— Мы бы хотелось удостовериться, что здесь есть все, что вам необходимо.
Анна вручила ему ноутбук.
Пока Морден читал, его улыбка оставалась на месте, как приклеенная.
— Здорово. Да я и не мечтал о том, чтобы все это попросить. Я даже не знаю, зачем нужна половина этого оборудования.
— Вы не хотите что–либо добавить к этому списку? — сейчас ее хитрость казалась очевидной, но ей ничего не оставалось, как доигрывать до конца.
Морден вернул ей ноутбук.
— У меня есть несколько собственных вещей, которые я возьму с собой, и все.
Его глаза скользнули в сторону, уставившись в точку над ее левым плечом.
— Вы впервые участвуете в экспедиции IPX? — поинтересовалась Анна.
Темные глаза снова уставились на нее.
— Нет, я уже участвовал в двух других, но это было довольно давно. Ваши люди из IPX совершают удивительные вещи.
— Я только наемный служащий. Но я согласна с вами. Они единственные, кому в настоящее время под силу организовать крупную экспедицию.
— Вероятно, вас интересует, почему я работаю на Космофлот?
— Меня? Нет, пожалуй. А впрочем, как вам нравится ваша работа? На какое подразделение вы работаете?
— Отдел новых технологий, которые, как вам известно, иногда бывают очень древними. Мы не организуем крупных экспедиций, пусть этим занимается IPX. Но мы стараемся разобраться в некоторых изумительных артефактах, которые я имею возможность изучать. К несчастью, я не могу рассказать о большинстве из них. Вы же знаете наше правительство.
— Мой муж — капитан Космофлота, — Анна начала удивляться, как может улыбка так долго оставаться на лице Мордена. Его губы наверняка устали.
— Ах, ваш муж, — его глаза снова скользнули в сторону.
— Откуда вы знаете доктора Чанга? Вы работали вместе с ним в IPX?
— На самом деле мы никогда раньше не встречались. Но теперь встретимся.
— Меня удивило, что он выбрал вас для участия в экспедиции.
— Боюсь, что не знаю, почему он это сделал. Я совершенно не в курсе. Просто мой начальник позвонил мне и спросил, согласен ли я участвовать в этой экспедиции. Конечно же, я согласился. Это редкая возможность.
Анне захотелось узнать, сможет ли она выяснить, кто он и откуда, или хотя бы, пробиться сквозь эту улыбку.
— У вас здесь есть несколько интересных артефактов.
Она встала и подошла к полкам.
Морден тоже поднялся.
— А, всякая всячина, но они напоминают мне о местах, где я побывал.
Он стоял спокойно, скрестив руки.
Анна обнаружила много полузнакомых предметов, среди которых находился анфранский любовный камень. Круглый черный камешек из вулканического стекла был гладким, за исключением крошечной надписи на обратной стороне — имени анфранского звездного бога любви. Камень нужно было носить на шее как кулон таким образом, чтобы имя бога прижималось к груди, и никто не мог его прочесть. Существовало поверье, что камень несет в себе добрые пожелания любимых.
— Вы были на Анфрансе? Я защитила диссертацию по их культуре.
Морден кивнул.
— Я считаю, что их заклинание любви — самая романтическая вещь в мире. Я привыкла повторять мужу одну их фразу: „Любовь, что не знает границ”.
Его улыбка, казалось, потускнела.
— Мне знакома эта цитата. Боюсь, что вы неверно перевели ее. Правильный перевод: „Любовь, что не признает границ”. Вы можете прочесть мою статью на эту тему в „Archeology Quarterly”.
Анна задумалась, прав ли он, могла ли она и все остальные ошибиться в переводе. Возможно, он знал, что говорил, надо будет проверить. Анна бегло просмотрела остальные предметы.
— Я удивилась, когда узнала, что вы живете здесь, на станции. Вам здесь нравится?
Морден взял любовный камень.
— Жить можно. Мне надо было убраться от Земли подальше.
Анна улыбнулась.
— Зачем? Разве вы в розыске?
На одну ужасную секунду его улыбка стала еще шире, а потом как будто переломилась и исчезла. С видимым усилием Морден попытался вернуть ее.
— Вы, вероятно, видели это в новостях.
Его лицо окаменело: застывшее, едва сдерживаемое, ждущее ответа.
— Нет, не понимаю, о чем вы говорите.
— Моя жена и дочь погибли, когда в мае взорвалась зона перехода у Ио.
Анне захотелось, чтобы он отвел от нее взгляд. Глаза Мордена уставились на нее, словно требуя ответа. Анна не знала, что сказать. Она пришла сюда, полная решимости выявить его некомпетентность. Она и представить себе не могла, что обнаружит что–нибудь вроде этого. У Чанга была манера не включать в досье что–либо важное из личной жизни.
— Простите, весной я была на раскопках. Я слышала о том, что случилось, но не видела ни одного репортажа.
Морден кивнул.
— Многие до сих пор меня узнают. Полагаю, что я тогда кричал или что–то в этом духе. Я не помню.
— Сожалею, если пробудила ваши воспоминания.
Он криво улыбнулся, но улыбка быстро исчезла.
— Нет, я и не переставал думать о них.
Морден протянул Анне любовный камень.
— Я подарил его жене на свадьбу. Я прочитал ей заклинание. Мы решили, что наша любовь не будет признавать никаких границ,… — он замялся. — Пойду, приготовлю чай.
— Звучит заманчиво, — сказала Анна.
Кухня находилась в углу комнаты, и, пока он заваривал чай, Анна присела на табурет около кухонного стола. Она разглядывала квартиру Мордена, осознав, что он провел здесь все шесть месяцев, не в силах снова начать жизнь заново.
— Их корабль входил в зону перехода, когда та взорвалась, — монотонно произнес он, повернувшись к ней спиной. — Конечно же, я должен был быть с ними. Обломки нашли, но их должно было остаться больше. Сказали, что некоторые части корабля, должно быть, затянуло в гиперпространство. Сказали, что никто не смог выжить. Я знаю, что они правы. Половина взорванного корабля осталась в гиперпространстве. Но иногда я задаю себе вопрос — а вдруг они живы? Я спрашиваю себя, каково это: дрейфовать в гиперпространстве, в одиночестве, без надежды на спасение. Саре сейчас было бы шесть лет.
Он повернулся к ней, держа чай, и Анну поразило все такое же спокойное контролируемое выражение его лица. Ей на ум пришла цитата из ее любимого писателя Джона Стейнбека: „Среди нас есть те, кто живет в комнатах своих переживаний, куда мы никогда не сможем войти”.
— Как преодолеть такую границу? — спросил Морден.
— Не знаю, — она задумалась о том, как она сама будет жить, если Джон погибнет. При его службе это было постоянной опасностью. Тем не менее, она просто не могла этого представить.
— Думаю, смысл заключается не в том, что вы сможете пересечь границу, сколько в том, что ваша любовь способна преодолеть все границы. Где бы вы ни были, они должны знать, что вы любите их. Ваша любовь может утешить их, как их любовь — вас.
Слова казались пустыми. Анна внезапно ощутила себя никудышным психологом.
— Боюсь, что наши интерпретации, как и наши переводы, различаются, доктор Шеридан, — Морден одним долгим глотком осушил кружку и поставил ее на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Анна вручила ему ноутбук.
Пока Морден читал, его улыбка оставалась на месте, как приклеенная.
— Здорово. Да я и не мечтал о том, чтобы все это попросить. Я даже не знаю, зачем нужна половина этого оборудования.
— Вы не хотите что–либо добавить к этому списку? — сейчас ее хитрость казалась очевидной, но ей ничего не оставалось, как доигрывать до конца.
Морден вернул ей ноутбук.
— У меня есть несколько собственных вещей, которые я возьму с собой, и все.
Его глаза скользнули в сторону, уставившись в точку над ее левым плечом.
— Вы впервые участвуете в экспедиции IPX? — поинтересовалась Анна.
Темные глаза снова уставились на нее.
— Нет, я уже участвовал в двух других, но это было довольно давно. Ваши люди из IPX совершают удивительные вещи.
— Я только наемный служащий. Но я согласна с вами. Они единственные, кому в настоящее время под силу организовать крупную экспедицию.
— Вероятно, вас интересует, почему я работаю на Космофлот?
— Меня? Нет, пожалуй. А впрочем, как вам нравится ваша работа? На какое подразделение вы работаете?
— Отдел новых технологий, которые, как вам известно, иногда бывают очень древними. Мы не организуем крупных экспедиций, пусть этим занимается IPX. Но мы стараемся разобраться в некоторых изумительных артефактах, которые я имею возможность изучать. К несчастью, я не могу рассказать о большинстве из них. Вы же знаете наше правительство.
— Мой муж — капитан Космофлота, — Анна начала удивляться, как может улыбка так долго оставаться на лице Мордена. Его губы наверняка устали.
— Ах, ваш муж, — его глаза снова скользнули в сторону.
— Откуда вы знаете доктора Чанга? Вы работали вместе с ним в IPX?
— На самом деле мы никогда раньше не встречались. Но теперь встретимся.
— Меня удивило, что он выбрал вас для участия в экспедиции.
— Боюсь, что не знаю, почему он это сделал. Я совершенно не в курсе. Просто мой начальник позвонил мне и спросил, согласен ли я участвовать в этой экспедиции. Конечно же, я согласился. Это редкая возможность.
Анне захотелось узнать, сможет ли она выяснить, кто он и откуда, или хотя бы, пробиться сквозь эту улыбку.
— У вас здесь есть несколько интересных артефактов.
Она встала и подошла к полкам.
Морден тоже поднялся.
— А, всякая всячина, но они напоминают мне о местах, где я побывал.
Он стоял спокойно, скрестив руки.
Анна обнаружила много полузнакомых предметов, среди которых находился анфранский любовный камень. Круглый черный камешек из вулканического стекла был гладким, за исключением крошечной надписи на обратной стороне — имени анфранского звездного бога любви. Камень нужно было носить на шее как кулон таким образом, чтобы имя бога прижималось к груди, и никто не мог его прочесть. Существовало поверье, что камень несет в себе добрые пожелания любимых.
— Вы были на Анфрансе? Я защитила диссертацию по их культуре.
Морден кивнул.
— Я считаю, что их заклинание любви — самая романтическая вещь в мире. Я привыкла повторять мужу одну их фразу: „Любовь, что не знает границ”.
Его улыбка, казалось, потускнела.
— Мне знакома эта цитата. Боюсь, что вы неверно перевели ее. Правильный перевод: „Любовь, что не признает границ”. Вы можете прочесть мою статью на эту тему в „Archeology Quarterly”.
Анна задумалась, прав ли он, могла ли она и все остальные ошибиться в переводе. Возможно, он знал, что говорил, надо будет проверить. Анна бегло просмотрела остальные предметы.
— Я удивилась, когда узнала, что вы живете здесь, на станции. Вам здесь нравится?
Морден взял любовный камень.
— Жить можно. Мне надо было убраться от Земли подальше.
Анна улыбнулась.
— Зачем? Разве вы в розыске?
На одну ужасную секунду его улыбка стала еще шире, а потом как будто переломилась и исчезла. С видимым усилием Морден попытался вернуть ее.
— Вы, вероятно, видели это в новостях.
Его лицо окаменело: застывшее, едва сдерживаемое, ждущее ответа.
— Нет, не понимаю, о чем вы говорите.
— Моя жена и дочь погибли, когда в мае взорвалась зона перехода у Ио.
Анне захотелось, чтобы он отвел от нее взгляд. Глаза Мордена уставились на нее, словно требуя ответа. Анна не знала, что сказать. Она пришла сюда, полная решимости выявить его некомпетентность. Она и представить себе не могла, что обнаружит что–нибудь вроде этого. У Чанга была манера не включать в досье что–либо важное из личной жизни.
— Простите, весной я была на раскопках. Я слышала о том, что случилось, но не видела ни одного репортажа.
Морден кивнул.
— Многие до сих пор меня узнают. Полагаю, что я тогда кричал или что–то в этом духе. Я не помню.
— Сожалею, если пробудила ваши воспоминания.
Он криво улыбнулся, но улыбка быстро исчезла.
— Нет, я и не переставал думать о них.
Морден протянул Анне любовный камень.
— Я подарил его жене на свадьбу. Я прочитал ей заклинание. Мы решили, что наша любовь не будет признавать никаких границ,… — он замялся. — Пойду, приготовлю чай.
— Звучит заманчиво, — сказала Анна.
Кухня находилась в углу комнаты, и, пока он заваривал чай, Анна присела на табурет около кухонного стола. Она разглядывала квартиру Мордена, осознав, что он провел здесь все шесть месяцев, не в силах снова начать жизнь заново.
— Их корабль входил в зону перехода, когда та взорвалась, — монотонно произнес он, повернувшись к ней спиной. — Конечно же, я должен был быть с ними. Обломки нашли, но их должно было остаться больше. Сказали, что некоторые части корабля, должно быть, затянуло в гиперпространство. Сказали, что никто не смог выжить. Я знаю, что они правы. Половина взорванного корабля осталась в гиперпространстве. Но иногда я задаю себе вопрос — а вдруг они живы? Я спрашиваю себя, каково это: дрейфовать в гиперпространстве, в одиночестве, без надежды на спасение. Саре сейчас было бы шесть лет.
Он повернулся к ней, держа чай, и Анну поразило все такое же спокойное контролируемое выражение его лица. Ей на ум пришла цитата из ее любимого писателя Джона Стейнбека: „Среди нас есть те, кто живет в комнатах своих переживаний, куда мы никогда не сможем войти”.
— Как преодолеть такую границу? — спросил Морден.
— Не знаю, — она задумалась о том, как она сама будет жить, если Джон погибнет. При его службе это было постоянной опасностью. Тем не менее, она просто не могла этого представить.
— Думаю, смысл заключается не в том, что вы сможете пересечь границу, сколько в том, что ваша любовь способна преодолеть все границы. Где бы вы ни были, они должны знать, что вы любите их. Ваша любовь может утешить их, как их любовь — вас.
Слова казались пустыми. Анна внезапно ощутила себя никудышным психологом.
— Боюсь, что наши интерпретации, как и наши переводы, различаются, доктор Шеридан, — Морден одним долгим глотком осушил кружку и поставил ее на стол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62