И еще, — добавил он, внезапно что-то вспомнив, когда речь зашла о матери, — ты не знаешь в городе хорошего собачника?
— Собачника? — переспросила она, недоумевая, что может означать столь внезапная перемена темы разговора.
— Да. Наша собака очень стара. Я хотел бы подыскать маме щенка, чтобы, когда Ювел отправится туда, куда уходят все хорошие собаки, она не осталась одна — особенно сейчас, когда мне придется подолгу бывать в отлучках.
— Какая отличная мысль! — воскликнула Флория, невольно растроганная его заботой о благополучии матери. — Да, я знаю, у кого мой брат Николо покупает охотничьих собак. Скажи ему, что это я тебя прислала, и он поможет выбрать хорошую собаку для твоей матери.
А про себя она подумала:
«Какой он добрый и хороший, раз так заботится о матери. Наверняка и со своей женой он будет так же добр».
Тогда, поколебавшись, Аластер спросил:
— Ты не поедешь со мной покататься на лошадях завтра утром?
Она улыбнулась:
— Я бы с большим удовольствием, но не могу. Я уже пятьдесят дней сижу безвылазно в городе, ожидая места в Башне, и наконец мне предложили быть Наблюдающей в круге Ренаты Эйлард. Как раз завтра мне идти туда на испытание.
Несмотря на разочарование, в Аластере проснулось любопытство, хоть его мать и была работником Башни все время, сколько он себя помнил, о том, что там творится, он знал очень мало.
— Я и не думал, что Хранителем может быть женщина, — заметил он.
— Рената — эммаска. Ее мать из рода Хастуров, и многие по этой линии рождаются эммасками. Это грустно, но дает ей возможность работать Хранителем, хотя, может быть, однажды до этой работы допустят и настоящую женщину. Правда, для женщин она очень опасна, мне, я думаю, лучше и не пробовать.
— Не хочу, чтобы тебе грозила хоть какая-то опасность, — пылко произнес Аластер.
На это Флория сказала:
— Я освобожусь и буду знать, примут ли меня в круг, к полудню, тогда, если хочешь, пойдем выберем щенка для твоей матери.
— Только примут? Но я думал, что у тебя уже есть место в круге…
— Это так, но главное, чтобы все работники круга были психологически совместимы, если в нем окажется кто-то, кто не сможет работать со мной, мне опять придется ждать нового места. Я встречалась с Ренатой, и она мне очень понравилась, кажется, с ней мы друг другу подходим. Но завтра меня будут испытывать на совместимость с остальными работниками.
— Если кто-то посмеет отказать тебе, я объявлю ему войну! — полушутливо воскликнул Аластер, но за легкомысленностью крылись серьезные намерения. Почувствовав это, Флория взяла его за руки.
— Нет, — произнесла она. — Ты ничего в этом не понимаешь, потому что тебя не учили телепатии. Обещай мне, пожалуйста, что не будешь делать ничего поспешного и глупого.
Музыка кончилась, и они пошли в конец танцевального зала. Там она сказала:
— Теперь мне надо потанцевать с другими гостями — хотя я предпочла бы остаться с тобой.
— О, почему мы должны делать то, что придумали другие, ради каких-то дурацких традиций? Я до смерти устал от всех этих «так делай — так не делай» и «так надо делать»!
— Нет, Аластер, ты не прав! Мне говорили, что мы посланы в этот мир для того, чтобы исполнять свой долг ради наших людей и семьи. Ты — герцог Хамерфел, и, возможно, наступит день, когда, как и должно, твое служение Хамерфелу станет выше данных нами с тобой друг другу клятв.
— Никогда! — вскричал Аластер.
— Не говори так! Простой человек может заявлять все, что ему вздумается, но только не принц, не герцог и не лорд, несущий ответственность за своих людей.
Внутренне она ощутила тревогу, но подумала:
«Он просто молод и очень слабо подготовлен к своему сану, его жизнь прошла в изгнании, и его не приучили отвечать за то, что досталось ему по праву рождения».
— Единственное, что невыносимо для меня, — это разлука с тобой, — произнес он. — Останься со мной, пожалуйста.
— Дорогой мой, я не могу. Пожалуйста, пойми.
— Как скажешь, — угрюмо пробурчал Аластер и, подав ей руку, с мрачным видом проводил ее к родственникам, среди которых заметил королеву Антонеллу, которая мягко улыбнулась Флории.
Странным голосом плохо слышащего человека королева произнесла:
— Наконец-то. Мы давно уже тебя ждем, дорогая моя. Но, по-моему, я не знаю твоего молодого кавалера.
— Это сын герцогини Хамерфел, Эрминии — второго техника круга Эдрика Элхалина, — произнесла Флория так мягко и тихо, что Аластер усомнился, расслышала ли ее глухая, старая леди. Но тут он вспомнил, что та — наверняка телепат и наверняка могла понимать все, сказанное Флорией.
— А, Хамерфел, — произнесла королева скрипучим голосом, слегка кивая ему. — Рада тебя видеть, юноша, твоя мать — прекрасная женщина. Я хорошо ее знаю.
Аластер ощутил себя на вершине счастья: за один вечер он получил признание короля, а теперь вот и королевы. На такое он не смел и надеяться. Аластер не стал больше упрашивать Флорию станцевать с ним еще, отвесил королеве низкий поклон и пошел искать мать.
Он нашел Эрминию в оранжерее за изучением цветов. Когда он вошел, она обернулась и сказала:
— Почему ты не танцуешь, дорогой мой мальчик?
— Я уже достаточно натанцевался для одного вечера. Когда заходит луна, кто будет смотреть на звезды?
— Ну, ну, — улыбнулась Эрминия. — У твоей хозяйки тоже есть обязанности.
Тогда он раздраженно произнес:
— Флория уже прочитала мне лекцию на эту тему, мама, так что ты, пожалуйста, не начинай.
— Это она хорошо сделала, — заметила Эрминия, но почувствовав, что ему хочется многое рассказать, спросила: — Что случилось, Аластер?
— У меня была аудиенция с королем, мама, но здесь, где столько людей, я не могу рассказывать о ней.
— Ты хочешь, чтобы мы сейчас же уехали? Ну, как знаешь. — Она подозвала слугу. — Вызови нам портшез.
По дороге Аластер выплеснул все накопившиеся эмоции.
— Мама, я спросил Флорию, не согласится ли она, когда я восстановлюсь…
— И что она тебе ответила?
Аластер ответил почти шепотом:
— Она поцеловала меня и сказала, что этот день придет не так скоро, как хотелось бы.
— Я рада за тебя, она — прекрасная девушка, — утешила его Эрминия, думая про себя, почему же, если все это правда, сын так задумчив.
Но, поскольку Аластер не был телепатом, мать неправильно истолковала бродившие в нем чувства, решив, что тот, вероятно, вынуждал девушку немедленно дать ему клятву верности или даже выйти за него замуж, а Флория весьма искусно отказала ему.
— Теперь расскажи мне слово в слово, о чем у вас был разговор с его величеством, — попросила она и приготовилась слушать.
8
Деревня Лоуэрхаммер представляла из себя скопление каменных домов, сгрудившихся посреди полей. Было время окончания сбора урожая, и самый большой амбар в деревне расчистили и превратили в танцевальный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
— Собачника? — переспросила она, недоумевая, что может означать столь внезапная перемена темы разговора.
— Да. Наша собака очень стара. Я хотел бы подыскать маме щенка, чтобы, когда Ювел отправится туда, куда уходят все хорошие собаки, она не осталась одна — особенно сейчас, когда мне придется подолгу бывать в отлучках.
— Какая отличная мысль! — воскликнула Флория, невольно растроганная его заботой о благополучии матери. — Да, я знаю, у кого мой брат Николо покупает охотничьих собак. Скажи ему, что это я тебя прислала, и он поможет выбрать хорошую собаку для твоей матери.
А про себя она подумала:
«Какой он добрый и хороший, раз так заботится о матери. Наверняка и со своей женой он будет так же добр».
Тогда, поколебавшись, Аластер спросил:
— Ты не поедешь со мной покататься на лошадях завтра утром?
Она улыбнулась:
— Я бы с большим удовольствием, но не могу. Я уже пятьдесят дней сижу безвылазно в городе, ожидая места в Башне, и наконец мне предложили быть Наблюдающей в круге Ренаты Эйлард. Как раз завтра мне идти туда на испытание.
Несмотря на разочарование, в Аластере проснулось любопытство, хоть его мать и была работником Башни все время, сколько он себя помнил, о том, что там творится, он знал очень мало.
— Я и не думал, что Хранителем может быть женщина, — заметил он.
— Рената — эммаска. Ее мать из рода Хастуров, и многие по этой линии рождаются эммасками. Это грустно, но дает ей возможность работать Хранителем, хотя, может быть, однажды до этой работы допустят и настоящую женщину. Правда, для женщин она очень опасна, мне, я думаю, лучше и не пробовать.
— Не хочу, чтобы тебе грозила хоть какая-то опасность, — пылко произнес Аластер.
На это Флория сказала:
— Я освобожусь и буду знать, примут ли меня в круг, к полудню, тогда, если хочешь, пойдем выберем щенка для твоей матери.
— Только примут? Но я думал, что у тебя уже есть место в круге…
— Это так, но главное, чтобы все работники круга были психологически совместимы, если в нем окажется кто-то, кто не сможет работать со мной, мне опять придется ждать нового места. Я встречалась с Ренатой, и она мне очень понравилась, кажется, с ней мы друг другу подходим. Но завтра меня будут испытывать на совместимость с остальными работниками.
— Если кто-то посмеет отказать тебе, я объявлю ему войну! — полушутливо воскликнул Аластер, но за легкомысленностью крылись серьезные намерения. Почувствовав это, Флория взяла его за руки.
— Нет, — произнесла она. — Ты ничего в этом не понимаешь, потому что тебя не учили телепатии. Обещай мне, пожалуйста, что не будешь делать ничего поспешного и глупого.
Музыка кончилась, и они пошли в конец танцевального зала. Там она сказала:
— Теперь мне надо потанцевать с другими гостями — хотя я предпочла бы остаться с тобой.
— О, почему мы должны делать то, что придумали другие, ради каких-то дурацких традиций? Я до смерти устал от всех этих «так делай — так не делай» и «так надо делать»!
— Нет, Аластер, ты не прав! Мне говорили, что мы посланы в этот мир для того, чтобы исполнять свой долг ради наших людей и семьи. Ты — герцог Хамерфел, и, возможно, наступит день, когда, как и должно, твое служение Хамерфелу станет выше данных нами с тобой друг другу клятв.
— Никогда! — вскричал Аластер.
— Не говори так! Простой человек может заявлять все, что ему вздумается, но только не принц, не герцог и не лорд, несущий ответственность за своих людей.
Внутренне она ощутила тревогу, но подумала:
«Он просто молод и очень слабо подготовлен к своему сану, его жизнь прошла в изгнании, и его не приучили отвечать за то, что досталось ему по праву рождения».
— Единственное, что невыносимо для меня, — это разлука с тобой, — произнес он. — Останься со мной, пожалуйста.
— Дорогой мой, я не могу. Пожалуйста, пойми.
— Как скажешь, — угрюмо пробурчал Аластер и, подав ей руку, с мрачным видом проводил ее к родственникам, среди которых заметил королеву Антонеллу, которая мягко улыбнулась Флории.
Странным голосом плохо слышащего человека королева произнесла:
— Наконец-то. Мы давно уже тебя ждем, дорогая моя. Но, по-моему, я не знаю твоего молодого кавалера.
— Это сын герцогини Хамерфел, Эрминии — второго техника круга Эдрика Элхалина, — произнесла Флория так мягко и тихо, что Аластер усомнился, расслышала ли ее глухая, старая леди. Но тут он вспомнил, что та — наверняка телепат и наверняка могла понимать все, сказанное Флорией.
— А, Хамерфел, — произнесла королева скрипучим голосом, слегка кивая ему. — Рада тебя видеть, юноша, твоя мать — прекрасная женщина. Я хорошо ее знаю.
Аластер ощутил себя на вершине счастья: за один вечер он получил признание короля, а теперь вот и королевы. На такое он не смел и надеяться. Аластер не стал больше упрашивать Флорию станцевать с ним еще, отвесил королеве низкий поклон и пошел искать мать.
Он нашел Эрминию в оранжерее за изучением цветов. Когда он вошел, она обернулась и сказала:
— Почему ты не танцуешь, дорогой мой мальчик?
— Я уже достаточно натанцевался для одного вечера. Когда заходит луна, кто будет смотреть на звезды?
— Ну, ну, — улыбнулась Эрминия. — У твоей хозяйки тоже есть обязанности.
Тогда он раздраженно произнес:
— Флория уже прочитала мне лекцию на эту тему, мама, так что ты, пожалуйста, не начинай.
— Это она хорошо сделала, — заметила Эрминия, но почувствовав, что ему хочется многое рассказать, спросила: — Что случилось, Аластер?
— У меня была аудиенция с королем, мама, но здесь, где столько людей, я не могу рассказывать о ней.
— Ты хочешь, чтобы мы сейчас же уехали? Ну, как знаешь. — Она подозвала слугу. — Вызови нам портшез.
По дороге Аластер выплеснул все накопившиеся эмоции.
— Мама, я спросил Флорию, не согласится ли она, когда я восстановлюсь…
— И что она тебе ответила?
Аластер ответил почти шепотом:
— Она поцеловала меня и сказала, что этот день придет не так скоро, как хотелось бы.
— Я рада за тебя, она — прекрасная девушка, — утешила его Эрминия, думая про себя, почему же, если все это правда, сын так задумчив.
Но, поскольку Аластер не был телепатом, мать неправильно истолковала бродившие в нем чувства, решив, что тот, вероятно, вынуждал девушку немедленно дать ему клятву верности или даже выйти за него замуж, а Флория весьма искусно отказала ему.
— Теперь расскажи мне слово в слово, о чем у вас был разговор с его величеством, — попросила она и приготовилась слушать.
8
Деревня Лоуэрхаммер представляла из себя скопление каменных домов, сгрудившихся посреди полей. Было время окончания сбора урожая, и самый большой амбар в деревне расчистили и превратили в танцевальный зал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65