— Вы когда-нибудь были в Париже?
— Нет, не был, — ответил я.
Француз глубоко вздохнул:
— Сейчас там хозяйничают фашисты. Это они убили профессора Дешлена и Ирэн…
Я задумался. Шла война, и вся Европа стонала от немецкой оккупации. Сотни тысяч людей бежали с насиженных мест на чужбину, спасаясь от хищной свастики. Может быть, действительно, и этот человек покинул свой далёкий город и, чтобы не умереть с голоду, бродил здесь, вокруг раскалённых древних камней и рассказывал за деньги свои причудливые истории. Может быть, эти истории — сплошной вымысел, а может быть…
— Сядем здесь, — сказал незнакомец.
— Хорошо, — согласился я и приготовился слушать.
II
— Лучше всего, пожалуй, начать этот рассказ с того памятного дня в194…году, когда в одной из парижских газет появилось такое сообщение, — я хорошо его запомнил: «Сегодня ночью в музее Восточной культуры Гиме совершено страшное кощунство. Неизвестный проник в зал, где хранятся египетские мумии и, вскрыв саркофаг второго царя пятой династии Сахура, унёс часть мумицированных останков фараона».
Незнакомец на минуту умолк и затем, нагнувшись ко мне совсем близко, шёпотом произнёс:
— Я могу вам сообщить, что ко всей этой истории я имею самое непосредственное отношение. Саркофаг фараона из Абусира вскрыл я…
— Зачем? — удивился я.
— Мне нужен был позвонок фараона.
Я чуть не расхохотался. «Сейчас последует какая-нибудь стандартная детективная повесть», — решил я. Но, как бы угадав мои мысли, незнакомец быстро заговорил:
—Ради бога, не думайте, что я вас хочу заинтриговать глупым рассказом о краже и поисках вора. Если вы согласитесь дослушать все до конца, вы поймёте, что это было необходимо…
— Я готов вас слушать до конца, но при чем тут проблема рака и все остальное?
— Месье, — не торопясь, продолжал мой рассказчик. — В одном вы можете быть уверены. Я не преступник. Преступники сейчас хозяевами расхаживают по парижским улицам и сидят в парижских кафе и ресторанах. Они расточают золото, заработанное на крови и смерти людей. А я, вот видите, здесь…
Помолчав минуту, он стал продолжать:
— Я буду говорить о людях Франции, которые в страшное время оккупации сделали, увы, трагическую и непродуманную попытку оказать услугу своей родине.
Первый, о ком я хочу рассказать, — Морис Дешлен. Поверьте, несмотря на все его заблуждения, Франция потеряла в его лице выдающегося учёного и пламенного патриота.
До войны он был профессором Сорбоннского университета. Он принадлежал к тому редкому типу учёных, которых интересует буквально все. Он не принимал разделение наук на различные дисциплины — математику, физику, биологию, социологию, медицину. На лекциях он неоднократно повторял, что мы живём в едином мире и что искусственное расчленение познания мира говорит не в пользу величия человеческого разума. Просто ещё не родился гений, который бы синтезировал все воедино.
Когда началась война, Морис Дешлен ушёл добровольцем на фронт. И знаете кем? Обыкновенным санитаром, хотя накануне в университете читал факультативный курс кристаллографии и почему-то интенсивно занимался изучением египтологии.
Прежде чем мы снова вернёмся к профессору Дешлену, я должен вам представить себя. Моё имя может вас совершенно не интересовать. При данных обстоятельствах оно не имеет никакого значения. Замечу только, что я также имею некоторое отношение к науке. Выражаясь точнее, я недоучившийся химик-органик. В университете я познакомился с Дешленом. Меня поразила его огромная эрудиция. Я с наслаждением слушал его лекции. Хотя они были посвящены специальным вопросам кристаллографии, они охватывали огромный круг проблем. Кстати, именно в этих лекциях профессор Дешлен высказал идею, которая впоследствии была подхвачена другими учёными, в том числе известным физиком, одним из создателей квантовой механики, Эрвином Шрёдингером, который назвал живой организм апериодическим кристаллом. Дешлен говорил об этом ещё в сороковом году…
Так вот, когда началась война, Дешлен ушёл добровольцем в армию и бросил университет. Чтобы не умереть с голоду, я был вынужден устроиться на работу в одну из парижских аптек. Здесь я познакомился с сотрудницей этой аптеки Ирэн Бейе, которая впоследствии стала моей женой. Дешлена я потерял из виду.
В конце сорокового года, уже после того, как немцы заняли пол-Франции, я получил от одного своего старого друга письмо. В нем он, между прочим, писал: «Наш Дешлен во время кампании проделал колоссальную карьеру — от санитара до главного хирурга полевого госпиталя. Я не знаю, какому из своих многочисленных талантов он этим обязан. Но одно любопытно: немцы отдали приказ разыскать Дешлена. Говорят, он разработал какой-то невероятный способ лечения ранений…»
Прошло ещё немногим более месяца. Однажды в аптеку, где я работал, прихрамывая, ввалился некий верзила с забинтованной физиономией и подал мне рецепт. Каково было моё изумление, когда вместо обычных латинских названий лекарственных препаратов я прочёл строки, написанные знакомым почерком: «Завтра в семь вечера этот человек встретит вас у входа в церковь святой Мадлены и проводит ко мне. Вы мне нужны. М. Д.». Записка была от Дешлена!
На следующий вечер в назначенном месте я с нетерпением ждал перевязанного парня. Он появился внезапно и сделал мне едва заметный знак, чтобы я следовал за ним.
Путь был очень длинным. Мы все время двигались в северо-восточном направлении. Через час мы оказались в каком-то тёмном квартале, о существовании которого я и не подозревал. Когда мы шли по узенькой, окутанной тёмной мглой улице, мой провожатый приблизился ко мне и тихо произнёс:
— Это улица Парадиз.
Мне это ровным счётом ничего не говорило. Мы вошли в какую-то подворотню, повернули направо. В глубине двора стоял дом с мезонином.
Профессор Дешлен встретил меня холодно, без всякого энтузиазма, так, как он обычно встречал студентов, пришедших к нему на экзамен. Кивком головы он пригласил меня сесть. Я как-то оробел и не решался начать разговор.
Он заговорил первым:
— Известно ли вам, молодой человек, что мы живём в мире кристаллов?
Я пожал плечами и про себя улыбнулся. Уж очень все походило на добрые старые времена в Сорбонне.
— Этот мир можно так назвать лишь с известной натяжкой, профессор. Да, действительно, кристаллических образований в природе очень много, — ответил я.
— Много! Они всюду! — произнёс он сурово.
Я осмотрелся вокруг, пытаясь в темноте обнаружить хоть что-нибудь, что имело бы кристаллическую природу. Стол, стулья, книжный шкаф с книгами, кожаное кресло, стекла в окне. Ни одно из этих предметов не напоминало мне о кристаллах.
—Я не совсем понимаю, профессор, что вы имеете в виду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69