Данные были неутешительны.
Размеры — 0,91 Земли, время обращения вокруг собственной оси — 6 суток 18 часов. Расстояние от звезды — 0,6 расстояния от Земли до Солнца, средняя температура поверхности — 70—80°С, в составе атмосферы много углекислого газа, есть даже фтор.
— Эта планета нас не устраивает, — сказал Март, — прежде всего, она внутри нижнего предела экосферы.
Так как «Ласточка» на круговой орбите летела против движения планет, — кстати, манёвр довольно опасный, ибо он увеличивал вероятность столкновения с метеоритами, — следующую планету мы увидели через несколько дней.
Эта была немного лучше.
Размеры — 1,08, время обращения вокруг оси — 26 часов 18 минут, расстояние от звезды — 1,2, средняя температура — 15—20°С, в атмосфере — азот, кислорода — 18%, углекислого газа — около 0,08%, инертные газы.
— Лучше не будет, — сказал Март.
— Будем высаживаться! — решили мы.
Ещё две планеты не порадовали нас. Обе были за пределами экосферы.
Почти два месяца мы пробыли на круговой орбите, пока не пришли к выводу, что искать больше нечего.
За это время планета ушла очень далеко от нас, потому что мы шли встречным курсом. Планета обращалась вокруг своей звезды примерно за четыреста дней, — мы не смогли точно определить все элементы орбиты сразу, и Март как раз занимался вычислениями, — мы же обходили звезду по орбите, расположенной внутри орбиты планеты, и нам на полный оборот необходимо около двухсот двадцати дней. Таким образом, при неизменной орбите мы должны были снова увидеть планету через три месяца.
Март подсчитал, что при изменении орбиты «Ласточки» таким образом, чтобы мы пересекли все орбиты ближе к звезде, мы сможем подойти к нашей планете через семьдесят дней. Причём звезда будет действовать своим притяжением в качестве тормоза, её притяжение будет гасить нашу скорость при встрече с планетой, что очень важно.

ДЕНЬ ПОСЛЕДНИЙ, ОН ЖЕ ПЕРВЫЙ
Мне, да и всем остальным тоже, кажется, что те четыре с небольшим года, которые мы провели в полёте, прошли скорее, чем эти злополучные семьдесят дней.
Как бы там ни было, а они позади.
Март выполнил манёвр сближения блестяще. На этот раз в камеры мы не ложились, все нормально выдержали перегрузки в креслах.
И вот мы примерно на высоте 16000 километров вращаемся над планетой. Два больших материка, много воды, правда, меньше, чем на Земле, — водой занято всего две пятых площади планеты. Окраска тоже не радует глаз — мало зелёных тонов.
— Папа Роб, — это, конечно, Джек, — а откуда мы узнаем, как она называется?
— У неё ещё нет имени, — ответил я, — для нас это «терра инкогнито» — неизвестная земля.
— Вот её к назвали, — сказал Март, — пусть она будет называться Терра.
Мы ещё неделю крутились вокруг Терры, выбирая место для посадки. Март хотел посадить «Ласточку» на материке, но я воспротивился.
— Для высадки нам нужен остров, чтобы мы хоть немного были оторваны от животного мира материка. Но остров не должен быть слишком удалён от материка, чтобы мы могли легко туда добраться. Он должен быть расположен в зоне умеренных субтропиков, чтобы не было холодов и чтобы не очень жарко. И размеры его не должны быть маленькими, иначе он нас не прокормит.
В конце концов мы нашли остров, более или менее удовлетворявший всем этим условиям.
— По местам! — скомандовал Март. — Пристегнуть ремни! Все готовы?
— Готовы!
— Внимание! Включаю!
Снова на грудь навалилась тяжесть. Руки, ноги не чувствуются, откуда-то из желудка поплыла тошнота, в глазах — разноцветные круги. Последнее, что я помню, — напряжённое лицо Марта, борющегося со слабостью.
Толчка я не почувствовал. Когда пришёл в себя, ощутил тяжесть во всем теле и удовлетворение — тяжёлый путь окочен.
Как-то ты нас встретишь, Терра?

ОЗЕРО КУЗНЕЦОВ
В последнее время все чаще и чаще это озеро, расположенное около места посадки, называют «озером Пасионарии». Может быть, это правильнее, но мне дорого его первое название и я в своих записках продолжаю, его называть так.
Т. Маттикайнен
1
Это был на удивление благополучный полет. За все четыре года ни один прибор не вышел из строя, во всяком случае, серьёзно. Экипажу ни разу не пришлось менять курс ввиду встречи метеоритами. Никакие внешние опасности ко угрожали «Пасионарии»…
И Звезда оказалась на месте. И планетная систем, у неё имелась. И та планета, которую они искали, оказалась в пределах экосферы. Вообще, все было настолько хорошо, что Дюма начал понемногу опасаться. Он ещё не знал, чего он боится, но где-то в подсознании сидела мысль, что на смену этому благополучию должно прийти какое-то несчастье. Правда, этими своими мыслями он ни с кем не делился. Не хотел показаться смешным и суеверным другим членам экипажа, хотя и был уверен, что многие из них разделяют его опасения.
Предварительный спектральный анализ геосферы, сделанный с довольно далёкого расстояния, показал полную пригодность планеты для жизни людей. Чувство удовлетворения разделяли все космонавты.
— Ну, капитан, — сказал ему Френк Хонани, встряхнув своими длиннейшими иссиня-чёрными волосами, — вы должны быть довольны нами, навигаторами. Мы привели вас точно к цели. Теперь только небольшое торможение — и мы на круговой орбите!
Дюма хотел ответить ему в том же тоне, но вместо этого совершенно неожиданно спросил:
— Слушайте, Френк, а почему это вы отпустили такие длинные волосы, что им все наши девушки завидуют? Не пора ли постричь их хоть немного?
Индеец гордо вскинул голову, глаза его сверкнули. Дюма даже показалось на минуту, что перед ним вовсе не хорошо знакомый навигатор, а вождь, в волосах которого торчит не одно орлиное перо.
— У моих предков, — медленно и раздельно произнёс Френк, — волосы обстригали только если он совершал преступление. Или какой-то неблаговидный поступок. Правда, я — современный индеец, цивилизованный. Не очень-то соблюдаю всякие древние обычаи. Но я решил про себя, что буду стричь волосы только тогда, когда мы благополучно приземлимся. Я сказал.
«Ага, — подумал про себя Дюма, — а ты тоже немного суеверен!», а вслух произнёс:
— Пусть будет по-вашему.
Индеец ещё раз гордо посмотрел вокруг: не вздумал ли кто-нибудь над смеяться. Но даже улыбки насмешливой не увидел. Все так или иначе разделяли его чувства. Каждый хотел, чтобы все кончилось хорошо. Никто не верил в приметы и везение, но у каждого была своя маленькая тайна, которая придавала уверенность в его действиях, хотя вряд ли бы он посмел так открыто заявить о ней вслух.
Резкий звонок прервал эту сцену: корабельный мозг сообщал, что настало время начинать торможение. Дюма поудобнее уселся в кресле, окинул взглядом рубку: все ли готовы и нажал соответствующую кнопку. Новый сигнал сообщил ему, что мозг принял приказ и приступил к выполнению программы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81