Это походило на попытку сделать вывод о том, что находится в темной комнате по тому участку, который она могла разглядеть в луче света карманного фонарика. И, если ей не удастся достичь в ближайшем будущем каких–нибудь результатов, она знала, что IPX отдаст мышь кому–нибудь еще. Запланированный трехнедельный отпуск по случаю годовщины свадьбы, который начинался завтра, заставлял ее еще сильнее торопиться.
Анна отвернулась от окна. Мышь по–прежнему лежала в круге света под лампой, точка спокойствия в центре того тайфуна, который она называла своей лабораторией. За последние два дня беспорядок в лаборатории превратился в едва контролируемый хаос. Результаты тестов валялись перед ней на рабочем и лабораторном столах, на лабораторном также лежали три герметичных контейнера, содержащих остатки псевдо–скелетов и кокон от мыши, которые дожидались ее внимания. Оборудование для тестирования громоздилось по всей стойке вдоль левой стены. Она позаимствовала его в других лабораториях. Несколько электронных блокнотов, из которых только один принадлежал ей, и справочники, которые она вытащила из книжного шкафа, стоявшего рядом с дверью. Около правой стены находился изолирующий бокс и панель управления им, а на краю панели, рядом с россыпью непомеченных инфокристаллов, притулился ее персональный компьютер. Едва ли это соответствовало строгому имиджу корпорации, о котором так часто упоминал Чанг. Но она знала, где что лежит, и она добивалась результатов. Обычно. Но по каким–то причинам, после своего большого прорыва она медлила. Мысли мыши, такие отчетливые и такие сильные, потрясли ее. Забыться настолько, даже на несколько секунд, было ужасно. И она чувствовала, что мышь работала на минимальном уровне активности, проснувшись всего на несколько мгновений. На что же она способна, когда будет включена на полную мощность?
Она вернулась к столу. Если ее прикосновение активировало мышь, тогда она сможет воссоздать параметры свого касания, будет проверять варианты до тех пор, пока не найдет то воздействие, которое включило ее. Она взяла со стола два бумажных листа и одним листом перекатила мышь на другой. Взяв бумагу с двух сторон, она отнесла мышь в бокс и герметично заперла его.
Когда мышь была изолирована, Анна села за консоль бокса, откуда она могла наблюдать за артефактом через окно и моделировать различные условия внутри. Она воссоздала температуру своей руки. Воссоздала химический состав и жирность своей кожи, пульсацию крови, электромагнитное поле собственного тела. Но все было напрасно. Окраска мыши оставалась неизменной.
Она подняла температуру на десять градусов, что было гораздо выше температуры ее руки. Подождала. Никаких изменений.
Позади нее раздались тяжелые шаги Чанга.
— Я получил ваше послание. Есть какие–нибудь успехи? — его голос звучал иначе, чем вчера, как будто растущий прагматизм и осторожность последних десяти лет внезапно удвоились за одну ночь. Энтузиазм, который звучал вчера в его голосе, теперь сменился невыразительным нейтральным тоном служащего корпорации.
Привычным толчком ноги развернув кресло, Анна отвернулась от панели управления и окна бокса.
За все годы их знакомства доктор Чанг внешне почти не изменился: прекрасно уложенные седые волосы, невысокий, плотный, морщинки вокруг глаз и рта, показывающие на то, что он много времени проводил на свежем воздухе. Ей больше всего нравились его руки: покрытые мозолями, которые являлись почетными знаками на поприще археологии, до сих пор грациозные в движении. Ее собственные руки тоже загрубели — это было неизбежным при ее профессии, — но должны пройти многие годы, чтобы они стали похожи на руки доктора Чанга. Главная перемена в нем за эти годы заключалась в слегка округлившемся брюшке, да в радикальной смене одежды, после того, как он стал работать на IPX и принял их стиль. Она до сих пор не привыкла видеть его в сшитом на заказ костюме и кожаных туфлях с кисточками. Ему больше подходила грубая полевая одежда. Хотя сегодня он выглядел съежившимся, со впалой грудью и расслабленной линией губ, как будто он потерял контроль над своим телом.
Она подумала, что ей стоит приободрить его.
— Сегодня утром мне каким–то образом удалось включить мышь, когда я держала ее в руке.
— Да? — сказал он, и его вопрос звучал больше похожим на утверждение. — Как это случилось?
Он наклонился вперед и устремил взгляд на мышь, лежавшую на дне бокса.
— Что–то не так? — спросила она.
— Что? Нет, — он выпрямился. — Просто я мало спал этой ночью.
— Я тоже, — улыбнулась Анна. — Я пришла сюда ни свет ни заря, а когда держала мышь в руке, цветные узоры на ней начали мерцать.
Он сел около нее к панели управления, его голос потеплел.
— Невероятно, Анна. Так чем же ты сейчас занимаешься?
— Пытаюсь воссоздать параметры моей руки, чтобы выделить то воздействие, которое активировало мышь. Но ничего не получается.
Она показала ему на мониторе все варианты, которые успела применить. Глаза Чанга скользнули поверх них.
— Ни один из этих вариантов не дал такого же эффекта, как твое прикосновение.
— Нет.
Он повернулся к ней.
— Ты что–то не договариваешь.
Анна похлопала рукой по ноге. За окном внутри бокса лежал предмет, спокойный, как спящая мышь.
— Этим утром, когда я взяла ее в руку, когда узоры начали двигаться, я что–то почувствовала. Я почувствовала, что оно думает. Оно телепатически общалось со мной.
— Значит, ты думаешь, что оно, возможно, управляется телепатически, — сказал он, ногтем большого пальца сдирая мозоль на указательном.
— Я не телепат, но возможно, когда я держала его, то я сконцентрировала свое внимание на нем и могла включить его на минимальный уровень активности.
Теперь она пришла к необходимости высказать гипотезу, которой избегала с тех пор, как вступила в контакт с мышью. Это казалось неизбежным, и следующий шаг был ясен.
— Может быть, телепат сумеет включить ее на полную мощность.
Голос Чанга снова стал равнодушным.
— Ты хочешь впутать в это дело телепата?
— Я не вижу иного выхода. Мы уже не раз приглашали сюда различных экспертов. В конце концов, я сама не состою в штате, как и половина народу в этом здании.
Чанг оглянулся в коридор через плечо.
— Когда ты обнаружила мышь, ты перевернула все здесь вверх тормашками. Ею серьезно интересуются.
— Да, конечно, — пожала плечами Анна.
— Мы должны соблюдать осторожность.
— Политика, знаю, — вздохнула она.
— Ты не должна так быстро отбрасывать в сторону политику. Зачастую политика — более могущественная сила, нежели истина.
Он замолчал, его обветренное лицо снова показалось высохшим.
— Я не могу дать разрешение на это. Я знаю, что им нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Анна отвернулась от окна. Мышь по–прежнему лежала в круге света под лампой, точка спокойствия в центре того тайфуна, который она называла своей лабораторией. За последние два дня беспорядок в лаборатории превратился в едва контролируемый хаос. Результаты тестов валялись перед ней на рабочем и лабораторном столах, на лабораторном также лежали три герметичных контейнера, содержащих остатки псевдо–скелетов и кокон от мыши, которые дожидались ее внимания. Оборудование для тестирования громоздилось по всей стойке вдоль левой стены. Она позаимствовала его в других лабораториях. Несколько электронных блокнотов, из которых только один принадлежал ей, и справочники, которые она вытащила из книжного шкафа, стоявшего рядом с дверью. Около правой стены находился изолирующий бокс и панель управления им, а на краю панели, рядом с россыпью непомеченных инфокристаллов, притулился ее персональный компьютер. Едва ли это соответствовало строгому имиджу корпорации, о котором так часто упоминал Чанг. Но она знала, где что лежит, и она добивалась результатов. Обычно. Но по каким–то причинам, после своего большого прорыва она медлила. Мысли мыши, такие отчетливые и такие сильные, потрясли ее. Забыться настолько, даже на несколько секунд, было ужасно. И она чувствовала, что мышь работала на минимальном уровне активности, проснувшись всего на несколько мгновений. На что же она способна, когда будет включена на полную мощность?
Она вернулась к столу. Если ее прикосновение активировало мышь, тогда она сможет воссоздать параметры свого касания, будет проверять варианты до тех пор, пока не найдет то воздействие, которое включило ее. Она взяла со стола два бумажных листа и одним листом перекатила мышь на другой. Взяв бумагу с двух сторон, она отнесла мышь в бокс и герметично заперла его.
Когда мышь была изолирована, Анна села за консоль бокса, откуда она могла наблюдать за артефактом через окно и моделировать различные условия внутри. Она воссоздала температуру своей руки. Воссоздала химический состав и жирность своей кожи, пульсацию крови, электромагнитное поле собственного тела. Но все было напрасно. Окраска мыши оставалась неизменной.
Она подняла температуру на десять градусов, что было гораздо выше температуры ее руки. Подождала. Никаких изменений.
Позади нее раздались тяжелые шаги Чанга.
— Я получил ваше послание. Есть какие–нибудь успехи? — его голос звучал иначе, чем вчера, как будто растущий прагматизм и осторожность последних десяти лет внезапно удвоились за одну ночь. Энтузиазм, который звучал вчера в его голосе, теперь сменился невыразительным нейтральным тоном служащего корпорации.
Привычным толчком ноги развернув кресло, Анна отвернулась от панели управления и окна бокса.
За все годы их знакомства доктор Чанг внешне почти не изменился: прекрасно уложенные седые волосы, невысокий, плотный, морщинки вокруг глаз и рта, показывающие на то, что он много времени проводил на свежем воздухе. Ей больше всего нравились его руки: покрытые мозолями, которые являлись почетными знаками на поприще археологии, до сих пор грациозные в движении. Ее собственные руки тоже загрубели — это было неизбежным при ее профессии, — но должны пройти многие годы, чтобы они стали похожи на руки доктора Чанга. Главная перемена в нем за эти годы заключалась в слегка округлившемся брюшке, да в радикальной смене одежды, после того, как он стал работать на IPX и принял их стиль. Она до сих пор не привыкла видеть его в сшитом на заказ костюме и кожаных туфлях с кисточками. Ему больше подходила грубая полевая одежда. Хотя сегодня он выглядел съежившимся, со впалой грудью и расслабленной линией губ, как будто он потерял контроль над своим телом.
Она подумала, что ей стоит приободрить его.
— Сегодня утром мне каким–то образом удалось включить мышь, когда я держала ее в руке.
— Да? — сказал он, и его вопрос звучал больше похожим на утверждение. — Как это случилось?
Он наклонился вперед и устремил взгляд на мышь, лежавшую на дне бокса.
— Что–то не так? — спросила она.
— Что? Нет, — он выпрямился. — Просто я мало спал этой ночью.
— Я тоже, — улыбнулась Анна. — Я пришла сюда ни свет ни заря, а когда держала мышь в руке, цветные узоры на ней начали мерцать.
Он сел около нее к панели управления, его голос потеплел.
— Невероятно, Анна. Так чем же ты сейчас занимаешься?
— Пытаюсь воссоздать параметры моей руки, чтобы выделить то воздействие, которое активировало мышь. Но ничего не получается.
Она показала ему на мониторе все варианты, которые успела применить. Глаза Чанга скользнули поверх них.
— Ни один из этих вариантов не дал такого же эффекта, как твое прикосновение.
— Нет.
Он повернулся к ней.
— Ты что–то не договариваешь.
Анна похлопала рукой по ноге. За окном внутри бокса лежал предмет, спокойный, как спящая мышь.
— Этим утром, когда я взяла ее в руку, когда узоры начали двигаться, я что–то почувствовала. Я почувствовала, что оно думает. Оно телепатически общалось со мной.
— Значит, ты думаешь, что оно, возможно, управляется телепатически, — сказал он, ногтем большого пальца сдирая мозоль на указательном.
— Я не телепат, но возможно, когда я держала его, то я сконцентрировала свое внимание на нем и могла включить его на минимальный уровень активности.
Теперь она пришла к необходимости высказать гипотезу, которой избегала с тех пор, как вступила в контакт с мышью. Это казалось неизбежным, и следующий шаг был ясен.
— Может быть, телепат сумеет включить ее на полную мощность.
Голос Чанга снова стал равнодушным.
— Ты хочешь впутать в это дело телепата?
— Я не вижу иного выхода. Мы уже не раз приглашали сюда различных экспертов. В конце концов, я сама не состою в штате, как и половина народу в этом здании.
Чанг оглянулся в коридор через плечо.
— Когда ты обнаружила мышь, ты перевернула все здесь вверх тормашками. Ею серьезно интересуются.
— Да, конечно, — пожала плечами Анна.
— Мы должны соблюдать осторожность.
— Политика, знаю, — вздохнула она.
— Ты не должна так быстро отбрасывать в сторону политику. Зачастую политика — более могущественная сила, нежели истина.
Он замолчал, его обветренное лицо снова показалось высохшим.
— Я не могу дать разрешение на это. Я знаю, что им нужно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62