Впрочем, теперь сестру Агнессу уже не спросишь: поздно.
— Мне кажется, вы слишком долго были в монастыре, миледи.
— Не так уж и долго, — нелюбезно буркнула Элис, — но достаточно для того, чтобы усвоить: похоть — смертный грех.
— Боюсь, что сами вы знакомы с грехом только понаслышке, леди Элис, — тихо произнес Саймон, наклонившись к самому ее уху.
— Зато вы, как я полагаю, имеете большую практику в этом деле, — парировала Элис, заставив Саймона расхохотаться.
Смех мага услышал и сидевший неподалеку Честный Ричард. Он вытащил руку из-за пазухи своей соседки по столу и спросил, повернув голову:
— Тебя что-то развеселило, мой Грендель?
Девица, недовольная тем, что на нее перестали обращать внимание, прильнула было к плечу Ричарда, но тот, не оборачиваясь, оттолкнул ее, и та свалилась на залитый пивом и усыпанный обглоданными костями пол.
— Я благодарен вам за то, что вы осчастливили меня такой умной женой, милорд, — ответил Саймон.
— Умная женщина — это проклятье божье, — сказал Ричард, глядя на Элис с нескрываемым отвращением. — Перемени решение, друг мой, пока не поздно. Возьми себе в жены хорошенькую, младшую.
— Прошу прощения, милорд, — твердо ответил Саймон, — но свой выбор я уже сделал.
Элис медленно опустила голову. Ей было приятно и удивительно, что кто-то предпочел ее сестре — красавице и шалунье Клер. И как так вышло, что столь блестящий мужчина, как Саймон, остановил свой выбор на ней — такой невзрачной?
Элис повернула голову к человеку, с которым ей вскоре предстояло разделить постель, и спросила:
— Почему все же вы сделали столь нелогичный выбор, сэр? Неужели настолько сильно влюбились в меня, что потеряли голову?
Саймон негромко хохотнул и ответил:
— О любви я знаю не больше, чем вы — о похоти, миледи. Мне кажется, что любовь — это грех и пустая трата времени. Занятие, опасное для души. Желаете убедить меня в обратном?
— О любви я знаю едва ли больше, чем о похоти, — ответила Элис, — и, как и вы, предпочитаю не проявлять это чувство, во всяком случае, внешне. На мой взгляд, так легче жить.
Ответная улыбка Саймона была натянутой, хотя и казалась обворожительной — со стороны.
— Жизнь очень редко бывает легкой, леди Элис. И если вам вдруг придет в голову завести роман с кем-нибудь из рыцарей при дворе вашего брата, я не стану вам мешать. Разумеется, после того, как познакомлю вас со всеми наслаждениями, которые дарит человеку похоть.
Элис казалось, что она медленно погружается в глубину золотистых глаз Саймона, качается на волнах его звучного низкого голоса. Ей нечего было противопоставить его магической силе.
«Его называют чародеем, — подумала Элис, — и теперь я понимаю, почему».
Вот и сейчас он пытался околдовать Элис, зачаровать против ее воли обещаниями чувственных наслаждений. Она собрала свою волю в кулак и вступила в невидимую схватку с самой собой.
Наконец Элис удалось побороть свои чувства, и к ней вернулся дар речи.
— Вы думаете, что такое будущее сулит мне счастье? — спросила она.
— А почему бы и нет? Разве каждой женщине не хочется больше того, что она имеет? Денег, славы, любовных приключений, наконец.
— Никто не властен над любовью, ни своей, ни чужой.
— Верно. Вот я и хочу предоставить вам полную свободу любить и быть любимой.
— Вы требуете, сударь, чтобы я наставила вам рога?
— Не требую, но согласен смириться с этим, если ваше сердце вдруг воспылает страстью к какому-нибудь юному рыцарю.
— Вы сами верите в то, что такое может быть?
— Я полагаю, что глупо осуждать человека за любовь.
— Ваши слова дают понять, что вы не такой, как все. Не такой, как люди, я имела в виду.
— Так обо мне думают многие. Даже Ричард временами считает меня воплощением какого-то древнего монстра, наделенного тайными силами и связанного с самим адом.
— И, будучи при этом вашим господином, представляет самого себя не меньше как Сатаной?
— Бог его знает, — ответил Саймон. — Чаще всего, как мне кажется, Ричард представляет себя одним из рыцарей Круглого стола короля Артура.
Элис бросила взгляд на своего брата. В его поведении и в самом деле просматривалось стремление выглядеть героем. Она не раз об этом думала, только не давала хода своим мыслям. На то у нее были основания — страшные воспоминания о том злосчастном дне, наполненном криками ее матери и гулким, жутким грохотом конских копыт. Все это каким-то образом было связано в ее памяти с Ричардом и никак не вязалось с представлениями о том, какими должны быть поступки настоящего героя. В отличие от Клер, она никогда не мечтала о том, чтобы сильный и добрый брат забрал их из монастыря. Она боялась его всю жизнь, и, как оказалось, не напрасно. Вот только зря она не поделилась своими опасениями с Клер еще много-много лет тому назад.
Элис опустила глаза в свою тарелку. Она была полна, и еда почти не тронута. Элис хотела что-нибудь съесть, но не могла. Конечно, через какое-то время проголодается и будет ждать наступления утра с пустым желудком. При этом она и подумать не смела о том, чтобы опустить про запас хотя бы кусок хлеба в кожаную сумку, висевшую у нее на боку.
Ужин подходил к концу, и вот уже слуга поднес Клер глубокую миску с водой. Она окунула в нее кончики пальцев. Краем глаза Элис заметила, что Саймона Наваррского миской для омовения рук обнесли. И то верно: зачем мыть руки тому, кто не притрагивался ими к еде?
А может быть, слуги просто боялись лишний раз увидеть руку Саймона, которую тот прятал в складках своего черного плаща.
Подумав об этом, Элис рискнула задать вопрос, который давно мучил ее.
— Что случилось с вашей рукой? — спросила она и сама испугалась своей смелости.
— Полагаете, вы первая, кто меня об этом спросил? — ответил Саймон. — Что, вам тоже становится жутко, когда вы ее видите?
— Не в этом дело, сэр. Просто я хотела узнать, нельзя ли как-то помочь вам. Травы, мази?.. — она невольно умолкла, заметив скептическую усмешку на лице Саймона.
— Благодарю вас, не беспокойтесь. Не нужно совать мою бедную руку в кучу лошадиного навоза. Не хочу сказать ничего плохого про ваши целительские способности, которыми вы так гордитесь, но, поверьте, я уже сделал со своей рукой все, что только было возможно. А вот за участие я вам глубоко благодарен, миледи.
Другая после этого замолчала бы навсегда, но Элис, несмотря на внешнее смирение, была весьма настойчива.
— Вы не ответили на мой вопрос, сударь, — спокойно сказала она.
— В самом деле? — откликнулся Саймон, поспешно вставая с места и протягивая Элис свою здоровую руку.
Элис не спешила воспользоваться его любезностью, но, как выяснилось, Саймону Наваррскому ее желания были безразличны. Он крепко взял Элис под локоть и легко, словно пушинку, поставил девушку на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Мне кажется, вы слишком долго были в монастыре, миледи.
— Не так уж и долго, — нелюбезно буркнула Элис, — но достаточно для того, чтобы усвоить: похоть — смертный грех.
— Боюсь, что сами вы знакомы с грехом только понаслышке, леди Элис, — тихо произнес Саймон, наклонившись к самому ее уху.
— Зато вы, как я полагаю, имеете большую практику в этом деле, — парировала Элис, заставив Саймона расхохотаться.
Смех мага услышал и сидевший неподалеку Честный Ричард. Он вытащил руку из-за пазухи своей соседки по столу и спросил, повернув голову:
— Тебя что-то развеселило, мой Грендель?
Девица, недовольная тем, что на нее перестали обращать внимание, прильнула было к плечу Ричарда, но тот, не оборачиваясь, оттолкнул ее, и та свалилась на залитый пивом и усыпанный обглоданными костями пол.
— Я благодарен вам за то, что вы осчастливили меня такой умной женой, милорд, — ответил Саймон.
— Умная женщина — это проклятье божье, — сказал Ричард, глядя на Элис с нескрываемым отвращением. — Перемени решение, друг мой, пока не поздно. Возьми себе в жены хорошенькую, младшую.
— Прошу прощения, милорд, — твердо ответил Саймон, — но свой выбор я уже сделал.
Элис медленно опустила голову. Ей было приятно и удивительно, что кто-то предпочел ее сестре — красавице и шалунье Клер. И как так вышло, что столь блестящий мужчина, как Саймон, остановил свой выбор на ней — такой невзрачной?
Элис повернула голову к человеку, с которым ей вскоре предстояло разделить постель, и спросила:
— Почему все же вы сделали столь нелогичный выбор, сэр? Неужели настолько сильно влюбились в меня, что потеряли голову?
Саймон негромко хохотнул и ответил:
— О любви я знаю не больше, чем вы — о похоти, миледи. Мне кажется, что любовь — это грех и пустая трата времени. Занятие, опасное для души. Желаете убедить меня в обратном?
— О любви я знаю едва ли больше, чем о похоти, — ответила Элис, — и, как и вы, предпочитаю не проявлять это чувство, во всяком случае, внешне. На мой взгляд, так легче жить.
Ответная улыбка Саймона была натянутой, хотя и казалась обворожительной — со стороны.
— Жизнь очень редко бывает легкой, леди Элис. И если вам вдруг придет в голову завести роман с кем-нибудь из рыцарей при дворе вашего брата, я не стану вам мешать. Разумеется, после того, как познакомлю вас со всеми наслаждениями, которые дарит человеку похоть.
Элис казалось, что она медленно погружается в глубину золотистых глаз Саймона, качается на волнах его звучного низкого голоса. Ей нечего было противопоставить его магической силе.
«Его называют чародеем, — подумала Элис, — и теперь я понимаю, почему».
Вот и сейчас он пытался околдовать Элис, зачаровать против ее воли обещаниями чувственных наслаждений. Она собрала свою волю в кулак и вступила в невидимую схватку с самой собой.
Наконец Элис удалось побороть свои чувства, и к ней вернулся дар речи.
— Вы думаете, что такое будущее сулит мне счастье? — спросила она.
— А почему бы и нет? Разве каждой женщине не хочется больше того, что она имеет? Денег, славы, любовных приключений, наконец.
— Никто не властен над любовью, ни своей, ни чужой.
— Верно. Вот я и хочу предоставить вам полную свободу любить и быть любимой.
— Вы требуете, сударь, чтобы я наставила вам рога?
— Не требую, но согласен смириться с этим, если ваше сердце вдруг воспылает страстью к какому-нибудь юному рыцарю.
— Вы сами верите в то, что такое может быть?
— Я полагаю, что глупо осуждать человека за любовь.
— Ваши слова дают понять, что вы не такой, как все. Не такой, как люди, я имела в виду.
— Так обо мне думают многие. Даже Ричард временами считает меня воплощением какого-то древнего монстра, наделенного тайными силами и связанного с самим адом.
— И, будучи при этом вашим господином, представляет самого себя не меньше как Сатаной?
— Бог его знает, — ответил Саймон. — Чаще всего, как мне кажется, Ричард представляет себя одним из рыцарей Круглого стола короля Артура.
Элис бросила взгляд на своего брата. В его поведении и в самом деле просматривалось стремление выглядеть героем. Она не раз об этом думала, только не давала хода своим мыслям. На то у нее были основания — страшные воспоминания о том злосчастном дне, наполненном криками ее матери и гулким, жутким грохотом конских копыт. Все это каким-то образом было связано в ее памяти с Ричардом и никак не вязалось с представлениями о том, какими должны быть поступки настоящего героя. В отличие от Клер, она никогда не мечтала о том, чтобы сильный и добрый брат забрал их из монастыря. Она боялась его всю жизнь, и, как оказалось, не напрасно. Вот только зря она не поделилась своими опасениями с Клер еще много-много лет тому назад.
Элис опустила глаза в свою тарелку. Она была полна, и еда почти не тронута. Элис хотела что-нибудь съесть, но не могла. Конечно, через какое-то время проголодается и будет ждать наступления утра с пустым желудком. При этом она и подумать не смела о том, чтобы опустить про запас хотя бы кусок хлеба в кожаную сумку, висевшую у нее на боку.
Ужин подходил к концу, и вот уже слуга поднес Клер глубокую миску с водой. Она окунула в нее кончики пальцев. Краем глаза Элис заметила, что Саймона Наваррского миской для омовения рук обнесли. И то верно: зачем мыть руки тому, кто не притрагивался ими к еде?
А может быть, слуги просто боялись лишний раз увидеть руку Саймона, которую тот прятал в складках своего черного плаща.
Подумав об этом, Элис рискнула задать вопрос, который давно мучил ее.
— Что случилось с вашей рукой? — спросила она и сама испугалась своей смелости.
— Полагаете, вы первая, кто меня об этом спросил? — ответил Саймон. — Что, вам тоже становится жутко, когда вы ее видите?
— Не в этом дело, сэр. Просто я хотела узнать, нельзя ли как-то помочь вам. Травы, мази?.. — она невольно умолкла, заметив скептическую усмешку на лице Саймона.
— Благодарю вас, не беспокойтесь. Не нужно совать мою бедную руку в кучу лошадиного навоза. Не хочу сказать ничего плохого про ваши целительские способности, которыми вы так гордитесь, но, поверьте, я уже сделал со своей рукой все, что только было возможно. А вот за участие я вам глубоко благодарен, миледи.
Другая после этого замолчала бы навсегда, но Элис, несмотря на внешнее смирение, была весьма настойчива.
— Вы не ответили на мой вопрос, сударь, — спокойно сказала она.
— В самом деле? — откликнулся Саймон, поспешно вставая с места и протягивая Элис свою здоровую руку.
Элис не спешила воспользоваться его любезностью, но, как выяснилось, Саймону Наваррскому ее желания были безразличны. Он крепко взял Элис под локоть и легко, словно пушинку, поставил девушку на ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83