Франя удивлялся, слушая инженера, и не мог понять, шутит ли он или говорит серьезно.
- Я не вполне понял, почему вы, собственно, уходите? - спросил он.
- Все уходят, вы ведь знаете почему!
Инженер Круберт хитро подмигнул Фране, как бы давая понять, что и он собирается цринять участие в каком-то не совсем благовидном деле. Франя был в замешательстве. Разве этот человек меня знает? Но откуда и с каких пор? Ему это было особенно неприятно после всех тех происшествий, которые буквально выбивали у него почву из-под ног. А может быть, Кирилл сболтнул лишнее? Франя поискал его глазами, но Кирилл тем временем незаметно отошел в сторону и оживленно беседовал с близорукой ассистенткой. Франя был рад этому: значит, он может спокойно расспросить инженера о том, о чем в присутствии Кирилла он, пожалуй, не решился бы говорить. Он вспомнил об окошечках, в которых происходило чудо сотворения, и в нем пробудилось чувство недовольства, даже протеста против этого дурака, который так легкомысленно дал поймать себя на удочку.
- Вы, наверное, привыкли к своей работе, - начал Франя издалека. - Не будет ли вам-скучно?
- О, конечно, сначала будет трудновато... Это очень приятная работа - я перебираю клавиши, а "крокодил" выбрасывает сигареты. Но все-таки это работа, а с ней связаны обязанности, ответственность, ограничение личной свободы. К тому же у меня дома есть рояль. Я предпочитаю быть совершенно свободным, свободным, как птицы небесные. Ведь даже воробей на крыше - и тот свободнее, чем человек, впрочем, вам не нужно объяснять всего этого...
"Он или идиот, или издевается надо мной", - печально подумал Франя.
- А потом, - продолжал Круберт, - я буду искать утешения и забвения в моих коллекциях. Я, надо вам сказать, страстный коллекционер всяких антикварных вещей. Нет ли у вас случайно дома какой-нибудь старинной монеты, или браслета, или серег, какие носили когда-то в ушах наши прабабушки? Или часов, хотя бы золотых. Чего только не валяется иногда дома в старом хламе. Я собираю также скрипки, сигареты...
- Ничего такого у меня нет, - сказал Франя сдавленным голосом. - МНe хотелось бы еше вернуться к вопросу об абсолютной свободе. Сама эта идея прекрасна, как утренняя звезда, по ее нельзя распространять на все случаи. Вы не учли одного небольшого обстоятельства: надо сохранить труд там, где он абсолютно необходим для поддержания нормального жизненного уровня. Что, например, вы стали бы курить, если бы все табачные фабрики закрылись?
- Кстати сказать, я не курю, - улыбнулся Круберт. Но за этими словами слышались другие: здорово я тебя поддел, шренек!
- Вы не курите, а сигареты собираете! - удивился Франя.
- Если бы я курил, я давно бы выкурил всю свою коллекцию,- вполне логично ответил Круберт и начал рассказывать о редких экземплярах и уникумах своей коллекции.
- Ну, вы не курите, - согласился Франя. - Но что скажут на это курильщики?
- Они отучатся курить - вот и все! Если не будет табака, не будет и курильщиков. Они исчезнут так же, как исчезли электрические лампочки. Нет, серьезно, воздух станет чище! Будет легче дышать, весь народ станет здоровее. От земного шара етолбом валит табачный дым. - болтал Круберт и с интересом следил, как посетитель закуривал одну сигарету за другой.
"Эгоист. - решил Франя в конце концов. - На такого и слов жалко". Но он прекрасно понимал, что это не так, что просто он не может разобраться в этом Круберте. Может быть, Круберт только притворяется, мелет чепуху и что-то скрывает от него? Лицо инженера нравилось Фране, но слова его ничего не стоили. В них звучали насмешка и подстрекательство, в то время как весь вид инженера противоречил его высказываниям. Фране стало казаться, что эти браслеты, часы и все остальное, о чем нарассказывал Круберт, является второстепенным, несерьезным, что. может быть, вообще не существует никакой коллекции. Франя заключал это из того, как внимательно наблюдал инженер за всем, не спуская глаз с аппаратуры, как моментально вскакивал, когда на доске начинали фосфоресцировать какие-то таинственные сигналы.
Инженер Круберт страстно любит свою работу!
Он ни за что на свете не оставит ее! Все эти пустые, несерьезные рассуждения - лишь маскировка; Франя готов дать руку на отсечение, что это именно так. Но для чего? Для чего?
Если бы не эти разговоры, Франя сказал бы инженеру, что никогда еще он не видел ничего более прекрасного, чем то, что происходит под стальной чешуей автоматического чудовища, чем эти необыкновенные фантастические руки невиданной формы с тысячами пальцев с косточками и суставами. Они безошибочно, точно исполняют свою работу и затеи передают ее следующим пальцам. Фране хотелось сказать Круберту, что он завидует ему, его волшебной кухне, заполненной циферблатами, звонками и белыми, зелеными и красными сигналами, при помощи которых вещи отдают приказания человеку и о чем-то его предупреждают.
Кирилл подошел к ним, когда они уже перестали разговаривать. Он улыбнулся Фране своей что-то обещающей и никогда ничего не исполняющей улыбкой. Франя был погружен в тяжелое раздумье и не сказал -больше ни слова. Потом он холодно распрощался с директором и друзья ушли.
Выйдя из здания, они попали на главную аллею, обсаженную кипарисами, которая вела к двухэтажному говорливому фонтану, но Кирилл свернул на боковую дорожку. Садовник в мексиканском сомбреро срезал отцветшие розы и бросал их в корзину.
Другой садовник в отдалении поливал из шланга газон, усеянный ромашками, гвоздиками и полевыми колокольчиками. Они прошли мимо девушки, которая привязывала вьющиеся розы к дугообразным подпоркам, так что получались цветочные арки из букетов роз цвета семги. По клумбе цветущих высоких Табаков ходил человек с каким-то аппаратом.
Ф|раня наблюдал, с каким увлечением, с какой страстью все эти люди отдавались своей работе, с виду маловажной и незначительной. Садовники выполняли ее с таким усердием, словно от нее зависело благополучие человека. И, если бы Франя сказал этим людям, что труд означает рабство, что он советует им освободиться от него, они, наверное, набросились бы на Франю, как растревоженные пчелы, или скорее всего сочли бы его за сумасшедшего...
Потом Франя с Кириллом прошли мимо человека, который выравнивал дорожку. С каким достоинством он держал себя! А как работал граблями! Какое, должно быть, удовольствие разгребать белый песок на дорожке!..Франя почувствовал непреодолимое желание иметь какой-нибуд; инструмент, все равно какой, лишь бы держать егo в руках! Ему показалось странным, что его руки до сих пор ничего не сделали. Он посмотрел на них, подвигал пальцами, точно впервые их увидел. И вдруг ему стало жалко своих рук, жалко, что они двигаются бесцельно и напрасно, что они прикасаются к предметам, уже кем-то сделанным, готовым, лишь к милым и небольшим предметам, гладким, мягким и круглым, которые служат только ему, его органам чувств, являются только проводниками наслаждений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89