— Да ведь он может ещё жениться, ему ведь только тридцать? Вот только девушек у нас маловато… Раньше было больше… Но я думаю, за хозяина отдельной усадьбы любая семья отдаст девушку…
— Да, — протянул Джошуа-старший, — е девушками в наших семьях плохо… Вёз больше мальчишки рождаются… Слушай, брат, давай нагрянем к твоему Питеру в гости, всей компанией. Завтра же!
— Завтра не получится — до него почти пятьдесят миль. Сегодня отправим негров. Они приготовят ночлег на полпути. А завтра тронемся и мы. Договорились?
— Конечно! — воскликнул Теодор. — Питер давно хвастался, что его повариха бесподобно, — и он поцеловал кончики пальцев, — готовит цыплёнка по-пиратски!
2
В этот же самый день, возможно даже, что и в это же время, в двухстах милях вниз по Реке происходил другой обед. Мэри Куам, господская повариха в усадьбе старых Пендергастов, угощала своего сына Джо, приехавшего с дальних пастбищ. Здесъ не подавался салат из спаржевой фасоли и, тем более, цыплёнок, жареный на решётке. Такие вкусные вещи даже в Истпендергастхилле, как называл свою резиденцию мистер Джошуа Пендергаст Одиннадцатый, или в «Гнезде старого Пендергаста», как называли его по всей Реке, готовились только по торжественным дням.
Выросший вдалеке от всевидящего ока хозяина и надсмотрщиков, двадцатилетний Джо Куам (с шести лет его отдали в подпаски) выглядел гораздо лучше, чем его сверстники, выросшие на плантации. Мэри и радовалась, глядя на своего Джо, и горевала одновременно.
Тысячи сомнений и тревог одолевали её: а вдруг старый хозяин решит, что такому здоровому негру надо работать на плантации, а не пасти скот? А там приходится гораздо тяжелее. Почти каждый вечер за конюшней наказывают кого-нибудь.
В этот же приезд сына она беспокоилась особенно старый хозяин уехал со всей семьёй, на хозяйстве остался молодой Сильвестр, который, опьянев от внезапно доставшейся ему власти, уже третий день свирепствовал, раздавая наказания направо и налево.
— Ой, сынок, сынок, — говорила Мэри, подкладывая кусок получше, — ты бы пореже приезжал сюда. Неровен час, попадёшься на глаза старому хозяину, а он и переведёт тебя на плантации!
— Старого хозяина я не боюсь, — отвечал Джо, уписывая за обе щеки, — он дело знает. И знает, что у меня не пропал ещё ни один ягнёнок, а тем более телёнок. Он не станет меня менять на кого-то другого. А остальные пастухи уже старики, так что большая часть работы сваливается на меня.
— Да, — сказала Мэри, — они уже были стариками, когда тебя взяли в подпаски. Я все боялась, что тебя съест эта зверюга, что живёт в болоте около вас. Джо, а ты хоть раз её видел? Говорят, страшная?
Джо чуть заметно усмехнулся:
— Видел раз. Страшная!
— Ты хоть не подходи близко к болоту!
— Хорошо, мама.
— И пореже приезжай. Пусть ездят старики, их никто не тронет.
— Мам, дорога дальняя, а они уже старые. Им тяжело. Да и что здесь страшного: приехал с утра, пока хозяин на плантации, и уехал побыстрее?! — и с этими словами он вышел из дому.
Джо немного покривил душой перед матерью. Причина его частых наездов на усадьбу была совсем не в том, что старикам стало тяжело ездить. Ещё год назад он и сам старался поменьше рисковать. Эту причину звали Мэри Токану, и она приходилась правнучкой одному из старых пастухов.
Пока мать на кухне господского дома кормила Джо, во дворе послышался конский топот и шум голосов. Это вернулся из ежедневного объезда плантации молодой мистер Сильвестр. Подбежавшая челядь увела коня, мистер Сильвестр поднялся наверх, и почти тотчас же прибежала маленькая Джейн с приказанием подавать.
Этим временем и воспользовался Джо Куам, чтобы увидеть даму своего сердца. Скрываясь за высоким цоколем от окон дома, он прошёл в противоположное крыло, где размещалась кружевная мастерская. Старая мисс Оттилия слыла прекрасной рукодельницей, и кружева, которые плели её девушки, славились по всей Реке. Не один плантатор отдавал за эти кружева элитного барана или племенного быка, чтобы его жена или дочь могли украсить свои наряды. И никому из этих дам и в голову не приходило, что вместе с кружевами они надевают на себя слезы чёрных девушек, боль их исколотых пальцев и поротых спин, ибо старая мисс так же, как и её брат, не признавала собственноручной расправы.
Когда Джо заглянул в приоткрытую дверь, в помещении стоял невообразимый шум. Около тридцати или сорока девушек в возрасте от шести до двадцати лет, быстро расправившись со своим скудным обедом, громко болтали. Даже старая мулатка, приставленная наблюдать за ними, пользовалась этими минутами отсутствия хозяйки, чтобы немного передохнуть.
Среди девушек Джо увидал свою сестрёнку, он помахал ей рукой, а она — так как это было уже не в первый раз — тут же толкнула Мэри Токану, чтобы та вышла. Мэри очень обрадовалась Джону и тотчас выбежала в коридор, потом сама застеснялась своей радости, остановилась, потупив взор, и стала теребить кончиками пальцев свой передник.
— Здравствуй, Мэри! — проговорил Джо, голос которого внезапно охрип.
— Здравствуй, Джо! — еле слышно ответила Мэри и вдруг вся вспыхнула. — Джо, я же приготовила тебе подарок! Старая мисс рассказывала, как она вышивала платочек для своего жениха, и я… Я тоже… Вышила для тебя! Хочешь?
— Конечно, хочу, — ответил Джо, страшно обрадованный тем, что она считает его своим женихом.
— Слушай, Мэри, — сказал он, когда она вернулась и, очень смущаясь, вручила ему маленький лоскуточек белого материала, аккуратненько обшитый по краям, — может быть мне поговорить со старым хозяином, чтобы он выдал тебя за меня замуж?
— Молчи, Джо, — она своей ладошкой зажала ему рот, — ведь тогда меня отправят на плантацию: старая мисс не терпит замужних! Подожди немного, ладно? — Она бы и ещё его уговаривала, но в это время шум в комнате внезапно стих, что указывало на то, что короткий отдых кончился. — Ну иди же, а то Джейн будет меня ругать… А если она пожалуется…
— Погоди, минутку, — сказал Джо, — я сейчас уеду и буду стоять за садом. Знаешь, там, где старая слива? Приходи ко мне!
— Приду, — прошептала Мэри и упорхнула в комнату.
Джо, в свою очередь, кинулся к кухне. Быстро запряг своих лошадей, чтобы, не приведи Господи, мистер Сильвестр не застал его после обеда на усадьбе, и выехал со двора.
3
В мастерской все было как обычно. Девушки, склонившись над пяльцами, продолжали свою работу. Старая Джейн молча наблюдала за ними. Вскоре вернулась и сама старая мисс и уселась на возвышении, строго поглядывая на своих подопечных. Она тоже принялась за работу. Однако очень скоро голова се склонилась над пяльцами, и нос стал издавать негромкое похрапывание. Девушки давно уже привыкли к этому, но ничем не выдавали себя и только ещё усерднее продолжали работу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81