- Не знаю. - Голос Анжелы звучал раздраженно.
- Спасибо. - То хрупкое взаимопонимание, которое установилось между ними, было нарушено, и Катя испытала досаду.
Почему она так замкнулась? Вспомнив лицо Анжелы, Катя вдруг поняла, что таилось в глубине прекрасных голубых глаз Анжелы: страх, который она стремилась скрыть всеми способами.
Первое воспоминание детства Анжелы было связано с маленьким домом, стоявшим в глубине сада. Там она жила. Отдельно ото всех. Мать хотела таким образом отгородить ее от отца. Анжела подозревала, что отец ей не родной, он никого не любил, а когда выпивал, то становился просто невыносимым. Он избивал все, что попадалось ему под руку. Ее любимую кошку он швырнул так, что она исчезла, а потом пришла к ним через два дня и умерла возле сарая. С детства Анжела испытывала дикий страх перед людьми. Она старалась всем угодить, стать нужной и полезной. Тогда ее никогда не бросят. И она не останется одна. Анжеле хотелось уехать из дому и никого не видеть. Ни мать, ни отца. Крупные руки матери были в вечных синяках от побоев отца, а в глазах таилось странное выражение покорности и ненависти. Один раз мать ударила Анжелу. И девочка запомнила это. Больше она не подходила к матери и не пыталась приласкаться к ней. Мать не любила таких вещей.
Училась Анжела средне. И как только окончила школу, ни слова никому не говоря, собрала чемодан, взяла лежавшие на буфете деньги - остатки материнской зарплаты - и уехала. В Москву. Там много людей и можно найти того, кому станешь необходимой и полезной. Так будет лучше для нее.
В "Саломею" она попала почти случайно. Привел знакомый. Она играла старательно, ей было нетрудно вживаться в чужие образы. Ведь порой ей казалось, что своего у нее ничего нет - даже собственного лица...
От Лины Юрьевны Катя узнала, что Сандула заболел, а Артур находится где-то в театре.
- Посмотри в холле, - посоветовала ей Лина Юрьевна.
В холле Артур откровенно спал. Его лицо было удивительно безмятежно, словно он был мальчишкой, которого сморил сон где-нибудь на лесной лужайке в разгар лета. Катя не могла не признать, что он был как-то утонченно красив почти женской красотой. Но это было первое впечатление. Потом, приглядевшись, можно было отметить четко очерченный подбородок и сильные руки.
Катя задела ноги Артура и громко, как будто он был глухим, крикнула:
- Извините!
- Чего? - Артур лениво открыл один глаз.
- Я не помешала?
- Помешали, - спокойно ответил он, - конечно же, помешали, зачем спрашиваете?
"Такого не проймешь, - подумала Катя, - актер законченный".
- Вы случайно не видели в тот вечер чего-то подозрительного? - подавив невольный вздох, спросила Катя. Сам вопрос показался ей ужасно глупым.
- Видел. У половины зрителей по лицам скользили кровожадные улыбки, а двое незнакомцев в партере сжимали в руках серебряные кинжалы.
- Если вы не оставите ваши шутки, - вспыхнула Катя, - я пойду к Элле Александровне и пожалуюсь, что вы мешаете вести расследование.
- Ну хорошо, не буду. - Артур встал с кресла. - Только сформулируйте вопрос по-другому, а то это звучит у вас как-то по-дурацки. Вы бы еще спросили, не сказал ли мне убитый что-нибудь перед смертью.
Катя рассмеялась. В обаянии Артуру отказать было нельзя.
- Пойдемте в буфет, я вас угощу.
Артур заказал куриные ножки, панированные сыром, крабовый салат и коньяк.
- Вкусно?
- Угу. - Ножка курицы просто таяла во рту, а поджаристая корочка нежно хрустела на зубах.
- Подожди, поешь, потом будешь вопросы задавать.
Катя внезапно ощутила, что ее волосы растрепались, помада давно стерлась, а бежевый топ не очень идет к длинной фиолетовой юбке.
- Артур, вы... давно мечтали стать актером?
- С детства, - Артур наклонился вперед, - ты знаешь, с детства меня пленял запах театра - сладковато-кислый. Сладкий - от цветов и грима, кисловатый - от старинной одежды, которая долго лежала в каких-то сундуках, ее бережно вынимали перед каждым спектаклем, отряхивали, гладили руками, как будто это была величайшая драгоценность. Я даже помню наизусть многие спектакли, которые видел в детстве...
- Твои родители были актерами? - Коньяк приятно обжигал горло.
- Да, они умерли, - Артур внезапно помрачнел, - давай не будем об этом.
Они замолчали.
- А тебя-то как занесло в детективы?
- Да так, попутными ветрами, вообще-то я с детства мечтала о путешествиях в Амазонию, в Гималаи, хотела побывать в Египте, но ничего не вышло.
- Почему?
- Время наступило другое, все романтики вымерли, как мамонты.
Глаза у Артура были светло-голубыми, а руки - загорелыми.
- Ты где-то отдыхал? Так здорово загорел. - В голове у Кати уже слегка шумело.
- Отдыхал, - рассмеялся Артур, - на крыше. Я живу почти на чердаке, как Карлсон, вот там и загораю. Выношу шезлонг и валяюсь на солнце.
Они сидели в буфете одни, буфетчица уже многозначительно гремела посудой. Наверное, наступало время закрытия.
- Ну, я пойду, пора. - Катя поднялась, закидывая на плечо сумку.
- Подожди, ты сейчас домой?
Катя неопределенно пожала плечами.
- Давай немного пройдемся, раз ты никуда не торопишься.
Москва была окутана ленивой дремой. Небо слегка притушило свой блеск приближался вечер. Они плутали в переулках, прилегающих к Покровке, иногда присаживались на скамейки, потом поднимались и снова начинали кружить в бесконечном лабиринте домов и пустынных двориков.
- Ты о чем-то задумалась?
Катя остановилась под аркой. Неожиданно она почувствовала, что Артур прижал ее к себе и, резко нагнувшись, поцеловал. У Кати перехватило дыхание. Этот поцелуй был каким-то властным, почти грубым, и от этого внезапного ощущения мужской силы у нее чуть не подкосились ноги. Это было так необычно. Она отодвинулась от Артура и опустила голову, ей не хотелось встречаться с ним глазами.
- Не надо, Артур, - тихо попросила она, - ну, пожалуйста, не надо.
Всю оставшуюся дорогу они молчали. Расставшись с Катей в метро, Артур медленно пошел вдоль платформы. Он чувствовал необъяснимую досаду и смятение. "Как это, кажется, все неожиданно и некстати. Я должен пройти свой жизненный путь один. Но что же мне делать? Сейчас все мы в "Саломее" как прокаженные, общение с нами опасно".
***
Уже подходя к двери, Катя услышала телефонную трель. Торопясь, она повернула ключ, вбежала в квартиру и сорвала трубку с рычага.
- Алло!
- Это Оля, сестра Михаила Касьянникова, - раздался в трубке приглушенный голос.
- Что-нибудь нашли из бумаг или дискет?
- Нет, я собираюсь поехать на дачу, может быть, он оставил свои записи и материалы там. Он часто ездил туда, когда бывало свободное время.
- Оля, когда вы поедете на дачу?
- Завтра.
- Я с вами.
- Хорошо, в семь часов на третьей платформе Савеловского вокзала.
Электричка тащилась медленно, со всеми оста-новками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67