Но его все не было и не было, а метроном торопил.
С обедом управились быстро.
Я медлил, все ждал профессора, но времени оставалось мало.
«Будь что будет», — решил я, и мы отправились в отсек амортизационных камер. Каждая камера представляла собой ванну, герметически закрывающуюся специальной крышкой. Ванна заполнялась какой-то жидкостью, в которой человек должен был плавать в скафандре. Кабель в толстой оплётке и несколько трубочек соединяли скафандр со стенками камеры.
Первым уложили Джека. Мария раздела его, а я и Мартин засунули в скафандр. Сабина, Мартин и Мария в свои скафандры влезали сами. Я только подсоединял кабель и трубочки и закрывал крышки.
И тут я растерялся: всех я уложил, а как быть самому? Кто подсоединит мне кабель и трубки, закроет крышку? И где профессор? Хотя, может быть у него есть отдельное помещение, и там тоже есть камера? В ответ на мои мысли прозвучал голос:
— Внимание! До включения двигателей остаётся час. Командиру корабля проверить работу камер и занять свою.
Как проверять камеры, я не знал. Огляделся. Справа на стене находился большой пульт. На нем светились четыре зеленые лампочки. Они горели возле номеров камер, в которые я уложил детей. Многочисленные приборы показывали разные отсчёты. Над ними были надписи: «Пульс», «Дыхание», «Давление» и т.д. Может быть специалист сумел бы в них разобраться, но мне они ничего не говорили. Возле лампочки № 1 — надпись «Командир».
Я осмотрел все камеры. Камера № 1 отличалась от всех остальных. Во всяком случае, все трубки и кабель подсоединены к скафандру, ванна была пустой. С правой стороны, около того-места, где должна быть правая рука, маленький пульт с тремя кнопками «Включение камеры», «Связь с командой», «Разгерметизация».
Я ждал профессора. На всякий случай, поискал другую камеру, выполненную по типу командирской. Нет, не было второй такой камеры, в которую я мог бы влезть без посторонней помощи.
«Почему нет профессора? Зачем он от нас прячется?»
Единственно правильную мысль, что профессора в корабле нет, я упорно отгонял от себя.
— Внимание! На занятие камер остаётся пятнадцать минут!
«А вдруг профессор ранен и не может сам прийти в отсек?»
Холодный пот прошиб меня. Я бросился к выходу из отсека. Надо найти профессора, помочь ему! Дверь не открывалась. Я дёрнул ручку — все напрасно, напирал плечом — безрезультатно. И тут только разглядел на дверях надпись: «Перед стартом закрывается автоматически при отсутствии людей в отсеках».
— Профессора на борту нет! — мысль, которую я до сггх пор отгонял от себя, но которая все время жила где-то в глубине, всплыла теперь как наиболее реальная.
— Внимание! На занятие камер остаётся пять минут! Дальнейшее промедление опасно для жизни!
Я влез в скафандр, улёгся в ванну. В рот взял кончик трубочки питания, запястья охватили датчики, прикреплённые к скафандру. Окинул ещё раз взглядом пульт: все четыре лампочки светились ровным зелёным светом. Откинулся на спину и нажал кнопку «Включение камеры». Открылся какой-то кран, жидкость стала заполнять камеру, одновременно крышка пришла в движение и опустилась на ванну. Я лежал в тёмном гробу.
— Внимание! — раздался в ушах голос профессора. — До включения двигателей остаётся пять минут.
Нажал кнопку «Связь с командой». Снова раздался голос профессора (позднее я убедился, что все автоматы на корабле говорят голосом профессора):
— Камера № 25 («Джек, — отметил я про себя) — электросон включён. Физиологическое состояние в норме.
Точно так же автомат доложил о камерах № 8 (Мартин) и № 16 (Мария), по-видимому, он докладывал в порядке заполнения камер. А потом неожиданно для меня:
— Камера № 1 — электросон включён, физиологическое состояние — в норме. Выход из камеры разрешается сразу после пробуждения.
Спал спокойно, без сновидений.
Проснувшись, какое-то время не мог понять, где я, и только ощутив на губах вкус какао, вспомнил все.
— Внимание! Внимание! В камере № 25 человек не принимает пищи.
Лихорадочно вспоминаю, какая кнопка соответствует выключению камеры:
«Первая — включение, вторая — связь, третья!»
Крышка камеры поднялась, вылилась жидкость.
Вылезаю из скафандра.
«Что же случилось с Джеком?»
Подошёл к его камере и попытался открыть крышку руками, совсем забыл, что надо включить подъем крышки на пульте. Только теперь заметил, что невесомость исчезла.
Выключил все четыре камеры. Крышки поднялись. Подбежал к Джеку, вынул его из камеры, снял с него скафандр. Малыш спал, крепко стиснув зубами трубку подачи пищи. Пришлось его срочно разбудить и сбегать в столовую за тубой с соком. Пока бегал, проснулись и оделись остальные.
Пообедали в этот день тоже из туб, хотя в этом не было необходимости, так как невесомости уже не было. Правда, и сила тяжести была невелика. Гораздо меньше, чем на Земле, так что передвигаться приходилось осторожно.
Здесь я и потерял счёт времени, потому что не знаю, сколько мы пролежали в камерах.
В иллюминаторах уже не было голубоватого шара Земли. Либо он остался далеко позади, либо его просто не видно. Кругом была только иссиня-фиолетовая чернота, усыпанная яркими звёздами.
Только теперь у меня появилось время обдумать наше положение. Раньше я просто плыл по течению, вынуждаемый обстоятельствами или голосом профессора принимать то или иное решение.
Итак, «Ласточка» летит. Куда? Неизвестно. Какое-то время и я, и дети находимся в безопасности. А потом? Рано или поздно мы куда-нибудь прилетим. А может быть, мы будем летать десятки лет? Тоже возможный вариант. Есть ли на корабле запас продуктов? Должен быть. Профессор собирался вылететь с большим количеством людей, значит, пищи должно быть достаточно. Но ведь корабль стартовал раньше срока. Почему? На этот вопрос тоже нет ответа. Правда, профессор как-то говорил, что он предусматривает возможность отправить «Ласточку» с Земли в любое время.
Все-таки надо решать, что нам делать. Я занимался только библиотекой, устройства корабля не знаю. Где-то должны быть чертежи и расчёты профессора. Я в них, наверняка, сразу не разберусь, я ведь не инженер и даже не техник. Значит, надо найти эти чертежи и расчёты и выучить основы точных наук, которые необходимы, чтобы разбираться. На это нужно много времени.
Да, утешительного мало. Слишком много неизвестных в этом уравнении, которое надо решить. А от правильности решения зависит жизнь всех пяти невольных пассажиров «Ласточки».
Итак, на борту космического корабля нас пятеро.
Я сам, Роберт Лоусон, двадцати четырех лет. Без специального образования, профессия — монтаж электронного оборудования. Работал на заводе. Уволен. В Нью-Йорке познакомился с Паркинсом, тогда он тоже был безработным и отзывался на кличку «Профессор».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
С обедом управились быстро.
Я медлил, все ждал профессора, но времени оставалось мало.
«Будь что будет», — решил я, и мы отправились в отсек амортизационных камер. Каждая камера представляла собой ванну, герметически закрывающуюся специальной крышкой. Ванна заполнялась какой-то жидкостью, в которой человек должен был плавать в скафандре. Кабель в толстой оплётке и несколько трубочек соединяли скафандр со стенками камеры.
Первым уложили Джека. Мария раздела его, а я и Мартин засунули в скафандр. Сабина, Мартин и Мария в свои скафандры влезали сами. Я только подсоединял кабель и трубочки и закрывал крышки.
И тут я растерялся: всех я уложил, а как быть самому? Кто подсоединит мне кабель и трубки, закроет крышку? И где профессор? Хотя, может быть у него есть отдельное помещение, и там тоже есть камера? В ответ на мои мысли прозвучал голос:
— Внимание! До включения двигателей остаётся час. Командиру корабля проверить работу камер и занять свою.
Как проверять камеры, я не знал. Огляделся. Справа на стене находился большой пульт. На нем светились четыре зеленые лампочки. Они горели возле номеров камер, в которые я уложил детей. Многочисленные приборы показывали разные отсчёты. Над ними были надписи: «Пульс», «Дыхание», «Давление» и т.д. Может быть специалист сумел бы в них разобраться, но мне они ничего не говорили. Возле лампочки № 1 — надпись «Командир».
Я осмотрел все камеры. Камера № 1 отличалась от всех остальных. Во всяком случае, все трубки и кабель подсоединены к скафандру, ванна была пустой. С правой стороны, около того-места, где должна быть правая рука, маленький пульт с тремя кнопками «Включение камеры», «Связь с командой», «Разгерметизация».
Я ждал профессора. На всякий случай, поискал другую камеру, выполненную по типу командирской. Нет, не было второй такой камеры, в которую я мог бы влезть без посторонней помощи.
«Почему нет профессора? Зачем он от нас прячется?»
Единственно правильную мысль, что профессора в корабле нет, я упорно отгонял от себя.
— Внимание! На занятие камер остаётся пятнадцать минут!
«А вдруг профессор ранен и не может сам прийти в отсек?»
Холодный пот прошиб меня. Я бросился к выходу из отсека. Надо найти профессора, помочь ему! Дверь не открывалась. Я дёрнул ручку — все напрасно, напирал плечом — безрезультатно. И тут только разглядел на дверях надпись: «Перед стартом закрывается автоматически при отсутствии людей в отсеках».
— Профессора на борту нет! — мысль, которую я до сггх пор отгонял от себя, но которая все время жила где-то в глубине, всплыла теперь как наиболее реальная.
— Внимание! На занятие камер остаётся пять минут! Дальнейшее промедление опасно для жизни!
Я влез в скафандр, улёгся в ванну. В рот взял кончик трубочки питания, запястья охватили датчики, прикреплённые к скафандру. Окинул ещё раз взглядом пульт: все четыре лампочки светились ровным зелёным светом. Откинулся на спину и нажал кнопку «Включение камеры». Открылся какой-то кран, жидкость стала заполнять камеру, одновременно крышка пришла в движение и опустилась на ванну. Я лежал в тёмном гробу.
— Внимание! — раздался в ушах голос профессора. — До включения двигателей остаётся пять минут.
Нажал кнопку «Связь с командой». Снова раздался голос профессора (позднее я убедился, что все автоматы на корабле говорят голосом профессора):
— Камера № 25 («Джек, — отметил я про себя) — электросон включён. Физиологическое состояние в норме.
Точно так же автомат доложил о камерах № 8 (Мартин) и № 16 (Мария), по-видимому, он докладывал в порядке заполнения камер. А потом неожиданно для меня:
— Камера № 1 — электросон включён, физиологическое состояние — в норме. Выход из камеры разрешается сразу после пробуждения.
Спал спокойно, без сновидений.
Проснувшись, какое-то время не мог понять, где я, и только ощутив на губах вкус какао, вспомнил все.
— Внимание! Внимание! В камере № 25 человек не принимает пищи.
Лихорадочно вспоминаю, какая кнопка соответствует выключению камеры:
«Первая — включение, вторая — связь, третья!»
Крышка камеры поднялась, вылилась жидкость.
Вылезаю из скафандра.
«Что же случилось с Джеком?»
Подошёл к его камере и попытался открыть крышку руками, совсем забыл, что надо включить подъем крышки на пульте. Только теперь заметил, что невесомость исчезла.
Выключил все четыре камеры. Крышки поднялись. Подбежал к Джеку, вынул его из камеры, снял с него скафандр. Малыш спал, крепко стиснув зубами трубку подачи пищи. Пришлось его срочно разбудить и сбегать в столовую за тубой с соком. Пока бегал, проснулись и оделись остальные.
Пообедали в этот день тоже из туб, хотя в этом не было необходимости, так как невесомости уже не было. Правда, и сила тяжести была невелика. Гораздо меньше, чем на Земле, так что передвигаться приходилось осторожно.
Здесь я и потерял счёт времени, потому что не знаю, сколько мы пролежали в камерах.
В иллюминаторах уже не было голубоватого шара Земли. Либо он остался далеко позади, либо его просто не видно. Кругом была только иссиня-фиолетовая чернота, усыпанная яркими звёздами.
Только теперь у меня появилось время обдумать наше положение. Раньше я просто плыл по течению, вынуждаемый обстоятельствами или голосом профессора принимать то или иное решение.
Итак, «Ласточка» летит. Куда? Неизвестно. Какое-то время и я, и дети находимся в безопасности. А потом? Рано или поздно мы куда-нибудь прилетим. А может быть, мы будем летать десятки лет? Тоже возможный вариант. Есть ли на корабле запас продуктов? Должен быть. Профессор собирался вылететь с большим количеством людей, значит, пищи должно быть достаточно. Но ведь корабль стартовал раньше срока. Почему? На этот вопрос тоже нет ответа. Правда, профессор как-то говорил, что он предусматривает возможность отправить «Ласточку» с Земли в любое время.
Все-таки надо решать, что нам делать. Я занимался только библиотекой, устройства корабля не знаю. Где-то должны быть чертежи и расчёты профессора. Я в них, наверняка, сразу не разберусь, я ведь не инженер и даже не техник. Значит, надо найти эти чертежи и расчёты и выучить основы точных наук, которые необходимы, чтобы разбираться. На это нужно много времени.
Да, утешительного мало. Слишком много неизвестных в этом уравнении, которое надо решить. А от правильности решения зависит жизнь всех пяти невольных пассажиров «Ласточки».
Итак, на борту космического корабля нас пятеро.
Я сам, Роберт Лоусон, двадцати четырех лет. Без специального образования, профессия — монтаж электронного оборудования. Работал на заводе. Уволен. В Нью-Йорке познакомился с Паркинсом, тогда он тоже был безработным и отзывался на кличку «Профессор».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81