мои синяки — это награды, моя кровь — символ победы. Я отряхиваю джинсы, стираю с губы кровь и засчитываю себе еще одно очко.
До того как мы переехали в Монтану, я уже была знакома со страной сиу, хотя и не знала этого. Мои родители любят ходить в походы, и мы, каждый отпуск отправляясь в какой-нибудь национальный парк, исходили всю страну, по две недели ночуя в палатке. Йосемит, Королевский каньон, Брайе, Бедлендз — ну и так далее. Мы путешествовали вчетвером — папа, мама, я и Билли, потому что Нора старше, она работает и больше не ездит с нами. В последний раз, больше года назад, мы были в Пылающем ущелье в Вайоминге — как я теперь знаю, это территория шошонов. Вам там понравится, дети, сказала мама, когда мы туда отправились. Там и правда очень красиво: на рассвете горы пурпурные, как леденцы; когда их увидишь, захватывает дух.
В первый день мы встали очень рано, чтобы полюбоваться на эти знаменитые горы. Было еще холодно, так что все поддели трикотажные рубашки и длинные рейтузы. Мама схватила меня в охапку, и мы начали, смеясь, вместе прыгать, чтобы согреться, обе в розовых спортивных куртках — тогда я еще не одевалась как мальчик. Папа смотрел на Билли и снисходительно улыбался, как бы говоря «Что поделаешь, женщины!», а потом он положил руку на плечо Билли, и они стали оглядывать горы, делая вид, будто холодный воздух их нисколько не беспокоит.
Мама была права — горы действительно окрасились в пурпурный, розовый, оранжевый цвета, словно это был шербет, и мне так захотелось взобраться на них, что я побежала вперед по тропинке, ударяя по кустам палкой, и каждый раз, когда я это делала, в воздухе разливался аромат цветов. Услышав сзади пыхтение Билли, я обернулась и увидела, как он старается меня догнать. Билли — худой и невысокий, на голову ниже меня, все его лицо покрыто веснушками, а темные волосы спадают на лоб так, что не видно глаз. Дети, смотрите, куда идете, крикнул сзади папа, но я все бежала впереди Билли, стараясь от него оторваться. Он на год младше меня и всегда таскается следом, когда мне хочется побыть одной. Год назад он заболел и теперь не может быстро бегать, по сравнению с мальчиками его возраста он маленький, совсем маленький, и я устала оттого, что папа и мама вечно суетятся вокруг него, боясь, что его болезнь усилится. «Подожди! — крикнул Билли. — Подожди меня, Фрэнни!» Но я только отбросила в сторону палку и побежала быстрее.
Когда мы жили в Дэвисе, я разносила газеты. Теперь я вот чем занимаюсь здесь, в Монтане: ворую велосипеды. Украсть у врага ценную лошадь для сиу считается еще одним способом проявления храбрости, и это тоже шанс набрать зачетные очки. Я могла бы проделывать это в полночь, проникнув в открытый соседский гараж, — в это время в доме все спят в теплых постелях, их не заботит призрак сиу, а я беззвучно крадусь, при этом стараясь не зацепить мусорный бак, не свалить ящики и не уронить фонарик; и потом, найдя девятискоростной велосипед, спокойно уезжаю на нем. Все просто, как раз, два, три, но это нельзя считать настоящей проверкой на храбрость — вот почему я набираю очки в школе, среди бела дня. Сначала я придумываю повод, чтобы выйти из класса — например, жую палец до тех пор, пока он не начинает кровоточить, а потом поднимаю его вверх и говорю: «У меня кровь, можно пойти к медсестре?» — и вместо этого отправляюсь к стоянке велосипедов. Перед уроком я уже побывала здесь, так что знаю, какой возьму. Оглядываясь по сторонам, хватаю самый дорогой велосипед и, проехав по оврагу, сбрасываю его в реку, а потом бегу в школу, к медсестре. Меня перевязывают, и я говорю: «Да, мэм, теперь обязательно буду осторожнее», смотрю на часы и возвращаюсь в класс, где, вытирая со лба пот, падаю на стул, готовая извиниться перед учителем, если будет необходимость. Обычно это не требуется, потому что я отличница, пример для подражания, пусть немного эксцентричная со своей лысой головой и всем остальным, но, в конце концов, я ведь из Калифорнии.
Каждый раз, когда пропадает очередной велосипед, дело становится опаснее, а я оказываюсь все ближе к Сидящему Буйволу. Я собираюсь заполнить эту речку велосипедами и хотя никогда не относилась к ним так, как сиу относились к лошадям, но думаю, что эффект тот же самый. Я проникла во вражеский лагерь и осталась жива, а доказательство лежит на дне реки.
Иногда мне вспоминается лето и я думаю о том, пойдем ли мы в этом году в поход. Надеюсь, что да, но если нет, тоже нормально. Мне всегда нравились эти путешествия, хотя Билли и доставлял одни неудобства. Наша поездка в Пылающую Долину не была исключением — я побежала, он за мной. За деревьями я слышала плачущий голос брата, он просил меня остановиться. «Подожди меня, Фрэнни! — хныкал Билли. — Подожди же!» Тропа поднималась в гору, постепенно сужаясь. Деревья поредели, пахло сухими листьями и пылью. Когда я достигла края скалы, из-под ног полетели камни, и я слышала, как они далеко внизу падают в каньон. Я продолжала подниматься по тропинке, закатав до локтей рукава — вроде бы стало потеплее. И вдруг я услышала, как закричал Билли — такой вроде удивленный вскрик, — а потом приглушенный звук падающих камней. Наверное, он оступился, подумала я и представила себе, как Билли сидит, надувшись, посреди тропинки: джинсы его порваны на коленях, светло-зеленая рубашка испачкана грязью. А может быть, он до смерти перепугался, так как вообразил, что на него сейчас нападут медведи. Я остановилась, взвешивая все «за» и «против» возвращения. Мне хотелось подняться на вершину горы, но, если я не спущусь, мама с папой будут потом меня ругать. «Разве ты не можешь быть чуть внимательнее к другим? — скажут они. — Будь поласковее с ним — от тебя не убудет, если ты немного поиграешь со своим младшим братом». Ну, я знаю, как это бывает.
Я вернулась назад, злясь на то, что Билли снова испортил мне все удовольствие. Если он не может за мной поспеть, то пусть остается сзади с мамой и папой. Я слышала, как он плачет и говорит что-то непонятное, а когда вышла из-за поворота прямо перед скалой, то увидела, что он медленно съезжает вниз. Первое, о чем я подумала — что он загляделся на разноцветные горы, вместо того чтобы смотреть себе под ноги. Я начала кричать на него, дескать, гляди, куда идешь, и тут вдруг до меня дошло, что он вот-вот свалится со скалы. Чуть раньше он, видимо, снял с себя рубашку, потому что она была обмотана у него вокруг пояса, руки, исцарапанные о камни, отчаянно цеплялись за скалы, пытаясь найти опору, но Билли, плача, продолжал сползать вниз. Я позвала на помощь папу — любопытно, откуда родители знают, какие крики можно игнорировать, а какие нет? — и услышала, как они с мамой бегут по тропинке. Мама все время выкрикивала наши имена, но когда они добежали, Билли уже не было на скале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
До того как мы переехали в Монтану, я уже была знакома со страной сиу, хотя и не знала этого. Мои родители любят ходить в походы, и мы, каждый отпуск отправляясь в какой-нибудь национальный парк, исходили всю страну, по две недели ночуя в палатке. Йосемит, Королевский каньон, Брайе, Бедлендз — ну и так далее. Мы путешествовали вчетвером — папа, мама, я и Билли, потому что Нора старше, она работает и больше не ездит с нами. В последний раз, больше года назад, мы были в Пылающем ущелье в Вайоминге — как я теперь знаю, это территория шошонов. Вам там понравится, дети, сказала мама, когда мы туда отправились. Там и правда очень красиво: на рассвете горы пурпурные, как леденцы; когда их увидишь, захватывает дух.
В первый день мы встали очень рано, чтобы полюбоваться на эти знаменитые горы. Было еще холодно, так что все поддели трикотажные рубашки и длинные рейтузы. Мама схватила меня в охапку, и мы начали, смеясь, вместе прыгать, чтобы согреться, обе в розовых спортивных куртках — тогда я еще не одевалась как мальчик. Папа смотрел на Билли и снисходительно улыбался, как бы говоря «Что поделаешь, женщины!», а потом он положил руку на плечо Билли, и они стали оглядывать горы, делая вид, будто холодный воздух их нисколько не беспокоит.
Мама была права — горы действительно окрасились в пурпурный, розовый, оранжевый цвета, словно это был шербет, и мне так захотелось взобраться на них, что я побежала вперед по тропинке, ударяя по кустам палкой, и каждый раз, когда я это делала, в воздухе разливался аромат цветов. Услышав сзади пыхтение Билли, я обернулась и увидела, как он старается меня догнать. Билли — худой и невысокий, на голову ниже меня, все его лицо покрыто веснушками, а темные волосы спадают на лоб так, что не видно глаз. Дети, смотрите, куда идете, крикнул сзади папа, но я все бежала впереди Билли, стараясь от него оторваться. Он на год младше меня и всегда таскается следом, когда мне хочется побыть одной. Год назад он заболел и теперь не может быстро бегать, по сравнению с мальчиками его возраста он маленький, совсем маленький, и я устала оттого, что папа и мама вечно суетятся вокруг него, боясь, что его болезнь усилится. «Подожди! — крикнул Билли. — Подожди меня, Фрэнни!» Но я только отбросила в сторону палку и побежала быстрее.
Когда мы жили в Дэвисе, я разносила газеты. Теперь я вот чем занимаюсь здесь, в Монтане: ворую велосипеды. Украсть у врага ценную лошадь для сиу считается еще одним способом проявления храбрости, и это тоже шанс набрать зачетные очки. Я могла бы проделывать это в полночь, проникнув в открытый соседский гараж, — в это время в доме все спят в теплых постелях, их не заботит призрак сиу, а я беззвучно крадусь, при этом стараясь не зацепить мусорный бак, не свалить ящики и не уронить фонарик; и потом, найдя девятискоростной велосипед, спокойно уезжаю на нем. Все просто, как раз, два, три, но это нельзя считать настоящей проверкой на храбрость — вот почему я набираю очки в школе, среди бела дня. Сначала я придумываю повод, чтобы выйти из класса — например, жую палец до тех пор, пока он не начинает кровоточить, а потом поднимаю его вверх и говорю: «У меня кровь, можно пойти к медсестре?» — и вместо этого отправляюсь к стоянке велосипедов. Перед уроком я уже побывала здесь, так что знаю, какой возьму. Оглядываясь по сторонам, хватаю самый дорогой велосипед и, проехав по оврагу, сбрасываю его в реку, а потом бегу в школу, к медсестре. Меня перевязывают, и я говорю: «Да, мэм, теперь обязательно буду осторожнее», смотрю на часы и возвращаюсь в класс, где, вытирая со лба пот, падаю на стул, готовая извиниться перед учителем, если будет необходимость. Обычно это не требуется, потому что я отличница, пример для подражания, пусть немного эксцентричная со своей лысой головой и всем остальным, но, в конце концов, я ведь из Калифорнии.
Каждый раз, когда пропадает очередной велосипед, дело становится опаснее, а я оказываюсь все ближе к Сидящему Буйволу. Я собираюсь заполнить эту речку велосипедами и хотя никогда не относилась к ним так, как сиу относились к лошадям, но думаю, что эффект тот же самый. Я проникла во вражеский лагерь и осталась жива, а доказательство лежит на дне реки.
Иногда мне вспоминается лето и я думаю о том, пойдем ли мы в этом году в поход. Надеюсь, что да, но если нет, тоже нормально. Мне всегда нравились эти путешествия, хотя Билли и доставлял одни неудобства. Наша поездка в Пылающую Долину не была исключением — я побежала, он за мной. За деревьями я слышала плачущий голос брата, он просил меня остановиться. «Подожди меня, Фрэнни! — хныкал Билли. — Подожди же!» Тропа поднималась в гору, постепенно сужаясь. Деревья поредели, пахло сухими листьями и пылью. Когда я достигла края скалы, из-под ног полетели камни, и я слышала, как они далеко внизу падают в каньон. Я продолжала подниматься по тропинке, закатав до локтей рукава — вроде бы стало потеплее. И вдруг я услышала, как закричал Билли — такой вроде удивленный вскрик, — а потом приглушенный звук падающих камней. Наверное, он оступился, подумала я и представила себе, как Билли сидит, надувшись, посреди тропинки: джинсы его порваны на коленях, светло-зеленая рубашка испачкана грязью. А может быть, он до смерти перепугался, так как вообразил, что на него сейчас нападут медведи. Я остановилась, взвешивая все «за» и «против» возвращения. Мне хотелось подняться на вершину горы, но, если я не спущусь, мама с папой будут потом меня ругать. «Разве ты не можешь быть чуть внимательнее к другим? — скажут они. — Будь поласковее с ним — от тебя не убудет, если ты немного поиграешь со своим младшим братом». Ну, я знаю, как это бывает.
Я вернулась назад, злясь на то, что Билли снова испортил мне все удовольствие. Если он не может за мной поспеть, то пусть остается сзади с мамой и папой. Я слышала, как он плачет и говорит что-то непонятное, а когда вышла из-за поворота прямо перед скалой, то увидела, что он медленно съезжает вниз. Первое, о чем я подумала — что он загляделся на разноцветные горы, вместо того чтобы смотреть себе под ноги. Я начала кричать на него, дескать, гляди, куда идешь, и тут вдруг до меня дошло, что он вот-вот свалится со скалы. Чуть раньше он, видимо, снял с себя рубашку, потому что она была обмотана у него вокруг пояса, руки, исцарапанные о камни, отчаянно цеплялись за скалы, пытаясь найти опору, но Билли, плача, продолжал сползать вниз. Я позвала на помощь папу — любопытно, откуда родители знают, какие крики можно игнорировать, а какие нет? — и услышала, как они с мамой бегут по тропинке. Мама все время выкрикивала наши имена, но когда они добежали, Билли уже не было на скале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93