— Может, он был изобретателем, придумал какие-нибудь крылья из папируса и сильно покалечился, пытаясь взлететь.
— Красивая гипотеза! — оценила Анюта.
— А так и получается! — оживился Ваня. — В прошлой жизни происходило что-то, чисто внешне похожее: корабль, море, птицы в небе… И, вообще, многие философы, признающие реинкарнацию, то есть переселение душ, уверены, что человек, рождаясь вновь, всякий раз проживает похожую жизнь. Каждому дано пройти некие испытания. Не сумел с первого раза — в следующей жизни всё повторится заново, но уже приобретён опыт, которым можно воспользоваться, если слушать своё подсознание — ведь только там хранится память о событиях прошлых жизней.
— Между прочим, — решил добавить Саша. — Всё это хорошо известно медицине. Есть много разных фобий: клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства, страх высоты, гидрофобия, то есть боязнь воды и так далее. Для борьбы с ними психиатры частенько пользуются гипнозом. Вводят пациента в транс, то есть отключают сознание. И начинает работать подсознание. Тут и выясняется, что причины скрыты в далеком детстве, о событиях и впечатлениях которого пациент благополучно забыл. И бывают случаи, когда человек так глубоко уходит в себя, что вспоминает уже прошлую жизнь. К примеру, он там утонул, вот и боится теперь воды. Или страдает клаустрофобией, так как был живьём замурован в стену или закопан в могилу.
— А казнённый в бочке с известью терпеть не может свежепобелённых потолков, — чувство юмора у Ани оставалось весьма своеобразным.
— Далась тебе эта бочка! — удивился Ваня. — По-моему у них тут есть казни и пострашнее.
— Да не в казнях дело, — объяснила Анюта. — Просто мне не нравится такая примитивная логика. Может, оно всё так есть. Но хочется думать, что это не закодированное подсознание, а мой собственный ангел-хранитель, он-то и подсказывает, как жить, он и бережёт от опасностей. Могу я в это верить?
Ваня ответить не успел. Совсем рядом раздались уже знакомые ребятам гортанные крики: «Тай тоу!» и «Цзе гуан!».
— Какого-то большого человека в паланкине везут, — предупредила Аня.
Все прижались к стенам. Мимо двигалась целая процессия: восемь носильщиков с роскошным паланкином и впереди — слуга с гонгом, который время от времени ударял в него и кричал, оповещая толпу о своём приближении.
— Нет, это не мандарин, то бишь, комендант города, — сказала Аня. — У мандарина процессия пошикарнее. Впереди, кроме человека с гонгом, шли бы ещё глашатаи и куча охранников с цепями и кнутами. А здесь всего два охранника, да какие-то женщины-служанки. Это просто какой-нибудь крупный чиновник.
Паланкин поравнялся с ребятами, и под атласным, расшитым цветами балдахином они увидели не чиновника, а женщину, сидевшую спокойно и надменно, как статуя. Её кукольное лицо было так сильно напудрено и нарумянено, что казалось это и не лицо вовсе, а маска. Чёрные блестящие волосы — уложены в замысловатую причёску и украшены белыми цветами, то ли настоящими, то ли очень искусно сделанными. А неподвижные, будто стеклянные глаза, казалось, не видели ничего вокруг.
— Мумия какая-то, — недовольно буркнул Ваня.
— Здесь так принято, — объяснила Аня. — Знатные люди должны держать себя с достоинством и надменностью.
— Постойте! — вдруг сказал Ваня. — Они остановились вон у того особнячка. Давайте посмотрим, как мумия будет слезать с паланкина.
— И охота тебе тратить на это время? — спросила Аня.
— Охота. Интересно же! Где ещё увидишь, как мумия оживает?
Саша усмехнулся, Аня только плечами пожала, а Ваня заторопился к паланкину. Совсем близко стоять было опасно. Охранникам это не понравилось бы.
Носильщики опустили свою ношу, и две служанки тут же подбежали помогать хозяйке — подхватили её, как пушинку и аккуратно поставили на землю. Знатная дама постояла немного, отдавая распоряжения слугам, а потом как-то очень неуверенно пошла, семеня маленькими ножками и покачиваясь из стороны в сторону. Служанки заботливо поддерживали её с двух сторон, словно боялись, что она упадёт. В общем, видно было, что без их помощи дама не сможет нормально передвигаться.
— Что это с ней? — удивился Ваня. — Совсем больная тётенька.
— Нет, она абсолютно здорова, — грустно улыбнулась Аня. — Если не считать, что специально изуродовала себя ради красоты.
— Ты имеешь ввиду этот древний обычай… — стал вспоминать Саша.
— Ну да. Я говорю об идеале китайской красоты. Здесь любая знатная дама идёт и качается, как тростинка. А как ещё ходить на этих малюсеньких ножках? Да вы взгляните на её ступни. По-моему, это ужасно, — скривилась Аня.
— Да, — присмотрелся Саша. — Размер ноги просто детский. И форма ступни какая-то странная. Как она вообще ходит? Не понимаю.
— Такая ножка называется «золотой лотос». Абсурдный идеал женщины-китаянки — быть не в состоянии твёрдо стоять на ногах и падать буквально при дуновении ветерка из-за маленьких ступней. И форму ножка должна иметь дугообразную, как цветок лотоса или как молодой месяц. Чтобы получить такую ступню, девочкам в шести-семилетнем возрасте подгибают к подошве все пальцы на ногах, кроме большого, и туго перебинтовывают. Девочки всё время носят эти бинты, лишь изредка меняя повязки. Процедура жутко болезненная, они не то что ходить — они спать нормально не могут. Боли просто невыносимые! Не случайно у китайцев есть поговорка: «Красота требует страданий». В итоге, нога перестаёт расти, неестественно изгибается, четыре пальца, прижатых к ступне, атрофируются, становятся совершенно плоскими. Если разбинтовать такую ногу, вид её просто ужасен: кожа красная, морщинистая, к искривлённой стопе лепятся плоские, безжизненные отростки.
— Бр-р-р! — поёжился Саша. — И зачем это нужно?
— Я же говорю, для красоты, — ответила Аня. — Без этого китайская женщина не сможет удачно выйти замуж.
— И что, все женщины вот так над собой издеваются? — спросил Ваня.
— Нет, конечно. Маньчжуры, например, вообще ничего подобного со своими девочками не проделывают, понимают, что для здоровья это вредно. Однажды маньчжурский император даже выпустил указ о запрете бинтования ног, но… бесполезно. Китайские женщины так и продолжают уродовать свои ноги. Правда, бедные не делают этого, так как работают наравне с мужчинами, например, в поле. «Золотой лотос» — привилегия знатных китаянок. И если китайские мамаши достаточно усердно добиваются «идеальной красоты» своих дочерей, девочки, вырастая, совсем не могут ходить самостоятельно — их носят на руках служанки.
— Конец XIX века, а тут дикость какая-то! — не переставал удивляться Саша. — Уж лучше нос прокалывать, как это делают папуасы.
— А также россияне, немцы, французы и прочие весьма цивилизованные поклонники пирсинга в XXI веке, — добавил Ваня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
— Красивая гипотеза! — оценила Анюта.
— А так и получается! — оживился Ваня. — В прошлой жизни происходило что-то, чисто внешне похожее: корабль, море, птицы в небе… И, вообще, многие философы, признающие реинкарнацию, то есть переселение душ, уверены, что человек, рождаясь вновь, всякий раз проживает похожую жизнь. Каждому дано пройти некие испытания. Не сумел с первого раза — в следующей жизни всё повторится заново, но уже приобретён опыт, которым можно воспользоваться, если слушать своё подсознание — ведь только там хранится память о событиях прошлых жизней.
— Между прочим, — решил добавить Саша. — Всё это хорошо известно медицине. Есть много разных фобий: клаустрофобия — боязнь замкнутого пространства, страх высоты, гидрофобия, то есть боязнь воды и так далее. Для борьбы с ними психиатры частенько пользуются гипнозом. Вводят пациента в транс, то есть отключают сознание. И начинает работать подсознание. Тут и выясняется, что причины скрыты в далеком детстве, о событиях и впечатлениях которого пациент благополучно забыл. И бывают случаи, когда человек так глубоко уходит в себя, что вспоминает уже прошлую жизнь. К примеру, он там утонул, вот и боится теперь воды. Или страдает клаустрофобией, так как был живьём замурован в стену или закопан в могилу.
— А казнённый в бочке с известью терпеть не может свежепобелённых потолков, — чувство юмора у Ани оставалось весьма своеобразным.
— Далась тебе эта бочка! — удивился Ваня. — По-моему у них тут есть казни и пострашнее.
— Да не в казнях дело, — объяснила Анюта. — Просто мне не нравится такая примитивная логика. Может, оно всё так есть. Но хочется думать, что это не закодированное подсознание, а мой собственный ангел-хранитель, он-то и подсказывает, как жить, он и бережёт от опасностей. Могу я в это верить?
Ваня ответить не успел. Совсем рядом раздались уже знакомые ребятам гортанные крики: «Тай тоу!» и «Цзе гуан!».
— Какого-то большого человека в паланкине везут, — предупредила Аня.
Все прижались к стенам. Мимо двигалась целая процессия: восемь носильщиков с роскошным паланкином и впереди — слуга с гонгом, который время от времени ударял в него и кричал, оповещая толпу о своём приближении.
— Нет, это не мандарин, то бишь, комендант города, — сказала Аня. — У мандарина процессия пошикарнее. Впереди, кроме человека с гонгом, шли бы ещё глашатаи и куча охранников с цепями и кнутами. А здесь всего два охранника, да какие-то женщины-служанки. Это просто какой-нибудь крупный чиновник.
Паланкин поравнялся с ребятами, и под атласным, расшитым цветами балдахином они увидели не чиновника, а женщину, сидевшую спокойно и надменно, как статуя. Её кукольное лицо было так сильно напудрено и нарумянено, что казалось это и не лицо вовсе, а маска. Чёрные блестящие волосы — уложены в замысловатую причёску и украшены белыми цветами, то ли настоящими, то ли очень искусно сделанными. А неподвижные, будто стеклянные глаза, казалось, не видели ничего вокруг.
— Мумия какая-то, — недовольно буркнул Ваня.
— Здесь так принято, — объяснила Аня. — Знатные люди должны держать себя с достоинством и надменностью.
— Постойте! — вдруг сказал Ваня. — Они остановились вон у того особнячка. Давайте посмотрим, как мумия будет слезать с паланкина.
— И охота тебе тратить на это время? — спросила Аня.
— Охота. Интересно же! Где ещё увидишь, как мумия оживает?
Саша усмехнулся, Аня только плечами пожала, а Ваня заторопился к паланкину. Совсем близко стоять было опасно. Охранникам это не понравилось бы.
Носильщики опустили свою ношу, и две служанки тут же подбежали помогать хозяйке — подхватили её, как пушинку и аккуратно поставили на землю. Знатная дама постояла немного, отдавая распоряжения слугам, а потом как-то очень неуверенно пошла, семеня маленькими ножками и покачиваясь из стороны в сторону. Служанки заботливо поддерживали её с двух сторон, словно боялись, что она упадёт. В общем, видно было, что без их помощи дама не сможет нормально передвигаться.
— Что это с ней? — удивился Ваня. — Совсем больная тётенька.
— Нет, она абсолютно здорова, — грустно улыбнулась Аня. — Если не считать, что специально изуродовала себя ради красоты.
— Ты имеешь ввиду этот древний обычай… — стал вспоминать Саша.
— Ну да. Я говорю об идеале китайской красоты. Здесь любая знатная дама идёт и качается, как тростинка. А как ещё ходить на этих малюсеньких ножках? Да вы взгляните на её ступни. По-моему, это ужасно, — скривилась Аня.
— Да, — присмотрелся Саша. — Размер ноги просто детский. И форма ступни какая-то странная. Как она вообще ходит? Не понимаю.
— Такая ножка называется «золотой лотос». Абсурдный идеал женщины-китаянки — быть не в состоянии твёрдо стоять на ногах и падать буквально при дуновении ветерка из-за маленьких ступней. И форму ножка должна иметь дугообразную, как цветок лотоса или как молодой месяц. Чтобы получить такую ступню, девочкам в шести-семилетнем возрасте подгибают к подошве все пальцы на ногах, кроме большого, и туго перебинтовывают. Девочки всё время носят эти бинты, лишь изредка меняя повязки. Процедура жутко болезненная, они не то что ходить — они спать нормально не могут. Боли просто невыносимые! Не случайно у китайцев есть поговорка: «Красота требует страданий». В итоге, нога перестаёт расти, неестественно изгибается, четыре пальца, прижатых к ступне, атрофируются, становятся совершенно плоскими. Если разбинтовать такую ногу, вид её просто ужасен: кожа красная, морщинистая, к искривлённой стопе лепятся плоские, безжизненные отростки.
— Бр-р-р! — поёжился Саша. — И зачем это нужно?
— Я же говорю, для красоты, — ответила Аня. — Без этого китайская женщина не сможет удачно выйти замуж.
— И что, все женщины вот так над собой издеваются? — спросил Ваня.
— Нет, конечно. Маньчжуры, например, вообще ничего подобного со своими девочками не проделывают, понимают, что для здоровья это вредно. Однажды маньчжурский император даже выпустил указ о запрете бинтования ног, но… бесполезно. Китайские женщины так и продолжают уродовать свои ноги. Правда, бедные не делают этого, так как работают наравне с мужчинами, например, в поле. «Золотой лотос» — привилегия знатных китаянок. И если китайские мамаши достаточно усердно добиваются «идеальной красоты» своих дочерей, девочки, вырастая, совсем не могут ходить самостоятельно — их носят на руках служанки.
— Конец XIX века, а тут дикость какая-то! — не переставал удивляться Саша. — Уж лучше нос прокалывать, как это делают папуасы.
— А также россияне, немцы, французы и прочие весьма цивилизованные поклонники пирсинга в XXI веке, — добавил Ваня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101