До самого горизонта катились волны песчаных дюн, одна за другой, создавая впечатление гигантского вспаханного поля, на котором редкие деревья выглядели невыполотыми сорняками.
Неожиданно Гурмалулу заметил на ветке ближайшего дерева кукабурру. Словно кто-то сдавил его горло. Дыхание его остановилось. Если Табала засмеется, Гурмалулу умрет. Так предрек Джубунджава. Ослепленный ужасом и ненавистью, Гурмалулу метнул бумеранг. Тотемом племени было кенгуру. Однако Джубунджава, как все колдуны, имел свой личный тотем — бессмертного мальчика Табулу. Убить чей-нибудь тотем означает нанести вред и его «хозяину». Бумеранг зажужжал, полетел вперед, поднялся вверх, затем опустился, свернул влево, прошел на несколько сантиметров мимо птицы, не задев ее, и полетел обратно. Оцепеневший от удивления и страха, лишь по привычке Гурмалулу протянул вперед руки и поймал возвратившееся оружие. Это было уже выше его понимания. Он, лучший метатель бумеранга, промахнулся. Он не мог допустить, что промахом своим он обязан голоду и истощению или, может быть, выпитому виски. Он принял единственное объяснение, которое ему вбивали в голову всю его жизнь, — магическая кость старого колдуна оберегала его тотем. Подавленный своим бессилием, он двинулся дальше.
К вечеру Том остановил его.
— Я голоден, — сказал он.
Чернокожий послушно осмотрелся по сторонам.
— Гурмалулу поищет что-нибудь!
В ближайших кустах мелькнула какая-то тень. Черный охотник метнулся туда, но вскоре вернулся с пустыми руками.
— Вомбат! — сказал он. — Спрятался. Черные люди его ловят так: спускают в нору ребенка; нора тесная, мужчина пролезть туда не может; а ребенок снизу кричит, где копать...
И, не закончив описания охоты, он снова принялся за поиски, переворачивая камни и стволы лежавших на земле деревьев, по привычке засовывая в рот какую-нибудь попадавшуюся ему личинку, заглядывая в ямы и дупла. Но вот он остановился и принялся дуть на кору старого эвкалипта.
— Опоссум! — сказал он. — Остались волоски.
Он ударил по стволу своим каменным топором без ручки, поставил ногу в зарубку и, держась одной рукой за ствол дерева, сделал вторую зарубку. Так он добрался до дупла, сунул руку внутрь, но сразу же с воплем выдернул ее.
— Змея!
И он свалился на землю, посеревший от ужаса.
Но тут же заметил, как на ближайший цветок села пчела.
— Будем есть мед! — сказал Гурмалулу и ловким движением ухватил пчелу за крылышки. Взяв с дерева немного смолы, он прилепил к брюшку пчелы маленькое перышко и отпустил ее. Перышко, которое хорошо было заметно в воздухе, начало подниматься все выше и выше и наконец исчезло в небольшом дупле в акации, там, где ствол разветвлялся.
— Топором надо много рубить, — сказал Гурмалулу. — Но ничего не поделаешь.
Он уже собирался сделать первый удар по стволу дерева, когда вдруг услышал какое-то кудахтанье. Он радостно улыбнулся. И сразу же забыл о пчелах.
— Телегалл!
И он осторожно двинулся на звук. Том Риджер последовал за ним. Кустарник стал гуще. Чудесные кусты, еще недавно ярко-зеленые, питавшиеся влагой из недавно пересохшей речушки, сейчас казались мертвыми. На темных ветках шелестели белые, словно вырезанные из бумаги, листья. Животные уже ушли отсюда. Только телегалл, верный своему родительскому долгу, остался.
Скоро они увидели и его самого, дежурившего у своего «инкубатора». Это была красивая крупная птица размером с индейку, которая при их появлении спряталась в кустах. Гурмалулу знал, что она снова вернется. Знал это и Том Риджер. Телегалл, или сорная курица — еще одно из чудес Австралии. Зимой петух и курица вместе построили это гнездо, навалив из листвы кучу метров в десять в диаметре и высотой в человеческий рост. Курица снесла в этой куче яйца и оставила петуха присматривать за ними. От гниения листьев куча нагрелась и начала выполнять роль инкубатора. Петух не отходил от нее несколько месяцев подряд. Он останется здесь до тех пор, пока не вылупятся птенцы, даже если ему придется умереть от голода в этом гибнущем лесу. Клювом он то и дело проверял температуру внутри «инкубатора». При перегреве он разгребал слой листвы, чтобы охладить яйца; если же температура была ниже необходимой, наваливал сверху еще листьев и земли; когда шел дождь, он насыпал сверху песок, чтобы отвести воду в сторону; оберегал яйца от лисиц, которых белокожие завезли в страну для борьбы с кроликами.
Гурмалулу поднял ветку и принялся разгребать кучу. Но тут же петух выскочил из своего укрытия, подбежал к человеку и стал с остервенением закапывать ее. Наконец Гурмалулу не выдержал, ударил птицу по голове веткой, и та безжизненно распростерлась на земле. Вскоре в листве показались яйца. Сытный ужин был обеспечен.
Пока они собирали дрова, пока разводили костер, чтобы приготовить ужин, наступила ночь. На темно-синем небосводе засияли яркие созвездия. Месяц, прошедший уже фазу новолуния, медленно поднимался по небосклону. Его свет залил землю, посеребрил деревья и скалы, приглушил блеск звезд. Надо было спешить. Чем скорее они доберутся до «Сити», тем лучше.
Утолив голод, вдали от своего племени, от старейшины и его заклинаний, Гурмалулу стал разговорчивее.
— Месяц — сильный мужчина, — проговорил он с набитым ртом. — Великий охотник. Каждый вечер он взбирается на самый высокий эвкалипт в небе. Там он ловит опоссумов. Он много ест. И с каждым днем толстеет. Потом опоссумы кончаются. И он начинает худеть.
Озабоченный своими мыслями, Том ничего не ответил. Он знал эту легенду. А Гурмалулу продолжал:
— Земля висит на веревке. И небесные духи держат эту веревку. А что произойдет, если кто-нибудь перережет ее?
Но Том, который давно уже его не слушал, внезапно прервал его размышления о мире и угрожающих ему космических катастрофах.
— Гурмалулу, — сказал он. — От тебя я хочу только одно. Если Крум Димов в лагере, ты войдешь туда и убьешь его. Ты будешь моим бумерангом. Поразишь его и вернешься снова ко мне.
Идея, пришедшая ему в голову, показалась ему весьма остроумной. Крум, защитник дикарей, убит дикарем. Это будет и последним толчком для колеблющихся искателей, это заставит их выступить против скитающихся в окрестностях шаек чернокожих.
Но ему достаточно будет избавиться от своего помощника. Потом он сумеет вытащить Гурмалулу из когтей закона. А Бурамары он не боялся. Кто обратит внимание на его болтовню? Том выступит как защитник правды, он защитит сестру Крума от всего зла в этом мире. И тогда она проявит к нему благосклонность. Потому что она останется совсем одна, беззащитная среди этого сборища негодяев. И богатство вновь станет достижимым. В Австралии пятьдесят семейств миллионеров. Вместе с ним их станет пятьдесят одно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
Неожиданно Гурмалулу заметил на ветке ближайшего дерева кукабурру. Словно кто-то сдавил его горло. Дыхание его остановилось. Если Табала засмеется, Гурмалулу умрет. Так предрек Джубунджава. Ослепленный ужасом и ненавистью, Гурмалулу метнул бумеранг. Тотемом племени было кенгуру. Однако Джубунджава, как все колдуны, имел свой личный тотем — бессмертного мальчика Табулу. Убить чей-нибудь тотем означает нанести вред и его «хозяину». Бумеранг зажужжал, полетел вперед, поднялся вверх, затем опустился, свернул влево, прошел на несколько сантиметров мимо птицы, не задев ее, и полетел обратно. Оцепеневший от удивления и страха, лишь по привычке Гурмалулу протянул вперед руки и поймал возвратившееся оружие. Это было уже выше его понимания. Он, лучший метатель бумеранга, промахнулся. Он не мог допустить, что промахом своим он обязан голоду и истощению или, может быть, выпитому виски. Он принял единственное объяснение, которое ему вбивали в голову всю его жизнь, — магическая кость старого колдуна оберегала его тотем. Подавленный своим бессилием, он двинулся дальше.
К вечеру Том остановил его.
— Я голоден, — сказал он.
Чернокожий послушно осмотрелся по сторонам.
— Гурмалулу поищет что-нибудь!
В ближайших кустах мелькнула какая-то тень. Черный охотник метнулся туда, но вскоре вернулся с пустыми руками.
— Вомбат! — сказал он. — Спрятался. Черные люди его ловят так: спускают в нору ребенка; нора тесная, мужчина пролезть туда не может; а ребенок снизу кричит, где копать...
И, не закончив описания охоты, он снова принялся за поиски, переворачивая камни и стволы лежавших на земле деревьев, по привычке засовывая в рот какую-нибудь попадавшуюся ему личинку, заглядывая в ямы и дупла. Но вот он остановился и принялся дуть на кору старого эвкалипта.
— Опоссум! — сказал он. — Остались волоски.
Он ударил по стволу своим каменным топором без ручки, поставил ногу в зарубку и, держась одной рукой за ствол дерева, сделал вторую зарубку. Так он добрался до дупла, сунул руку внутрь, но сразу же с воплем выдернул ее.
— Змея!
И он свалился на землю, посеревший от ужаса.
Но тут же заметил, как на ближайший цветок села пчела.
— Будем есть мед! — сказал Гурмалулу и ловким движением ухватил пчелу за крылышки. Взяв с дерева немного смолы, он прилепил к брюшку пчелы маленькое перышко и отпустил ее. Перышко, которое хорошо было заметно в воздухе, начало подниматься все выше и выше и наконец исчезло в небольшом дупле в акации, там, где ствол разветвлялся.
— Топором надо много рубить, — сказал Гурмалулу. — Но ничего не поделаешь.
Он уже собирался сделать первый удар по стволу дерева, когда вдруг услышал какое-то кудахтанье. Он радостно улыбнулся. И сразу же забыл о пчелах.
— Телегалл!
И он осторожно двинулся на звук. Том Риджер последовал за ним. Кустарник стал гуще. Чудесные кусты, еще недавно ярко-зеленые, питавшиеся влагой из недавно пересохшей речушки, сейчас казались мертвыми. На темных ветках шелестели белые, словно вырезанные из бумаги, листья. Животные уже ушли отсюда. Только телегалл, верный своему родительскому долгу, остался.
Скоро они увидели и его самого, дежурившего у своего «инкубатора». Это была красивая крупная птица размером с индейку, которая при их появлении спряталась в кустах. Гурмалулу знал, что она снова вернется. Знал это и Том Риджер. Телегалл, или сорная курица — еще одно из чудес Австралии. Зимой петух и курица вместе построили это гнездо, навалив из листвы кучу метров в десять в диаметре и высотой в человеческий рост. Курица снесла в этой куче яйца и оставила петуха присматривать за ними. От гниения листьев куча нагрелась и начала выполнять роль инкубатора. Петух не отходил от нее несколько месяцев подряд. Он останется здесь до тех пор, пока не вылупятся птенцы, даже если ему придется умереть от голода в этом гибнущем лесу. Клювом он то и дело проверял температуру внутри «инкубатора». При перегреве он разгребал слой листвы, чтобы охладить яйца; если же температура была ниже необходимой, наваливал сверху еще листьев и земли; когда шел дождь, он насыпал сверху песок, чтобы отвести воду в сторону; оберегал яйца от лисиц, которых белокожие завезли в страну для борьбы с кроликами.
Гурмалулу поднял ветку и принялся разгребать кучу. Но тут же петух выскочил из своего укрытия, подбежал к человеку и стал с остервенением закапывать ее. Наконец Гурмалулу не выдержал, ударил птицу по голове веткой, и та безжизненно распростерлась на земле. Вскоре в листве показались яйца. Сытный ужин был обеспечен.
Пока они собирали дрова, пока разводили костер, чтобы приготовить ужин, наступила ночь. На темно-синем небосводе засияли яркие созвездия. Месяц, прошедший уже фазу новолуния, медленно поднимался по небосклону. Его свет залил землю, посеребрил деревья и скалы, приглушил блеск звезд. Надо было спешить. Чем скорее они доберутся до «Сити», тем лучше.
Утолив голод, вдали от своего племени, от старейшины и его заклинаний, Гурмалулу стал разговорчивее.
— Месяц — сильный мужчина, — проговорил он с набитым ртом. — Великий охотник. Каждый вечер он взбирается на самый высокий эвкалипт в небе. Там он ловит опоссумов. Он много ест. И с каждым днем толстеет. Потом опоссумы кончаются. И он начинает худеть.
Озабоченный своими мыслями, Том ничего не ответил. Он знал эту легенду. А Гурмалулу продолжал:
— Земля висит на веревке. И небесные духи держат эту веревку. А что произойдет, если кто-нибудь перережет ее?
Но Том, который давно уже его не слушал, внезапно прервал его размышления о мире и угрожающих ему космических катастрофах.
— Гурмалулу, — сказал он. — От тебя я хочу только одно. Если Крум Димов в лагере, ты войдешь туда и убьешь его. Ты будешь моим бумерангом. Поразишь его и вернешься снова ко мне.
Идея, пришедшая ему в голову, показалась ему весьма остроумной. Крум, защитник дикарей, убит дикарем. Это будет и последним толчком для колеблющихся искателей, это заставит их выступить против скитающихся в окрестностях шаек чернокожих.
Но ему достаточно будет избавиться от своего помощника. Потом он сумеет вытащить Гурмалулу из когтей закона. А Бурамары он не боялся. Кто обратит внимание на его болтовню? Том выступит как защитник правды, он защитит сестру Крума от всего зла в этом мире. И тогда она проявит к нему благосклонность. Потому что она останется совсем одна, беззащитная среди этого сборища негодяев. И богатство вновь станет достижимым. В Австралии пятьдесят семейств миллионеров. Вместе с ним их станет пятьдесят одно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60