Маргаритка отказалась от его помощи и быстро выскочила из машины, даже не взглянув ня него.
Ей хотелось найти какое-нибудь очень обидное слово, чтобы бросить его при прощании Фра не в лицо.
Но она не могла ничего придумать. Ей казалось, что в человеческом языке просто нет такого слова...
"Я решил, - написал Франя в своем дневнике,что и дальше буду вести независимый, вольный и свободный образ жизни, не продам свою свободу, не откажусь от нее ни на одну минуту, а ее го что на четыре часа в день! Никакие ловуптки. расставленные моралистами, не смогут изменить моего решения. Скорее напротив. Всевозможными уловками и интригами они стараются поставить меня в затруднительное положение. Но еще хуже, чем враги, оказались друзья, благожелатели и родственники. Они просто пьют мою кровь! Они мечтают вернуть меня на правильный путь, то есть в лагерь усердных и примерных людишек, сделать из меня героя труда! Все эти непрошеные благодетели, самозванные спасители и подаватели соломинки утопающему во сто раз противнее явных мстителей. Черт знает откуда объявляются всякие тети, двоюродные братья и прочие родственнички. Они уговаривают, читают нравоучения, предлагают службишку или местечко, приятненькое, тепленькое, куда можно устроиться моментально. Я их растроганно благодарю за заботу и уверяю, что я все уже сделал для своего спасения, ха-ха! А я все равно не буду! Мне не хочется работать - и не буду! На четыре часа в день превращаться в раба - бр-рр, даже мороз по коже подирает. Просыпаясь утром, я нежно успокаиваю себя: "Лежите спокойно, мои ноженьки, вставайте, когда вам заблагорассудится, никто вам не будет приказывать! Я не дам вас в обиду!" И ноженьки нежатся, большой палец кивает мне в знак признательности, каждая капелька крови согласна оо мной, каждый нерв, каждая жилка в теле воздают мне хвалу. А когда мне надоест лежать, я встаю, принимаю теплую ванну, а если у меня нет настроения, обхожусь и без ванны. А потом иду, куда хочу, и делаю, что хочу...
Я не один. Нас много. Я узнал о существовании "Клуба независимых" и стал его членом. Когда же я высказал им свою точку зрения я объяснил, почему я отказываюсь работать (те мысли, которые пришли мне в голову, когда я защищался от нападок той девицы), меня избрали председателем.
В клубе встречаются интересные люди. В следующий раз я опишу индивидуальные особенности каждого из них. Только став председателем клуба, я увидел, сколько недоброжелательства во взаимоотношениях людей. Существует еще неуважение человека к человеку, не исчезло пренебрежение друг к другу. Иногда требуется большая находчивость и изворотливость, чтобы выпутаться из лабиринта ловушек! Членов клуба больше всего удручают насмешки. Малодушные часто не выдерживают и покидают клуб. Снова надевают на себя ярмо труда..."
У Франи не нашлось времени описать всех членов клуба в отдельности. Первая запись оказалась и последней. Плавное течение его жизни нарушило совершенно неожиданное событие...
Франя, как обычно, валялся в постели, сон уже прошел, но вставать не хотелось. Сладкая истома разлилась по всему его телу, скоплялась в углублениях под коленями; Франя с наслаждением избавлялся от нее, напрягая мускулы. Была та неопределенная пора дня, когда позднее утро незаметно исчезает, но еще нельзя сказать, что приближается полдень - пора, когда родившийся день достигает юношеского возраста и таит в себе массу энергии и жажду деятельности. Такая неопределенность времени моментально исчезла бы, если бы Франя посмотрел на часы! Но к чему смотреть на них, раз они показывают ему ве больше чем какие-то случайные цифры?
Вдруг кто-то позвонил. Кто бы это мог быть?
Франя запер неубранную спальню, вошел в ванную и, стоя перед большим зеркалом, стал приводить себя в порядок, только слегка ускорив привычный темп своих движений. Звонок между тем продолжал трещать, строго и настойчиво.
"Звони себе! Ничего, подождешь - свет не перевернется",- думал Франя, довольный тем, что увидит неожиданного посетителя и удовлетворит свое любопытство. Уже сам треск звонка вызывает всегда напряжение, мы вечно ждем кого-то, хотя этот кто-то никогда не приходит. Своей неторопливостью Франя еще больше разжигал собственное любопытство, намеренно продлевая минуты ожидания.
На этот раз он был действительно поражен.
На пороге стоял отец! Удивление Франи было настолько велико, что, не успев смутиться и извиниться, он бросился к нему на грудь. Сколько лет они не виделись! Не стыдясь, Франя дал волю своим сыновним чувствам и был вполне счастлив в объятиях отца. Он вспомнил и о матери, из глаз его брызнули слезы. Отец понял их причину. Он крепче прижал к себе сына и отвернулся, а Франя почувствовал на шее приятное, щекочущее прикосновение пушистой бороды. Эта густая черная борода с детских лет казалась Фране неотъемлемой и самой важной частью не только лица, но вообще всей отцовской внешности. Она олицетворяла героизм далеких путешествий, скрывала в себе тайну, которой был окутан для Франи почти незнакомый ему отец. О, имей я такую бороду, мечтал когда-то Франя, я бы горы своротил!
У Калоуса-старшего была крепкая, костистая фигура. Одет он был в куртку военно-спортивного покроя, на груди рядом, со значком Полярного института красовалась орденская колодка, свидетельствовавшая о том, что полярный исследователь был награжден звездами и орденами.
Когда буря восторгов и радости от встречи понемногу улеглась, Франя обратил внимание на задумчивое и печальное выражение на лице отца. Его карие, необычно глубоко сидящие под чистым лбом глаза пытливо смотрели на сына, словно перед ними стояла какая-то неразрешенная научная проблема.
- Что ты делаешь? - поставил отец вопрос ребром.
Франя хотел было опустить испытанную в подобных случаях дымовую завесу - начать рассказывать, как он ищет работу и не находит ее, но вовремя, спохватился. Ясные, правдивые глаза отца, казалось, тотчас отличали правду от неправды.
- Пока ничего! - признался Франя.
- И давно ты делаешь это "ничего"?
Почувствовав в словах отца иронию, Франя приготовился к защите.
- После моей поэтической аварии,-сказал он,я увидел, что так тоже можно жить...
- В самом деле, - спокойно улыбнулся Калоус-старший, - и так можно жить. А как ты до этого додумался?
Франя насторожился. Что это? Не собирается ли отец читать ему мораль и нравоучения о величии я почетности труда? Франя давно все это знает наизусть. Он уже взрослый мужчина и при всей своей любви к отцу придерживается в этом вопросе собственной точки зрения. Он ему докажет, что может самостоятельно думать и не Желает повторять как попугай чужие слова. В его голове созрели весьма серьезные мысли, они должны и отцу импонировать своей новизной и революционностью, тем более что они плод размышлений его сына!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89