— Ну что ты лезешь в мою жизнь?! Кто тебя просит?! Учишь детишек бренчать на пианинке, и учи себе дальше! Лучше бы мужика приискала на счастье!
Полина отмалчивалась. Родители тоже как-то очень тихо и ловко устранились, а Алик был еще маловат.
Катя пришла. Принесла конфеты и бутылку красного вина. Его распили дружно, всей семьей, а потом старшие Суровцевы опять безмолвно исчезли в своей комнате, и они остались вчетвером. Алик во все глаза рассматривал Катю. И чем дольше смотрел на нее, тем больше она ему нравилась. Чудилась в ней отрешенность, отстраненность от земли, какая-то отдаленность от всего, что ее окружало и что находилось с нею рядом. Она казалась ни к чему не привязанной и ни от чего не зависящей. Простая и легкая, как лист дерева, и непонятная, как птица в вышине, которую никому не догнать…
Катя… Разве могла она предположить, сколько горя принесет в дом Суровцевых, и без нее содрогающийся от боли?..
— Мука мне с тобой, — признался медсестре Роман, когда они остались одни. Деликатные брат с сестрой отправились восвояси. — Зачем ты пришла?
— Я не знаю, — повторила свое Катя.
Если бы она поняла тогда… Но как можно предугадать будущее?..
— А какие у нее грехи? — спросил потом Алик. Роман недоумевающе уставился на брата. Он и забыл о своих словах.
— Ну, ты вот говорил ей по телефону, — напомнил Роальд. — Где ты о них слышал? Когда лечился?
— А-а, да… — вспомнил Роман. — Понимаешь, просто грехи есть у каждого из нас. У кого много, у кого поменьше… И у нее тоже. Обязательно. Пусть даже тебе о них ничего не известно. И искупать их тоже придется. В этом деле нет избранных.
В тот вечер они еще полчаса посидели — тупо, бездарно, раздражаясь в глубине души друг на друга и одновременно радуясь всем окружающим. И Катя ушла.
— Зачем она приходила? — поинтересовался Алик.
— Сама не разберется зачем, — иронически объяснил брат. — Я тоже у нее об этом спрашивал.
Через некоторое время начались скандалы. Катя настаивала на переезде к Роману. Ее родители были категорически против. Однажды Катин отец позвонил Суровцевым.
Братья оказались вдвоем. Алик передал трубку Роману, не подозревая о том, кто звонит. Лицо брата, выслушавшего несколько первых фраз, странно и нехорошо изменилось.
— Кто это? — шепотом спросил Алик.
Роман махнул рукой, чтобы брат вышел из комнаты. Тот послушно закрыл за собой дверь, но решил подслушивать, хотя раньше никогда не опускался до такого.
— Я ее за руку сюда не тащу! — резко сказал кому-то Роман. — Разбирайтесь со своей дочкой сами, меня в это дело не вмешивайте! Но запретить ей тоже ничего нельзя — взрослая! У нее своя голова на плечах.
Роальд догадался, кто звонит.
— А вы предлагаете мне ее отсюда выставить, когда она ко мне снова заявится? — продолжал брат. — И как вы это себе представляете? Она приходит, а я ей говорю: «Убирайся, поскольку так требует твой отец!» Вы этого хотите?
Собеседник что-то ответил.
— Нет!! — неистово закричал Роман. Алик даже испугался. — Нет!! Ни за что!! Не дождетесь! — и швырнул трубку. — Роальд! — заорал брат.
Алик в ужасе ворвался в комнату.
— Этому типу больше меня не подзывай! — приказал брат. — Голос запомнил? И отправляйся опять к себе! Мне нужно позвонить Катерине.
Алик кивнул и тихо ушел на кухню, где готовил уроки. У Суровцевых была трехкомнатная квартира. Спали братья вместе, но днем Алик старался не беспокоить брата и перебирался со своими делами на кухню.
«А где же я буду жить, когда сюда переедет Катя?» — грустно подумал он. Да, в этом случае ему придется и спать на кухне. Другого варианта не предвидится. Не переселять же Полину к родителям…
Вечером пришла Катя. Навсегда. С маленьким чемоданом.
— Это все твои вещи? — насмешливо хмыкнул Роман. — Богато живешь!
И Алик безмолвно переселился на кухню. Пока. До поры до времени. Правда, никто не имел представления о том, как долго это время может продлиться.
— Алечка… — робко, неуверенно завела после ужина разговор мать.
Она мучительно разрывалась между тремя неустроенными и несчастными детьми. Алик не дал ей договорить.
— Я все понимаю, мама, — вздохнул он. Мать снова заплакала…
Потом началось самое страшное…
* * *
Роальд стал бродить за Катей по квартире. Едва Катя переступала вечером порог, Алик буквально приклеивался к ней и таскался всюду по пятам.
— Хвостом работаешь? — недобро поинтересовался Роман. — Скоро возле сортира ее караулить станешь… Ты совсем обалдел, братишка?
— Да, — просто признался Алик.
И Роман надолго задумался, изредка пристально оглядывая младшего брата.
Катя Аликовых взглядов не замечала. Она была счастлива. Жили Роман с Катериной хорошо. И порой, мельком посматривая на себя в зеркало, Алик печально думал, что он некрасивый. Совсем не похож на Романа, высокого, плечистого, с вьющейся неразберихой волос и глазами в пол-лица, над которыми удивленно размахнулись темные брови.. Алик даже искренне забывал о том, что брат без ног. Ему это сейчас казалось незначительным обстоятельством.
Через несколько месяцев Катя стала раздражаться.
— Что ты ходишь за мной? Не мешай, я буду варить борщ!
Алик равнодушно и удивленно вскидывал плечи.
— А куда мне деваться? Я все равно живу на кухне. Так что куда ты — туда и я.
Катя ненадолго умолкала. Логика оставалась на стороне Роальда.
— Алечка… — вновь робко попробовала заговорить с младшим сыном мать.
И он опять ее оборвал. На этот раз довольно резко.
— Я могу смотреть на кого угодно и сколько угодно в своем родном доме!
И мать в который раз привычно заплакала… Отец хмуро отмалчивался. Попыталась вмешаться Полина.
— Братик, — она прижала к себе упрямую взъерошенную дерзкую Алькину голову, — ты ведь понимаешь, мы должны жить ради Романа. Помогать ему. Думать и заботиться о нем.
Слова подбирались беспомощные, нескладные и чужие.
— Заботиться? — холодно повторил Роальд. — А Катя на что? Знаешь, Поля, я понимал, понимал вас всех, и надоело. Я устал во всем разбираться. Теперь хочу не понимать!
Полина испугалась по-настоящему. Ей тоже очень тяжело жилось. Она любила обоих братьев, тосковала по своему женскому заблудившемуся счастью и чувствовала себя в доме почти лишней. Ушла бы к мужу — освободила бы столь необходимую им комнату… Но уходить Поле было совершенно некуда.
— Тебе нравится Катя? — прошептала Полина.
— Очень, — тихо отозвался Алик. — Поля, что же мне делать? Я не знаю…
Полина тоже не знала. Она растерялась, заметалась в отчаянии перед непростой ситуацией и вернулась к своим обычным, ненадолго приносящим облегчение ночным слезам.
Катя продолжала психовать все сильнее. Роман нервно замыкался в себе. Над Суровцевыми нависла новая, абсолютно неожиданная беда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82
Полина отмалчивалась. Родители тоже как-то очень тихо и ловко устранились, а Алик был еще маловат.
Катя пришла. Принесла конфеты и бутылку красного вина. Его распили дружно, всей семьей, а потом старшие Суровцевы опять безмолвно исчезли в своей комнате, и они остались вчетвером. Алик во все глаза рассматривал Катю. И чем дольше смотрел на нее, тем больше она ему нравилась. Чудилась в ней отрешенность, отстраненность от земли, какая-то отдаленность от всего, что ее окружало и что находилось с нею рядом. Она казалась ни к чему не привязанной и ни от чего не зависящей. Простая и легкая, как лист дерева, и непонятная, как птица в вышине, которую никому не догнать…
Катя… Разве могла она предположить, сколько горя принесет в дом Суровцевых, и без нее содрогающийся от боли?..
— Мука мне с тобой, — признался медсестре Роман, когда они остались одни. Деликатные брат с сестрой отправились восвояси. — Зачем ты пришла?
— Я не знаю, — повторила свое Катя.
Если бы она поняла тогда… Но как можно предугадать будущее?..
— А какие у нее грехи? — спросил потом Алик. Роман недоумевающе уставился на брата. Он и забыл о своих словах.
— Ну, ты вот говорил ей по телефону, — напомнил Роальд. — Где ты о них слышал? Когда лечился?
— А-а, да… — вспомнил Роман. — Понимаешь, просто грехи есть у каждого из нас. У кого много, у кого поменьше… И у нее тоже. Обязательно. Пусть даже тебе о них ничего не известно. И искупать их тоже придется. В этом деле нет избранных.
В тот вечер они еще полчаса посидели — тупо, бездарно, раздражаясь в глубине души друг на друга и одновременно радуясь всем окружающим. И Катя ушла.
— Зачем она приходила? — поинтересовался Алик.
— Сама не разберется зачем, — иронически объяснил брат. — Я тоже у нее об этом спрашивал.
Через некоторое время начались скандалы. Катя настаивала на переезде к Роману. Ее родители были категорически против. Однажды Катин отец позвонил Суровцевым.
Братья оказались вдвоем. Алик передал трубку Роману, не подозревая о том, кто звонит. Лицо брата, выслушавшего несколько первых фраз, странно и нехорошо изменилось.
— Кто это? — шепотом спросил Алик.
Роман махнул рукой, чтобы брат вышел из комнаты. Тот послушно закрыл за собой дверь, но решил подслушивать, хотя раньше никогда не опускался до такого.
— Я ее за руку сюда не тащу! — резко сказал кому-то Роман. — Разбирайтесь со своей дочкой сами, меня в это дело не вмешивайте! Но запретить ей тоже ничего нельзя — взрослая! У нее своя голова на плечах.
Роальд догадался, кто звонит.
— А вы предлагаете мне ее отсюда выставить, когда она ко мне снова заявится? — продолжал брат. — И как вы это себе представляете? Она приходит, а я ей говорю: «Убирайся, поскольку так требует твой отец!» Вы этого хотите?
Собеседник что-то ответил.
— Нет!! — неистово закричал Роман. Алик даже испугался. — Нет!! Ни за что!! Не дождетесь! — и швырнул трубку. — Роальд! — заорал брат.
Алик в ужасе ворвался в комнату.
— Этому типу больше меня не подзывай! — приказал брат. — Голос запомнил? И отправляйся опять к себе! Мне нужно позвонить Катерине.
Алик кивнул и тихо ушел на кухню, где готовил уроки. У Суровцевых была трехкомнатная квартира. Спали братья вместе, но днем Алик старался не беспокоить брата и перебирался со своими делами на кухню.
«А где же я буду жить, когда сюда переедет Катя?» — грустно подумал он. Да, в этом случае ему придется и спать на кухне. Другого варианта не предвидится. Не переселять же Полину к родителям…
Вечером пришла Катя. Навсегда. С маленьким чемоданом.
— Это все твои вещи? — насмешливо хмыкнул Роман. — Богато живешь!
И Алик безмолвно переселился на кухню. Пока. До поры до времени. Правда, никто не имел представления о том, как долго это время может продлиться.
— Алечка… — робко, неуверенно завела после ужина разговор мать.
Она мучительно разрывалась между тремя неустроенными и несчастными детьми. Алик не дал ей договорить.
— Я все понимаю, мама, — вздохнул он. Мать снова заплакала…
Потом началось самое страшное…
* * *
Роальд стал бродить за Катей по квартире. Едва Катя переступала вечером порог, Алик буквально приклеивался к ней и таскался всюду по пятам.
— Хвостом работаешь? — недобро поинтересовался Роман. — Скоро возле сортира ее караулить станешь… Ты совсем обалдел, братишка?
— Да, — просто признался Алик.
И Роман надолго задумался, изредка пристально оглядывая младшего брата.
Катя Аликовых взглядов не замечала. Она была счастлива. Жили Роман с Катериной хорошо. И порой, мельком посматривая на себя в зеркало, Алик печально думал, что он некрасивый. Совсем не похож на Романа, высокого, плечистого, с вьющейся неразберихой волос и глазами в пол-лица, над которыми удивленно размахнулись темные брови.. Алик даже искренне забывал о том, что брат без ног. Ему это сейчас казалось незначительным обстоятельством.
Через несколько месяцев Катя стала раздражаться.
— Что ты ходишь за мной? Не мешай, я буду варить борщ!
Алик равнодушно и удивленно вскидывал плечи.
— А куда мне деваться? Я все равно живу на кухне. Так что куда ты — туда и я.
Катя ненадолго умолкала. Логика оставалась на стороне Роальда.
— Алечка… — вновь робко попробовала заговорить с младшим сыном мать.
И он опять ее оборвал. На этот раз довольно резко.
— Я могу смотреть на кого угодно и сколько угодно в своем родном доме!
И мать в который раз привычно заплакала… Отец хмуро отмалчивался. Попыталась вмешаться Полина.
— Братик, — она прижала к себе упрямую взъерошенную дерзкую Алькину голову, — ты ведь понимаешь, мы должны жить ради Романа. Помогать ему. Думать и заботиться о нем.
Слова подбирались беспомощные, нескладные и чужие.
— Заботиться? — холодно повторил Роальд. — А Катя на что? Знаешь, Поля, я понимал, понимал вас всех, и надоело. Я устал во всем разбираться. Теперь хочу не понимать!
Полина испугалась по-настоящему. Ей тоже очень тяжело жилось. Она любила обоих братьев, тосковала по своему женскому заблудившемуся счастью и чувствовала себя в доме почти лишней. Ушла бы к мужу — освободила бы столь необходимую им комнату… Но уходить Поле было совершенно некуда.
— Тебе нравится Катя? — прошептала Полина.
— Очень, — тихо отозвался Алик. — Поля, что же мне делать? Я не знаю…
Полина тоже не знала. Она растерялась, заметалась в отчаянии перед непростой ситуацией и вернулась к своим обычным, ненадолго приносящим облегчение ночным слезам.
Катя продолжала психовать все сильнее. Роман нервно замыкался в себе. Над Суровцевыми нависла новая, абсолютно неожиданная беда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82