Фотография, которую она заприметила еще в первое свое появление здесь, оказалась портретом покойной жены Фомича, только уже в возрасте. Почему-то она показалась Кристине знакомой, хотя раньше они явно нигде не пересекались. Да и не могли пересечься, это понятно. Видимо, такой у нее типаж лица, довольно обтекаемый и распространенный. В одной книге по физиогномике Кристина еще давным-давно прочитала, что все человеческие лица сводятся то ли к шестнадцати, то ли к двадцати основным типам. То есть найти похожего на себя человека не настолько сложно, как представляется. Была еще одна фотография, где Фомич с женой и двумя маленькими детьми на коленях, мальчиком и девочкой, позировали перед объективом, как и множество других семей той эпохи. Мальчик был одет в матросский костюмчик, а то, что младший ребенок — девочка, можно было определить только по пышному платьицу, поскольку какая-либо прическа на ее головке отсутствовала ввиду крайне нежного возраста. Интересно, сюда они заезжают когда-нибудь? Фомич ведь ничего не сказал о том, какие у него отношения с детьми. Впрочем, скорее всего, нормальные. Просто живут далеко друг от друга, да и связи нет никакой.
Обойдя оставшиеся закоулки дома минут за десять и не найдя для себя ничего интересного (художества Фомича не в счет), Кристина начала заниматься завтраком. В холодильнике обнаружился кусок сыра и штук восемь яиц. Лук и чеснок лежали там же, на соседней полке. Нашлось и масло, сливочное и подсолнечное.
Яичница получилась на славу. Кристина давно уже не ела с таким аппетитом собственноручно приготовленные блюда. Впрочем, если по совести говорить, то в последний раз она готовила — и не вспомнить когда. Обычно завтракала бутербродами, если было желание — делала горячие бутерброды а-ля мини-пицца в микроволновке. На обед — горячий суп или лапша из разряда быстрорастворимых и фрукты. На ужин — либо бутерброды, либо опять что-то из «быстрой» кухни. Единственный человек, кто мог полновластно хозяйничать на ее кухне и готовить что-то человеческое — это Иван. Когда он приходил, он обычно сразу же шел на кухню и начинал что-то резать, кипятить и жарить. А потом звал Кристину к столу.
Ну, надо же! Даже смешно получается: Иван ее сюда завел, как Сусанин, и бросил, а она о его стряпне вспоминает, и о том, как классно он готовит. Да, получается, после ее возвращения готовить будет некому. То, что они разругаются в пух и дым, даже сомнению не подлежит.
Кристина доела яичницу и отправилась мыть посуду. Вопреки ее опасениям, стандартный «фейри» имел место быть, равно как и нормальная губка для мытья посуды. А то еще пришлось бы какими-нибудь дурно пахнущими тряпочками весь жир отскребать. Нет, спору нет: Фомич — вполне продвинутый мужик.
Когда она уже сметала полотенцем крошки со стола, вернулся хозяин дома.
— О, уже хозяйничаешь? Молодца! Позавтракала уже?
— Да, я себе яичницу приготовила. А вам сделать?
— Да я давно уже на ногах, у меня завтрак в пять утра случается. Но чаю с тобой попью. Сейчас самовар засмолим и замутим. Ты ж наверняка одной водой обошлась?
— Ну, да. Сначала решила в ковшике вскипятить, а потом обнаружила, что заварку не могу найти.
— Да она ж на самом виду у тебя! Вон, в железной банке! Давай, ты пока заварной чайник сполосни, а я на улицу. Как закончишь — подходи. Наверняка еще не видела, как самовары разжигать.
— Если правильно помню детские книжки, то там вроде сапог нужен? Его как-то сверху крепят, только для чего, я так понять и не смогла.
— Ну, мы и без него обойдемся, тем более что сапог должен быть с мягким голенищем, чтоб его можно было как меха туда-сюда разводить и воздух к углям нагонять. А кирзовый или резиновый сюда, ясное дело, ни к селу, ни к огороду. Кстати, гулять по лесу пойдешь?
— А можно?
— Само собой, можно! Я тебе все ближайшие окрестности покажу, озера наши с речушкой, а если появится желание, завтра-послезавтра и подальше отправимся, будем хозяйство по периметру обходить.
— А зачем это надо? Начальства у вас вроде как нет, по крайней мере, никто за вами не наблюдает. Так зачем каждый день вставать ни свет, ни заря, идти куда-то далеко? Лес — он ведь как стоял, так и будет стоять, ничего с ним ни случится?
— Я отвечаю за этот лес. И должен знать, что в нем происходит. Вот сегодня полодырничаю, завтра полодырничаю и не замечу, что у меня на болоте торфяник тлеть начал. Вон, в прошлом году в области от дыма аж продохнуть было нельзя, я тут по своим делам мотался, смотрю: елки-палки! У соседей леса-то вдоль дороги мертвые да сухие стоят! Аж нехорошо мне стало, как представил, что такая напасть в моем хозяйстве может приключиться. У меня торфяников немного, почитай, всего один, да и тот небольшой, но даже если он полыхнет, столько урону будет! Не дай Бог верховой пожар пойдет, столько птицы да зверья погибнет!
— Да, я помню эти пожары; у нас в Москве и то было не продохнуть от дыма. После пяти вечера соседних домов не видно, сплошное сизое марево. А что такое верховой пожар? Или еще низовой есть?
— Есть и низовой. Низовой — это когда какой-нибудь раздолбай костер разведет, а погасить забудет, а от него валежник займется, корни деревьев обгорят. Этот еще можно быстро затушить. А вот верховой — страшная вещь. Это когда пожар дошел до той стадии, что огонь с дерева на дерево перепрыгивает, быстро-быстро, а так как температура вокруг страшно высокая, то дерево сразу же как спичка вспыхивает. Такие обычно с воздуха специальной техникой тушат. Сбрасывают пену на очаги возгорания, чтобы кислород огню перекрыть. А люди в это время либо окапывают горящий участок, либо начинают его водой гасить. Только опасно это очень. Если пламя не смирится, придется срочно всех эвакуировать, пока еще большей беды не случилось.
— Ну ладно, летом вы ходите, смотрите, чтобы пожаров не было. А весной, осенью, зимой что делаете?
— В охотничьи сезоны путевки выдаю на отстрел дичи и слежу, чтобы больше, чем положено не подстрелили. Опять же: веду учет, сколько у меня какого зверья в хозяйстве в этот год водится. Зимой подкармливаю их, солонцы устраиваю, осины подрубаю, тропы прокладываю на подкормочные площадки. Если лед сплошной на озерах встает, приходится проруби делать, чтоб рыба не задохнулась. Когда сезон охоты закрывается, браконьеров гоняю. Если какого хищника в лесу в этот год много развелось, хожу, отстреливаю. Вон, три года назад от волков спасу не было, даже в поселке средь бела дня появились. Так каждый день с ружьем уходил. И до заката, на лыжах.
— А вам зверей не жалко?
— Жалко, конечно. Но здесь вот что понимать надо: вот ты в магазине говядину купила, ты ж не задумывалась о том, что ради того, чтоб ты пошла и ее купила, корову забили? Так и здесь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73