За время наблюдения я видела его с несколькими женщинами — одни молодые, другие среднего возраста, но все весьма привлекательные, однако эти отношения всегда быстро заканчивались. По чьей инициативе — его или их, — я не имею понятия. С ними в отличие от Фрэнни он бывает в обществе: ужинает, ходит в театр, ездит куда-то на выходные. Он этого еще не знает, но следующей женщиной в его жизни буду я.
Еще несколько слов в пояснение того, что написала Фрэнни. Прежде всего должна честно признаться, что недооценила ее сексуальность. Мне не могло прийти в голову, что у нее может быть любовник, казалось, что секс ее абсолютно не интересует. Как она могла связаться с таким, как М., и как я могла не заметить происшедших в ней изменений? Стыдно сказать, но сейчас я даже не могу вспомнить, были ли у нее тогда на руках синяки.
Я также не подозревала о ее близких отношениях с миссис Дивер. Этот симбиоз вполне удовлетворял обеих, но Фрэнни почти не упоминала о миссис Дивер, разве что мимоходом, и ни разу не говорила о том, что видит в ней что-то вроде эрзац-матери. Или все-таки говорила? Возможно, она делала какие-то намеки, которые я пропустила мимо ушей. Впрочем, термин «симбиоз», вероятно, здесь не совсем удачен. Я признаю, что слишком часто стараюсь просеять свои личные наблюдения через фильтр естественно-научной методологии, а это, наверное, не всегда правильно. Может быть, чтобы оценить те отношения, которые связывали Фрэнни с другими людьми — а в таких вещах я слабо разбираюсь, — мне надо отложить в сторону свою лупу?
Дневник ясно свидетельствует о том, как неправильно я себя вела. Я не имела представления о том, что Фрэнни все еще переживает гибель наших родителей, все еще нуждается в родительской любви. За несколько месяцев до своей смерти отец позвонил мне и сказал, что Фрэнни плохо ведет себя, и даже намекнул на какой-то инцидент с украденными велосипедами, однако, переехав ко мне в Сакраменто, сестра стала тихой и робкой — она хорошо вела себя в школе, ни на что не жаловалась, аккуратно делала уроки и подолгу смотрела телевизор. За исключением того, что Фрэнни каждый месяц прибавляла в весе по несколько фунтов, она никогда не доставляла мне никаких проблем. Я считала, что она примирилась со смертью папы и мамы. Откуда мне было знать, что она так несчастна? Я заботилась о ней как могла, но этого, как выяснилось, было недостаточно. Теперь я это понимаю.
Глава 6
Я должна встретиться с М. сегодня утром в его излюбленной закусочной под названием «У Флаффи», находящейся через дорогу от университетского городка. Закусочная является одной из главных достопримечательностей Дэвиса. По утрам это заведение становится одним из самых оживленных мест в городе. С чисто внешней точки зрения — длинное и узкое помещение, пластмассовые столы, режущий глаза ослепительный свет, покрытый потертым линолеумом пол — не очень-то уютно, но кофе и пончики здесь готовят хорошие, так что с течением времени заведение стало для обитателей городка излюбленным местом встреч.
Я не бегаю трусцой, предпочитая аэробику, но сегодня на мне розово-серый тренировочный костюм, чтобы казалось, будто я бегунья. Мне надо привлечь внимание М., я хочу, чтобы он решил, что между нами есть нечто общее. Вообще-то привлечь внимание мужчин для меня обычно не проблема, но сегодня я волнуюсь — мне нужно произвести на М. сильное впечатление. Я долго возилась с косметикой и теперь довольна результатом. У меня приятное лицо, которое, правда, нельзя назвать красивым, но на нем почти незаметны морщины, и моя кожа еще почти так же эластична, как раньше. Я по-прежнему ношу восьмой размер — пусть для этого мне приходится заниматься в гимнастическом зале шесть дней в неделю, а в иссиня-черных волосах нет даже намека на седину. Мышцы в тонусе, ягодицы крепкие, груди стоят торчком. В общем, когда сегодня утром, закончив одеваться, я посмотрела на себя в зеркало, то увидела там высокую, привлекательную, сексуальную женщину лет тридцати с небольшим. Нет, беспокоиться не о чем — с М. у меня проблем не будет.
Сквозь плексигласовые стекла я вижу, как он сидит в дальнем углу помещения, читая газету и время от времени прихлебывая кофе. Войдя в закусочную, я становлюсь в очередь. Здесь шумно. Люди вокруг громко разговаривают между собой, девушки за стойкой принимают заказы, посетители входят и выходят. Заплатив за кофе, я озираюсь по сторонам и, выразив недовольство по поводу того, что все кабинки заняты, направляюсь к той из них, которую занимает М. Не знаю, почему Фрэнни считала его внешность столь устрашающей. М. худощавый, стройный, с угловатым лицом, словно вылепленным рукой скульптора, — сильный подбородок, высокие скулы, длинный, прямой нос. Ему уже под пятьдесят, что заметно по глубоким морщинам на лбу и вокруг глаз. Для Дэвиса М. выглядит слишком нарядно. Здесь ездят на велосипедах, голосуют за демократов и носят теннисные туфли — такой уж это город. Все посетители закусочной одеты кто во что горазд — в джинсы, тренировочные костюмы и мятые пиджаки. Даже пожилые носят повседневную одежду, в которой ходят у себя дома. А вот М. похож на англичанина. Даже вполне заурядная коричневая спортивная куртка и желтовато-коричневые брюки на нем кажутся чем-то вроде строгого костюма.
Подойдя к кабинке, я вижу, что он читает раздел, посвященный бизнесу. Другие секции газеты разбросаны по столу, а чашка с кофе почти пуста. Кажется, я очень волнуюсь.
— Можно присесть? В порядке компенсации я наполню вашу чашку.
Оторвав взгляд от газеты, он слегка улыбается.
— Здесь нет свободных столиков, — оправдываясь, говорю я.
— Ну конечно, — говорит он, освобождая часть стола. — Садитесь.
Я ставлю на стол чашку и подхожу к стойке, где на плитке разогреваются кофейники. Забрав один из них, я возвращаюсь к нашему столику и наполняю чашку М., а на обратном пути к стойке наполняю еще несколько чашек. Такое уж это место — вы помогаете и себе, и другим.
— Прекрасное утро, не правда ли? — говорю я, сев за столик.
Снаружи воздух прохладен и свеж — для бега трусцой погода самая подходящая, а ведь предполагается, что я бегаю трусцой.
Позади меня кто-то хрипло кашляет и шуршит газетой. М. неторопливо пьет кофе, разглядывая меня поверх чашки.
— Да, — наконец говорит он, — прекрасное утро.
Аккуратным движением поставив чашку на стол, он откидывается назад, как будто ожидая продолжения. Я представляюсь как Коллин, фамилию при этом не называю.
— Коллин, — с усмешкой повторяет он.
Потом мы говорим о погоде, о нашем общем увлечении — беге трусцой, о новостях на первой полосе. М. сообщает, что он профессор музыки в КУД; я рассказываю, что занимаюсь физической химией, работаю над проектом разделения эффектов, возникающих при электрофорезе ДНК.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Еще несколько слов в пояснение того, что написала Фрэнни. Прежде всего должна честно признаться, что недооценила ее сексуальность. Мне не могло прийти в голову, что у нее может быть любовник, казалось, что секс ее абсолютно не интересует. Как она могла связаться с таким, как М., и как я могла не заметить происшедших в ней изменений? Стыдно сказать, но сейчас я даже не могу вспомнить, были ли у нее тогда на руках синяки.
Я также не подозревала о ее близких отношениях с миссис Дивер. Этот симбиоз вполне удовлетворял обеих, но Фрэнни почти не упоминала о миссис Дивер, разве что мимоходом, и ни разу не говорила о том, что видит в ней что-то вроде эрзац-матери. Или все-таки говорила? Возможно, она делала какие-то намеки, которые я пропустила мимо ушей. Впрочем, термин «симбиоз», вероятно, здесь не совсем удачен. Я признаю, что слишком часто стараюсь просеять свои личные наблюдения через фильтр естественно-научной методологии, а это, наверное, не всегда правильно. Может быть, чтобы оценить те отношения, которые связывали Фрэнни с другими людьми — а в таких вещах я слабо разбираюсь, — мне надо отложить в сторону свою лупу?
Дневник ясно свидетельствует о том, как неправильно я себя вела. Я не имела представления о том, что Фрэнни все еще переживает гибель наших родителей, все еще нуждается в родительской любви. За несколько месяцев до своей смерти отец позвонил мне и сказал, что Фрэнни плохо ведет себя, и даже намекнул на какой-то инцидент с украденными велосипедами, однако, переехав ко мне в Сакраменто, сестра стала тихой и робкой — она хорошо вела себя в школе, ни на что не жаловалась, аккуратно делала уроки и подолгу смотрела телевизор. За исключением того, что Фрэнни каждый месяц прибавляла в весе по несколько фунтов, она никогда не доставляла мне никаких проблем. Я считала, что она примирилась со смертью папы и мамы. Откуда мне было знать, что она так несчастна? Я заботилась о ней как могла, но этого, как выяснилось, было недостаточно. Теперь я это понимаю.
Глава 6
Я должна встретиться с М. сегодня утром в его излюбленной закусочной под названием «У Флаффи», находящейся через дорогу от университетского городка. Закусочная является одной из главных достопримечательностей Дэвиса. По утрам это заведение становится одним из самых оживленных мест в городе. С чисто внешней точки зрения — длинное и узкое помещение, пластмассовые столы, режущий глаза ослепительный свет, покрытый потертым линолеумом пол — не очень-то уютно, но кофе и пончики здесь готовят хорошие, так что с течением времени заведение стало для обитателей городка излюбленным местом встреч.
Я не бегаю трусцой, предпочитая аэробику, но сегодня на мне розово-серый тренировочный костюм, чтобы казалось, будто я бегунья. Мне надо привлечь внимание М., я хочу, чтобы он решил, что между нами есть нечто общее. Вообще-то привлечь внимание мужчин для меня обычно не проблема, но сегодня я волнуюсь — мне нужно произвести на М. сильное впечатление. Я долго возилась с косметикой и теперь довольна результатом. У меня приятное лицо, которое, правда, нельзя назвать красивым, но на нем почти незаметны морщины, и моя кожа еще почти так же эластична, как раньше. Я по-прежнему ношу восьмой размер — пусть для этого мне приходится заниматься в гимнастическом зале шесть дней в неделю, а в иссиня-черных волосах нет даже намека на седину. Мышцы в тонусе, ягодицы крепкие, груди стоят торчком. В общем, когда сегодня утром, закончив одеваться, я посмотрела на себя в зеркало, то увидела там высокую, привлекательную, сексуальную женщину лет тридцати с небольшим. Нет, беспокоиться не о чем — с М. у меня проблем не будет.
Сквозь плексигласовые стекла я вижу, как он сидит в дальнем углу помещения, читая газету и время от времени прихлебывая кофе. Войдя в закусочную, я становлюсь в очередь. Здесь шумно. Люди вокруг громко разговаривают между собой, девушки за стойкой принимают заказы, посетители входят и выходят. Заплатив за кофе, я озираюсь по сторонам и, выразив недовольство по поводу того, что все кабинки заняты, направляюсь к той из них, которую занимает М. Не знаю, почему Фрэнни считала его внешность столь устрашающей. М. худощавый, стройный, с угловатым лицом, словно вылепленным рукой скульптора, — сильный подбородок, высокие скулы, длинный, прямой нос. Ему уже под пятьдесят, что заметно по глубоким морщинам на лбу и вокруг глаз. Для Дэвиса М. выглядит слишком нарядно. Здесь ездят на велосипедах, голосуют за демократов и носят теннисные туфли — такой уж это город. Все посетители закусочной одеты кто во что горазд — в джинсы, тренировочные костюмы и мятые пиджаки. Даже пожилые носят повседневную одежду, в которой ходят у себя дома. А вот М. похож на англичанина. Даже вполне заурядная коричневая спортивная куртка и желтовато-коричневые брюки на нем кажутся чем-то вроде строгого костюма.
Подойдя к кабинке, я вижу, что он читает раздел, посвященный бизнесу. Другие секции газеты разбросаны по столу, а чашка с кофе почти пуста. Кажется, я очень волнуюсь.
— Можно присесть? В порядке компенсации я наполню вашу чашку.
Оторвав взгляд от газеты, он слегка улыбается.
— Здесь нет свободных столиков, — оправдываясь, говорю я.
— Ну конечно, — говорит он, освобождая часть стола. — Садитесь.
Я ставлю на стол чашку и подхожу к стойке, где на плитке разогреваются кофейники. Забрав один из них, я возвращаюсь к нашему столику и наполняю чашку М., а на обратном пути к стойке наполняю еще несколько чашек. Такое уж это место — вы помогаете и себе, и другим.
— Прекрасное утро, не правда ли? — говорю я, сев за столик.
Снаружи воздух прохладен и свеж — для бега трусцой погода самая подходящая, а ведь предполагается, что я бегаю трусцой.
Позади меня кто-то хрипло кашляет и шуршит газетой. М. неторопливо пьет кофе, разглядывая меня поверх чашки.
— Да, — наконец говорит он, — прекрасное утро.
Аккуратным движением поставив чашку на стол, он откидывается назад, как будто ожидая продолжения. Я представляюсь как Коллин, фамилию при этом не называю.
— Коллин, — с усмешкой повторяет он.
Потом мы говорим о погоде, о нашем общем увлечении — беге трусцой, о новостях на первой полосе. М. сообщает, что он профессор музыки в КУД; я рассказываю, что занимаюсь физической химией, работаю над проектом разделения эффектов, возникающих при электрофорезе ДНК.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93