— У меня нет причин бояться вас, правда?
— Правда? — как эхо повторил он ее вопрос, и Элис почудилось, что она слышит где-то рядом шорох змеи, скользящей в высокой траве.
Глава 11
У Саймона Наваррского была навязчивая идея: сорвать, и причем немедленно, это феноменально уродливое платье с Элис из Соммерседжа. И дело не в том, что ему хотелось увидеть ее обнаженной. Такой мотив, разумеется, тоже присутствовал, но не он был главным. Свои страсти Саймон умел держать в узде — воздержание только усиливало желание и делало его острее.
Нет, просто он не мог больше видеть это платье.
Элис стояла возле рабочего стола; прямые широкие рукава ее уродливого платья были слишком длинны. Уложенные волосы прикрыты вуалью, перехваченной тонким золотым обручем. Лицо Элис было освещено снизу алым светом жаровни, и исходивший от Элис тонкий запах смешивался в нагретом воздухе с пряным запахом трав.
На спине платье было стянуто шнуровкой — можно просто взять острый нож, перерезать ее, и платье рухнет на пол, превратившись в бесформенную груду тряпья. Увы, Саймон не мог позволить себе этого: во-первых, потому, что он до смерти напугал бы своим поступком леди Элис, а во-вторых, чтобы сделать это, человек должен обладать двумя здоровыми руками, а не одной.
Элис готовила простенький состав из горицвета и розмарина для выведения блох. Она и впрямь оказалась способной ученицей — прилежной и аккуратной. Саймону нравилось наблюдать за ее движениями — спокойными, легкими и точными. Ему казалось, что они свидетельствуют о ее высокой чувственности. Вчерашний поцелуй, несомненно, посеял смятение в ее душе. Работа, порученная ей Саймоном, должна была, по его мнению, вернуть чувствам Элис равновесие. Пусть успокоится.
— Вы специально надеваете свое самое уродливое платье, отправляясь на свидание со мной, или у вас просто нет вкуса? — не удержался Саймон.
Элис нахмурилась.
— Я не настолько тщеславна, чтобы заботиться о дорогих нарядах, — ответила она.
— Но желание красиво одеваться свойственно всем женщинам.
Она ответила только язвительным взглядом, который говорил лучше всяких слов.
— Могли бы с сестрой посоветоваться, — не унимался Саймон. — Вот уж кто умеет быть в центре внимания! Она наверняка могла бы помочь вам подобрать что-нибудь получше.
— Платья для Клер подбираю я, — сказала Элис. — А она, будь ее воля, всю жизнь ходила бы в платье для верховой езды. Впрочем, она настолько хороша, что, во что ее ни одень, все равно будет красавицей.
— Но право же, леди Элис, поверьте мне: такой грязно-коричневый цвет никому не может быть к лицу. В таком платье любая женщина будет выглядеть уродиной.
Стрела попала в цель. Элис прикусила губу и посмотрела на Саймона с раздражением.
— Если милорд Саймон находит меня уродливой, зачем же тогда он собирается на мне жениться?
— Я не вас нахожу уродливой, а ваше платье, — пояснил Саймон. — Его-то всегда можно сменить.
— И тогда я буду казаться вам красивее, — с обидой закончила Элис. Несмотря ни на что, она не сбилась, отсчитывая капли травяного настоя, но щеки девушки запылали.
— Может быть, может быть, — согласился Саймон, от всей души забавляясь этим разговором. — Предвижу два варианта. Первый: ваше платье окончательно сведет меня с ума, я разорву его на клочки — и тогда не могу поручиться за то, что произойдет потом. Второй: вы надеваете красивое платье, и тогда мне будет легче удержаться от подобных действий.
— Но вы же сами говорили, что для вас не составит труда заставить меня раздеться перед вами, если вы того захотите. Так не все ли равно, какое платье будет при этом на мне надето?
Саймон снова расхохотался и никак не мог остановиться. Нет, каков язычок у этой женщины, а? Да и в остром уме ей не откажешь. Что же касается грации, то ее вообще никаким платьем не скроешь.
Спустя секунду он резко оборвал свой смех, чувствуя, что минута веселья прошла, и, как всегда, угадал. Темная тень закрыла дверной проем, и послышался недовольный голос Честного Ричарда:
— Неужели я слышу твой смех, Грендель? Мне подумалось, что я ошибся. Никогда не думал, что ты на это способен.
Саймон промолчал, наблюдая за тем, как Элис поспешно придает своему лицу серьезное выражение. Он заметил пробежавшую по нему гримасу отвращения и еще раз подумал о том, что Элис, несомненно, недолюбливает своего брата. Недолюбливает, но не боится. Хотя гораздо более безобидные вещи повергают ее в ужас. Лошади, например, или гром. Или будущий муж.
— Он смеется оттого, что я такая неуклюжая, — сказал Элис, отходя от рабочего стола.
— Не думаю, — заявил Ричард, входя. От его грузного тела в мастерской сразу стало тесно и темно. — Он не тот человек, которого можно развеселить таким пустяком. Однако готов признать, что ты — необычная женщина, сестра. До тебя ни одной из них еще не удавалось рассмешить моего Гренделя. Боюсь, что я тебя недооценивал.
Честный Ричард был великим мастером на скрытые угрозы. Элис моргнула, мучительно соображая, каких же неприятностей ей придется теперь ожидать от своего брата. На этот раз Саймон решил вмешаться в их семейный разговор.
— Недооценивать кого бы то ни было — всегда большая ошибка, милорд, — сказал он. — Ведь любой, даже самый ничтожный слуга может порой представлять смертельную опасность.
— А моя сестра — не какой-то там слуга, верно? — ответил Ричард своим притворно-ласковым голосом. — Да, я совсем забыл, ведь она — умненькая, это вторая — хорошенькая. Нет, Грендель, я все-таки не одобряю твой выбор. Впрочем, дело сделано, тебе все и расхлебывать. А что касается хорошенькой, то у меня на нее свои виды.
— У меня нет и не было ни малейшего желания менять свое решение, милорд.
— Странный ты, Грендель, — покачал головой Ричард. — Никогда я не мог тебя понять. Ладно, продолжайте свои занятия с Элис. Я получил весточку: сегодня ночью возвращается Хедвига, а значит, у меня будет сумасшедший денек. Нужно приготовиться к ее приезду.
И он ушел из мастерской так же неожиданно, как и появился. Элис проводила его озадаченным взглядом.
Ї Почему он все время называет вас Грендель? — спросила она.
— Надеюсь, что вы знаете, кто такой Грендель?
— Чудовище. Исчадие ада. Он пьет по ночам кровь из жил спящих людей и служит самому Вельзевулу. Но вы-то здесь при чем? Я не вижу никакой связи.
— Вы льстите мне, а Ричард… Ему нужен придворный демон, злой колдун, который будет наводить ужас на всех окружающих.
— Сам Ричард кажется мне куда страшнее и опаснее, чем вы.
— Не правда. К угрозам Ричарда вы относитесь довольно равнодушно, а вот меня боитесь. Дрожите передо мной всякий раз, словно кролик перед голодным волком.
— Я чаще представляла себя не кроликом, а полевой мышью, — призналась Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
— Правда? — как эхо повторил он ее вопрос, и Элис почудилось, что она слышит где-то рядом шорох змеи, скользящей в высокой траве.
Глава 11
У Саймона Наваррского была навязчивая идея: сорвать, и причем немедленно, это феноменально уродливое платье с Элис из Соммерседжа. И дело не в том, что ему хотелось увидеть ее обнаженной. Такой мотив, разумеется, тоже присутствовал, но не он был главным. Свои страсти Саймон умел держать в узде — воздержание только усиливало желание и делало его острее.
Нет, просто он не мог больше видеть это платье.
Элис стояла возле рабочего стола; прямые широкие рукава ее уродливого платья были слишком длинны. Уложенные волосы прикрыты вуалью, перехваченной тонким золотым обручем. Лицо Элис было освещено снизу алым светом жаровни, и исходивший от Элис тонкий запах смешивался в нагретом воздухе с пряным запахом трав.
На спине платье было стянуто шнуровкой — можно просто взять острый нож, перерезать ее, и платье рухнет на пол, превратившись в бесформенную груду тряпья. Увы, Саймон не мог позволить себе этого: во-первых, потому, что он до смерти напугал бы своим поступком леди Элис, а во-вторых, чтобы сделать это, человек должен обладать двумя здоровыми руками, а не одной.
Элис готовила простенький состав из горицвета и розмарина для выведения блох. Она и впрямь оказалась способной ученицей — прилежной и аккуратной. Саймону нравилось наблюдать за ее движениями — спокойными, легкими и точными. Ему казалось, что они свидетельствуют о ее высокой чувственности. Вчерашний поцелуй, несомненно, посеял смятение в ее душе. Работа, порученная ей Саймоном, должна была, по его мнению, вернуть чувствам Элис равновесие. Пусть успокоится.
— Вы специально надеваете свое самое уродливое платье, отправляясь на свидание со мной, или у вас просто нет вкуса? — не удержался Саймон.
Элис нахмурилась.
— Я не настолько тщеславна, чтобы заботиться о дорогих нарядах, — ответила она.
— Но желание красиво одеваться свойственно всем женщинам.
Она ответила только язвительным взглядом, который говорил лучше всяких слов.
— Могли бы с сестрой посоветоваться, — не унимался Саймон. — Вот уж кто умеет быть в центре внимания! Она наверняка могла бы помочь вам подобрать что-нибудь получше.
— Платья для Клер подбираю я, — сказала Элис. — А она, будь ее воля, всю жизнь ходила бы в платье для верховой езды. Впрочем, она настолько хороша, что, во что ее ни одень, все равно будет красавицей.
— Но право же, леди Элис, поверьте мне: такой грязно-коричневый цвет никому не может быть к лицу. В таком платье любая женщина будет выглядеть уродиной.
Стрела попала в цель. Элис прикусила губу и посмотрела на Саймона с раздражением.
— Если милорд Саймон находит меня уродливой, зачем же тогда он собирается на мне жениться?
— Я не вас нахожу уродливой, а ваше платье, — пояснил Саймон. — Его-то всегда можно сменить.
— И тогда я буду казаться вам красивее, — с обидой закончила Элис. Несмотря ни на что, она не сбилась, отсчитывая капли травяного настоя, но щеки девушки запылали.
— Может быть, может быть, — согласился Саймон, от всей души забавляясь этим разговором. — Предвижу два варианта. Первый: ваше платье окончательно сведет меня с ума, я разорву его на клочки — и тогда не могу поручиться за то, что произойдет потом. Второй: вы надеваете красивое платье, и тогда мне будет легче удержаться от подобных действий.
— Но вы же сами говорили, что для вас не составит труда заставить меня раздеться перед вами, если вы того захотите. Так не все ли равно, какое платье будет при этом на мне надето?
Саймон снова расхохотался и никак не мог остановиться. Нет, каков язычок у этой женщины, а? Да и в остром уме ей не откажешь. Что же касается грации, то ее вообще никаким платьем не скроешь.
Спустя секунду он резко оборвал свой смех, чувствуя, что минута веселья прошла, и, как всегда, угадал. Темная тень закрыла дверной проем, и послышался недовольный голос Честного Ричарда:
— Неужели я слышу твой смех, Грендель? Мне подумалось, что я ошибся. Никогда не думал, что ты на это способен.
Саймон промолчал, наблюдая за тем, как Элис поспешно придает своему лицу серьезное выражение. Он заметил пробежавшую по нему гримасу отвращения и еще раз подумал о том, что Элис, несомненно, недолюбливает своего брата. Недолюбливает, но не боится. Хотя гораздо более безобидные вещи повергают ее в ужас. Лошади, например, или гром. Или будущий муж.
— Он смеется оттого, что я такая неуклюжая, — сказал Элис, отходя от рабочего стола.
— Не думаю, — заявил Ричард, входя. От его грузного тела в мастерской сразу стало тесно и темно. — Он не тот человек, которого можно развеселить таким пустяком. Однако готов признать, что ты — необычная женщина, сестра. До тебя ни одной из них еще не удавалось рассмешить моего Гренделя. Боюсь, что я тебя недооценивал.
Честный Ричард был великим мастером на скрытые угрозы. Элис моргнула, мучительно соображая, каких же неприятностей ей придется теперь ожидать от своего брата. На этот раз Саймон решил вмешаться в их семейный разговор.
— Недооценивать кого бы то ни было — всегда большая ошибка, милорд, — сказал он. — Ведь любой, даже самый ничтожный слуга может порой представлять смертельную опасность.
— А моя сестра — не какой-то там слуга, верно? — ответил Ричард своим притворно-ласковым голосом. — Да, я совсем забыл, ведь она — умненькая, это вторая — хорошенькая. Нет, Грендель, я все-таки не одобряю твой выбор. Впрочем, дело сделано, тебе все и расхлебывать. А что касается хорошенькой, то у меня на нее свои виды.
— У меня нет и не было ни малейшего желания менять свое решение, милорд.
— Странный ты, Грендель, — покачал головой Ричард. — Никогда я не мог тебя понять. Ладно, продолжайте свои занятия с Элис. Я получил весточку: сегодня ночью возвращается Хедвига, а значит, у меня будет сумасшедший денек. Нужно приготовиться к ее приезду.
И он ушел из мастерской так же неожиданно, как и появился. Элис проводила его озадаченным взглядом.
Ї Почему он все время называет вас Грендель? — спросила она.
— Надеюсь, что вы знаете, кто такой Грендель?
— Чудовище. Исчадие ада. Он пьет по ночам кровь из жил спящих людей и служит самому Вельзевулу. Но вы-то здесь при чем? Я не вижу никакой связи.
— Вы льстите мне, а Ричард… Ему нужен придворный демон, злой колдун, который будет наводить ужас на всех окружающих.
— Сам Ричард кажется мне куда страшнее и опаснее, чем вы.
— Не правда. К угрозам Ричарда вы относитесь довольно равнодушно, а вот меня боитесь. Дрожите передо мной всякий раз, словно кролик перед голодным волком.
— Я чаще представляла себя не кроликом, а полевой мышью, — призналась Элис.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83