В тот день рабочие напали на нефтеносный слой раньше, чем ожидалось. В устье скважины никакого противовыбросного оборудования не было, и, когда буровая установка наткнулась на газовый купол где-то глубоко в толще дна залива, вышка начала раскачиваться, и внезапно наверх хлынул поток соленой воды, песка и нефти под колоссальным давлением, и обшивка корпуса вышки треснула. Сверху посыпались куски металлической облицовки, клещи, цепи, куски труб. Из-за трения металла о металл возникла искра, и скважина вспыхнула. Те, кто спасся, вспоминали, что картина была жуткая, точно кто-то рывком открыл дверь адова пекла.
Хотя отец пристегнул ремень безопасности к натяжному тросу, который соединял его подвесную платформу с катером и успел спрыгнуть, это его не спасло. Рухнувшая вышка разнесла катер в щепы и увлекла за собой на дно залива отца, а с ним еще девятнадцать рабочих.
Тела их не были обнаружены, и мне порой снится, как отец в своем рабочем комбинезоне и каске машет рукой из пучины и ухмыляется: мол, все нормально, сынок. Таков был мой старик. Его частенько забирали в участок, какой-то торговец увел у него жену, вышибалы в кабаках швыряли в него стулья, однако наутро он как ни в чем не бывало просыпался и снова был весел, как певчая птаха.
Я усадил Алафэр за руль в кабине пилота. Голову девочки украшала заломленная набекрень бейсболка с надписью «Астрос». Тем временем мы с Батистом подняли сети и наполнили холодильники креветками. Сделав полумильный круг, я вырубил мотор, и лодку понесло по воле течения именно к тому месту, где двадцать один год назад погиб отец.
Смеркалось; в черно-зеленых волнах покачивались хлопья пены. Солнце уже скрылось за горизонтом, и черно-красные облака на западном небосклоне казались отблеском пожара на огромной планете, постепенно уходящей под воду. Я достал из ящика с инструментами заранее приготовленный букет желтых и пурпурных роз и бросил его в волны. Букет вскоре рассыпался, и одиночные цветки поплыли по волнам, все больше удаляясь друг от друга, пока вовсе не скрылись из виду.
— Он это любит, — улыбнулся Батист. — Твой старик любил цветы. Цветы и женщин. И еще виски. Эй, Дейв, ты почему такой грустный? Твой старик никогда не унывал.
— Давай сварим креветок — и по домам, — отозвался я.
Всю дорогу не покидало меня чувство смутного беспокойства. На западе догорал закат, и вскоре от него осталась лишь полоска зеленоватого света: когда взошла луна, вода окрасилась в свинцовый цвет. Интересно, это была скорбь по безвременно ушедшему отцу или просто застарелая склонность к депрессии?
Нет, дело тут было в другом. Хороший полицейский, грустно размышлял я, никогда не убивает людей без особой надобности. Пока что я только сею хаос и разрушение, я так никого и не арестовал. Вместо этого я испортил жизнь недоумку Буббе. И на душе у меня, прямо скажем, кошки скребли.
* * *
Наутро мне в кабинет позвонил Майнос.
— Тебе ничего не рассказывали про Буббу Рока? — поинтересовался он.
— Нет. А что?
— Неужели ничего? Я-то думал, ты знаешь.
— Знаю что, Майнос?
— Вчера он поколотил свою жену. Ну и досталось же ей. В одном из баров на Пинхук-роуд. Продолжать?
— Валяй.
— Вчера днем они еще в машине начали ссориться. В районе Уинн Дикси. Три часа спустя сидит она, значит, в баре в компании каких-то новоорлеанских итальяшек, коктейль попивает, тут снаружи останавливается «кадиллак», и кто же из него выходит? — Правильно, обезумевший от ревности супруг. Врывается это он, значит, в бар, и ну хлестать женушку по физиономии. Она падает со стула, он наподдает ей по заднице и потом как швырнет головой вперед в сторону мужской уборной. Ну, один из итальяшек, понятно, пытается встрять, так Бубба его по стенке размазал. В прямом смысле слова. По словам бармена, он ему чуть шею не свернул.
— С каким смаком ты это рассказываешь, Майнос.
— Ага. Сущее удовольствие.
— Где он сейчас?
— Дома, наверное. А дамочку пришлось в больницу увозить и швы ей там накладывать. Естественно, ни она, ни эти подонки заявления писать не стали. По странным причинам они не особо хотят иметь дело с законом. Не знаешь, что это нашло на нашего Буббу?
— Вчера я приезжал к нему.
— Ну и?..
— Ну, и рассказал ему кое-что про его добродетельную супругу и иже с ней.
— Вон оно что.
— Послушай меня, Майнос. Я полагаю, что именно Клодетт стоит за гибелью моей жены. Бубба, конечно, сукин сын и все такое, но он не стал бы нанимать кого-то, чтобы расправиться со мной. Он предпочел бы сделать это сам. Он ненавидит меня еще со школьных времен. Думаю, это она подослала Ромеро и гаитянина, чтобы убить меня, а когда они вместо этого убили Энни, а потом у Ромеро опять ничего не вышло, она и придумала всю эту историю с проколотой шиной. Когда и это не сработало, она заставила Буббу ревновать. Как бы то ни было, она зачем-то приходила в квартиру Ромеро. На его кухонном столе были следы от ее термоса с джином.
— Так вот причем тут сок лайма!
— Да.
— И разумеется, уликой это считать нельзя.
— Именно.
— Посему ты решил отправиться к Буббе и кое-что рассказать ему про благоверную?
— Вроде того.
— А теперь слушай, что я тебе скажу.
— Хватит уже об этом, Майнос.
— Плюнь ты на это дело, вот что. Они оба гроша ломаного не стоят. Просто пусть все идет как идет.
Я промолчал.
— Он — псих. Она — нимфоманка, — заявил он. — Ты заварил кашу, теперь пусть они ее расхлебывают. Это может привести к самым неожиданным результатам. А ты, черт тебя дери, не суйся больше в это дело, ладно?
— Ты прямо сама вежливость.
— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты — два человека в одной упаковке. Ты пытаешься вести честную игру там, где это невозможно. В то же самое время тебя обуревает нормальное желание выпустить из них кишки. Всякий раз, когда я с тобой разговариваю, я, право, не знаю, с какой из твоих ипостасей мне придется иметь дело.
— Увидимся. Не пропадай!
— Бывай. И не стоит благодарить за звонок. Мы любим помогать деревенщине в форме.
И повесил трубку. Я попытался было перезвонить ему, однако линия была занята. Тогда я вернулся домой, и мы с Батистом пообедали, устроившись за деревянным столиком под навесом. Было жарко и тихо, в небе плавился белый солнечный диск.
* * *
В ту ночь я так и не смог заснуть. Воздух точно застыл, и никакие вентиляторы не могли остудить нагревшийся за день дом. Казалось, даже ночные звезды горячи, и в лунном свете я увидел, как соседские лошади ложатся в придорожную канаву, чтобы хоть как-то спастись от духоты. Я прошел на кухню и съел порцию клубничного мороженого. Через пару минут на пороге появилась Робин в кружевной маечке и трусиках, и, щурясь на свет, посмотрела на меня.
— Мне просто стало жарко. Иди-ка спать, детка, — сказал я ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
Хотя отец пристегнул ремень безопасности к натяжному тросу, который соединял его подвесную платформу с катером и успел спрыгнуть, это его не спасло. Рухнувшая вышка разнесла катер в щепы и увлекла за собой на дно залива отца, а с ним еще девятнадцать рабочих.
Тела их не были обнаружены, и мне порой снится, как отец в своем рабочем комбинезоне и каске машет рукой из пучины и ухмыляется: мол, все нормально, сынок. Таков был мой старик. Его частенько забирали в участок, какой-то торговец увел у него жену, вышибалы в кабаках швыряли в него стулья, однако наутро он как ни в чем не бывало просыпался и снова был весел, как певчая птаха.
Я усадил Алафэр за руль в кабине пилота. Голову девочки украшала заломленная набекрень бейсболка с надписью «Астрос». Тем временем мы с Батистом подняли сети и наполнили холодильники креветками. Сделав полумильный круг, я вырубил мотор, и лодку понесло по воле течения именно к тому месту, где двадцать один год назад погиб отец.
Смеркалось; в черно-зеленых волнах покачивались хлопья пены. Солнце уже скрылось за горизонтом, и черно-красные облака на западном небосклоне казались отблеском пожара на огромной планете, постепенно уходящей под воду. Я достал из ящика с инструментами заранее приготовленный букет желтых и пурпурных роз и бросил его в волны. Букет вскоре рассыпался, и одиночные цветки поплыли по волнам, все больше удаляясь друг от друга, пока вовсе не скрылись из виду.
— Он это любит, — улыбнулся Батист. — Твой старик любил цветы. Цветы и женщин. И еще виски. Эй, Дейв, ты почему такой грустный? Твой старик никогда не унывал.
— Давай сварим креветок — и по домам, — отозвался я.
Всю дорогу не покидало меня чувство смутного беспокойства. На западе догорал закат, и вскоре от него осталась лишь полоска зеленоватого света: когда взошла луна, вода окрасилась в свинцовый цвет. Интересно, это была скорбь по безвременно ушедшему отцу или просто застарелая склонность к депрессии?
Нет, дело тут было в другом. Хороший полицейский, грустно размышлял я, никогда не убивает людей без особой надобности. Пока что я только сею хаос и разрушение, я так никого и не арестовал. Вместо этого я испортил жизнь недоумку Буббе. И на душе у меня, прямо скажем, кошки скребли.
* * *
Наутро мне в кабинет позвонил Майнос.
— Тебе ничего не рассказывали про Буббу Рока? — поинтересовался он.
— Нет. А что?
— Неужели ничего? Я-то думал, ты знаешь.
— Знаю что, Майнос?
— Вчера он поколотил свою жену. Ну и досталось же ей. В одном из баров на Пинхук-роуд. Продолжать?
— Валяй.
— Вчера днем они еще в машине начали ссориться. В районе Уинн Дикси. Три часа спустя сидит она, значит, в баре в компании каких-то новоорлеанских итальяшек, коктейль попивает, тут снаружи останавливается «кадиллак», и кто же из него выходит? — Правильно, обезумевший от ревности супруг. Врывается это он, значит, в бар, и ну хлестать женушку по физиономии. Она падает со стула, он наподдает ей по заднице и потом как швырнет головой вперед в сторону мужской уборной. Ну, один из итальяшек, понятно, пытается встрять, так Бубба его по стенке размазал. В прямом смысле слова. По словам бармена, он ему чуть шею не свернул.
— С каким смаком ты это рассказываешь, Майнос.
— Ага. Сущее удовольствие.
— Где он сейчас?
— Дома, наверное. А дамочку пришлось в больницу увозить и швы ей там накладывать. Естественно, ни она, ни эти подонки заявления писать не стали. По странным причинам они не особо хотят иметь дело с законом. Не знаешь, что это нашло на нашего Буббу?
— Вчера я приезжал к нему.
— Ну и?..
— Ну, и рассказал ему кое-что про его добродетельную супругу и иже с ней.
— Вон оно что.
— Послушай меня, Майнос. Я полагаю, что именно Клодетт стоит за гибелью моей жены. Бубба, конечно, сукин сын и все такое, но он не стал бы нанимать кого-то, чтобы расправиться со мной. Он предпочел бы сделать это сам. Он ненавидит меня еще со школьных времен. Думаю, это она подослала Ромеро и гаитянина, чтобы убить меня, а когда они вместо этого убили Энни, а потом у Ромеро опять ничего не вышло, она и придумала всю эту историю с проколотой шиной. Когда и это не сработало, она заставила Буббу ревновать. Как бы то ни было, она зачем-то приходила в квартиру Ромеро. На его кухонном столе были следы от ее термоса с джином.
— Так вот причем тут сок лайма!
— Да.
— И разумеется, уликой это считать нельзя.
— Именно.
— Посему ты решил отправиться к Буббе и кое-что рассказать ему про благоверную?
— Вроде того.
— А теперь слушай, что я тебе скажу.
— Хватит уже об этом, Майнос.
— Плюнь ты на это дело, вот что. Они оба гроша ломаного не стоят. Просто пусть все идет как идет.
Я промолчал.
— Он — псих. Она — нимфоманка, — заявил он. — Ты заварил кашу, теперь пусть они ее расхлебывают. Это может привести к самым неожиданным результатам. А ты, черт тебя дери, не суйся больше в это дело, ладно?
— Ты прямо сама вежливость.
— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты — два человека в одной упаковке. Ты пытаешься вести честную игру там, где это невозможно. В то же самое время тебя обуревает нормальное желание выпустить из них кишки. Всякий раз, когда я с тобой разговариваю, я, право, не знаю, с какой из твоих ипостасей мне придется иметь дело.
— Увидимся. Не пропадай!
— Бывай. И не стоит благодарить за звонок. Мы любим помогать деревенщине в форме.
И повесил трубку. Я попытался было перезвонить ему, однако линия была занята. Тогда я вернулся домой, и мы с Батистом пообедали, устроившись за деревянным столиком под навесом. Было жарко и тихо, в небе плавился белый солнечный диск.
* * *
В ту ночь я так и не смог заснуть. Воздух точно застыл, и никакие вентиляторы не могли остудить нагревшийся за день дом. Казалось, даже ночные звезды горячи, и в лунном свете я увидел, как соседские лошади ложатся в придорожную канаву, чтобы хоть как-то спастись от духоты. Я прошел на кухню и съел порцию клубничного мороженого. Через пару минут на пороге появилась Робин в кружевной маечке и трусиках, и, щурясь на свет, посмотрела на меня.
— Мне просто стало жарко. Иди-ка спать, детка, — сказал я ей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71