Совершенно обнаженная и белокожая под лучами солнц.
Прочные и толстые веревки привязывали её к этому треугольнику из горбылей, и шершавая кора царапала ей нежную кожу. Ее тело пылало на солнцах ослепительной белизной. Веревки скрещивались на её распяленных ногах, жестоко врезались в бедра, живот, руки и горло.
Выставленная на всеобщее обозрение, она висела там, нагая, под насмешливыми взглядами улларов и харфнаров. Висела там по недвусмысленному приказу Умгара Стро, жаждавшего не только садистских удовольствий. Он рассчитывал удовлетворить и свою страсть к чувственной капитуляции, но не добился своего.
Там висела Делия, моя Делия на-Дельфонд, светлая и чистая, висела ожидая мучительной гибели, которая уже приникла к железной решетке. А я стоял перед ней как дурак, связанный по рукам и ногам, бессильный и беспомощный.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Тогда, значит, на своих двоих
На песке передо мной прыгал и вопил какой-то низкорослый уллар с крашеными в дурацкий голубой цвет волосами, но я не обратил на него большого внимания, даже когда он ткнул меня копьем в живот. Я все смотрел и смотрел на Делию. Она висела там на путах, привязанная к тому кощунственному треугольнику из неошкуренных горбылей, вызывающе вскинув подбородок, и её великолепные шатеновые волосы сияли в лучах солнц Скорпиона этим возмутительным золотисто-каштановым отливом.
И тут Делия увидела меня.
Она не закричала.
Мы смотрели друг на друга, Делия и я, смотрели и между нами возникло безмолвное понимание: если нам суждено погибнуть здесь и сейчас, то, по крайней мере, мы погибнем вместе.
Тот коротышка-уллар все орал, и его копье с кремневым наконечником решительно начинало причинять мне неудобство.
Хоть меня и опутывали цепи, я сумел повалиться на бок, падая на уллара справа от меня. А когда его руки автоматически обхватили меня удерживая на ногах, я так и повис на нем. А затем согнулся в цепях пополам, словно складной нож, и резко выбросил ноги вперед, врезав коротышке пятками по морде. Уллар взвыл и рухнул на песок, и я услыхал ответный рев толпы зрителей.
Да, мы были зрелищем, устроенным на арене для удовольствия полулюдей Черсонана. И разделялись эти полулюди, как я заметил, весьма четко: уллары сидели направо от меня, а харфнары налево, нигде не смешиваясь. Над этим сборищем мрачно нависала покрытая изукрашенным балдахином ложа Умгара Стро. Уллар поднялся, зажимая разбитый нос. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Он бы тут же и разделался со мной одним ударом копья, но повелительный окрик Умгара Стро остановил коротышку, и тот убрался с арены.
По всей окружности стадиона на стенах сидели гигантские импитеры. Их черные как уголь оперенья выглядели четкими арабесками высеченными на фоне яркого неба. Стояла удушливая жара, пот заливал мне глаза. Я продолжал работу со своими цепями, проверяя их на прочность, выискивая слабое звено, напрягая мышцы.
Вот это звено, может оно потоньше других, более податливое? Я исподтишка потянул и погнул, чувствуя, как то более тонкое звено поддается моим усилиям.
Все это время нас — пленников, предназначенных на заклание — кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.
Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые слова, которые скандировал весь амфитеатр:
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.
К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли её с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70
Отдававший приказы получеловек придвинулся ближе, присматриваясь ко мне в струящемся с лестницы свете. Он уперся руками в бока и выпятил подбородок. Его крашенная в индиго борода торчала, словно таран свифтера.
— Ты, должно быть, тот, кого зовут Дреем Прескотом, князем Стромбора.
— А если и так, много тебе с этого толку! — крикнул я и метнул копье ему прямо в живот.
Закулдыкав, уллар отшатнулся, вцепившись в себя руками, словно пытаясь остановить темный поток крови, хлынувшей вокруг четких полукружий кремневого наконечника.
Он попытался завопить, но из его открытого рта исторглась только кровь.
Уллар упал.
И тогда я, Дрей Прескот, рассмеялся.
После этого дело продолжалось недолго.
Прочих пленных выводили одного за другим. Когда пришла моя очередь, меня буквально спеленали цепями и веревками и понесли из темницы по лестнице наверх. Квадратные ящикообразные рожи моих конвоиров выражали неприкрытое злорадство. Они знали какие мучения мне уготованы и на свой угрюмый лад радовались тем ужасам, которые я должен буду испытать. Индиговолосые уллары встретили кортеж — весьма подходящее слово, помнится подумал я, с кривой усмешкой — у сводчатого кирпичного входа. День был в разгаре, и раскаленные солнца Скорпиона заливали все вокруг ослепительным топазовым и опаловым светом.
Мы вышли на открытую площадку, весьма похожую на театр или арену древнеримского цирка. С всех сторон её окружал амфитеатр. Средства защиты от атак с воздуха теперь скатали и развесили в сетях по периметру. Примерно так в древнем Риме поступали с веларием не оплаченным устроителем ближайших гладиаторских игр. В таком виде этот навес дожидался следующего представления, устроенного более щедрым спонсором.
Эта напоминающая древнеримский амфитеатр атмосфера проявлялась и в многоярусных трибунах, до отказа забитых зрителями. Темная кровь впитывалась в песок. Повсюду назойливо сновали уллары. Я искал взглядом Умгара Стро. Как мне представлялось, он должен быть где-то среди сановников и знати, которые сидели развалясь в затененной балдахином ложе над лестницей и глазели на арену.
В воздухе висела знакомая вонь свернувшейся крови, пыли, песка и пота, но сквозь неё пробивался какой-то иной и странно тревожный запах, вызвавший у меня скверный привкус во рту. Я огляделся в поисках источника этого запаха.
На противоположном конце арены возвышалось чудовищное строение из красного кирпича. Спереди его ограждала решетка. За ней смутно угадывалось какое-то движение, похожее на шевеление извивающихся щупальцев, да ещё мигание злых глаз.
И тут… и тут!
Я увидел врытый в песок деревянный кол, Его венчало нечто вроде треугольника из связанных ремнями горбылей. И на нем…
Она стояла там нагая.
Совершенно обнаженная и белокожая под лучами солнц.
Прочные и толстые веревки привязывали её к этому треугольнику из горбылей, и шершавая кора царапала ей нежную кожу. Ее тело пылало на солнцах ослепительной белизной. Веревки скрещивались на её распяленных ногах, жестоко врезались в бедра, живот, руки и горло.
Выставленная на всеобщее обозрение, она висела там, нагая, под насмешливыми взглядами улларов и харфнаров. Висела там по недвусмысленному приказу Умгара Стро, жаждавшего не только садистских удовольствий. Он рассчитывал удовлетворить и свою страсть к чувственной капитуляции, но не добился своего.
Там висела Делия, моя Делия на-Дельфонд, светлая и чистая, висела ожидая мучительной гибели, которая уже приникла к железной решетке. А я стоял перед ней как дурак, связанный по рукам и ногам, бессильный и беспомощный.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Тогда, значит, на своих двоих
На песке передо мной прыгал и вопил какой-то низкорослый уллар с крашеными в дурацкий голубой цвет волосами, но я не обратил на него большого внимания, даже когда он ткнул меня копьем в живот. Я все смотрел и смотрел на Делию. Она висела там на путах, привязанная к тому кощунственному треугольнику из неошкуренных горбылей, вызывающе вскинув подбородок, и её великолепные шатеновые волосы сияли в лучах солнц Скорпиона этим возмутительным золотисто-каштановым отливом.
И тут Делия увидела меня.
Она не закричала.
Мы смотрели друг на друга, Делия и я, смотрели и между нами возникло безмолвное понимание: если нам суждено погибнуть здесь и сейчас, то, по крайней мере, мы погибнем вместе.
Тот коротышка-уллар все орал, и его копье с кремневым наконечником решительно начинало причинять мне неудобство.
Хоть меня и опутывали цепи, я сумел повалиться на бок, падая на уллара справа от меня. А когда его руки автоматически обхватили меня удерживая на ногах, я так и повис на нем. А затем согнулся в цепях пополам, словно складной нож, и резко выбросил ноги вперед, врезав коротышке пятками по морде. Уллар взвыл и рухнул на песок, и я услыхал ответный рев толпы зрителей.
Да, мы были зрелищем, устроенным на арене для удовольствия полулюдей Черсонана. И разделялись эти полулюди, как я заметил, весьма четко: уллары сидели направо от меня, а харфнары налево, нигде не смешиваясь. Над этим сборищем мрачно нависала покрытая изукрашенным балдахином ложа Умгара Стро. Уллар поднялся, зажимая разбитый нос. Сквозь пальцы обильно текла кровь. Он бы тут же и разделался со мной одним ударом копья, но повелительный окрик Умгара Стро остановил коротышку, и тот убрался с арены.
По всей окружности стадиона на стенах сидели гигантские импитеры. Их черные как уголь оперенья выглядели четкими арабесками высеченными на фоне яркого неба. Стояла удушливая жара, пот заливал мне глаза. Я продолжал работу со своими цепями, проверяя их на прочность, выискивая слабое звено, напрягая мышцы.
Вот это звено, может оно потоньше других, более податливое? Я исподтишка потянул и погнул, чувствуя, как то более тонкое звено поддается моим усилиям.
Все это время нас — пленников, предназначенных на заклание — кормили каким-то тошнотворным пойлом. Этого хватало на то, чтобы поддержать наши силы и не дать нам рухнуть без сознания едва выйдя на арену, испортив зрителям все удовольствие. Но если я когда-нибудь в своей жизни и нуждался в силе, так это тогда.
Тем временем шум и крики на трибунах стали ритмичными, и рев начал складываться в узнаваемые слова, которые скандировал весь амфитеатр:
— Улл-ги-шо-а! Улл-ги-шо-а!
Словно откликнувшись на этот кощунственный зов, тварь в клетке за железными прутьями зашевелилась и затрепетала щупальцами.
К каким бы там животным ни относилась эта тварь, уллары, очевидно, привезли её с собой из далекого Уллардина. Но пока внимание всех сосредоточилось на клетке и заточенной в ней твари, я сосредоточенно трудился над цепью и следил за происходящим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70