— Подождем, что скажут судмедэксперт и прокурор. Но в любом случае, вам, господа Пиплсы, придется пройти через ряд формальных процедур. Мы обязаны доставить вас в полицейское управление, чтобы снять с вас показания. Более того, поскольку вы являетесь свидетелями кончины этого несчастного, — Хок показал на лежащее на полу тело, — то прокурор может принять решение о необходимости вашего постоянного присутствия в Майами. Естественно, вы, как важные свидетели, будете находиться под надежной охраной, но следствие по таким делам обычно длится несколько месяцев.
Братья застонали. Хок лукаво подмигнул Биллу Хендерсону и уселся рядом.
Второй кришнаит, напарник умершего бедолаги, снова начал плакать. Кто-то вернул ему парик, и кришнаит машинально сунул его в нагрудный карман. Парню было лет двадцать пять, но всхлипывал он и тер кулаками глаза совсем как мальчишка. Его свежевыбритая макушка блестела от пота. Он никогда еще не видел мертвеца, и вдруг — на тебе: его «брат», человек, с которым он вместе молился и вкушал неочищенный рис, лежит мертвец-мертвецом на синем ковре в зале для особо важных персон, укрытый казенным светло-коричневым одеялом, из-под которого торчат его белые носки и стоптанные шлепанцы.
Судмедэксперт Мерл Эванс прибыл вместе с Виолеттой Нюгрен, постной молоденькой блондинкой из прокуратуры. Хок кивнул охранникам, и те пропустили вновь прибывших в зал. Мозли и Хендерсон поздоровались за руку с доктором Эвансом, и вся четверка отошла в дальний угол зала ожидания, подальше от ушей Пиплсов, пресс-атташе и плаксивого кришнаита.
— Я заместитель прокурора, — представилась Виолетта Нюгрен, — но работаю в этой должности всего несколько месяцев. Я только в прошлом году закончила юридический факультет университета Майами, так что пока считаюсь новичком. Но я готова учиться, сержант Мозли.
— Ценю честных людей, — улыбнулся Хок. — Это мой напарник, сержант Хендерсон. Позвольте полюбопытствовать, мисс Нюгрен: если вы служите в прокуратуре, то почему ходите без атташе-кейса?
— Диктофон помещается и в дамской сумочке, — ответила она, показывая на свою кожаную сумку, висящую через плечо.
— Я пошутил, сударыня. На самом деле я очень уважаю юристов-женщин. У моей бывшей супруги адвокат — женщина, поэтому вот уже десять лет на алименты уходит половина моей зарплаты.
— Это мое первое дело об убийстве, — призналась Нюгрен. — Прежде я занималась только грабежами и кражами. Но, как я уже сказала, сержант, буду рада у вас поучиться.
— Может, это и не убийство. Именно поэтому мы и попросили вас приехать с доктором Эвансом. Будем надеяться, что это все-таки несчастный случай. У нас и без того чудовищная статистика. Но окончательные выводы предстоит делать вам и доку Эвансу.
— Откуда такое уважение к нам, Хок? — подозрительно спросил Эванс. — У тебя какие-то сомнения? Что-то не так?
— Дело вот в чем, док. Под этим одеялом лежит кришнаит, — Хок раскрыл свой блокнот: — Мартин Уэггонер, родом из Окичоби. Вон тот кришнаит, приятель покойного, утверждает, что родители Уэггонера и сейчас там живут. Сам Мартин Уэггонер приехал в Майами девять или десять месяцев назад, вступил в общину кришнаитов и жил вместе со своим напарником в новом ашраме на Кроум-авеню в Ист-Эверглейдс. Уже примерно полгода они собирали милостыню в аэропорту. Служба безопасности аэропорта уже пару раз предупреждала их о том, что они чинят неудобства пассажирам. В бумажнике покойного мы обнаружили более двухсот долларов, у второго кришнаита при себе примерно сто пятьдесят долларов. Все эти деньги они собрали за сегодняшний день, начиная с семи утра. — Хок взглянул на часы: — Сейчас только полпервого, а они обычно торчат в аэропорту до восьми вечера, зарабатывая на пару, если верить этому плаксе, пятьсот долларов.
— Ого! — удивленно приподняла белесые брови Виолетта Нюгрен. — Никогда бы не подумала, что за день можно собрать столько милостыни.
— Люди из службы безопасности говорят, что в аэропорту «работают» еще две пары кришнаитов. Мы пока не извещали о случившемся ни общину, ни родителей покойного.
— Вы и нам покамест ничего не сообщили, — буркнул док Эванс.
— У нас проблема со свидетелями, док. Их было человек тридцать — стояли в очереди на посадку, но пока мы сюда ехали, они все улетели в Мексику. Нам удалось тормознуть только двоих, — Хок кивнул на братьев Пиплс, — и то лишь потому, что один из них — тот, который поуродливее, справа, — сорвал с кришнаита-плаксы парик. Служащие аэропорта утверждают, что ничего не видели, поскольку были в запарке. Учитывая, что в этом время шла посадка на рейс в Мериду, служащие аэропорта, скорее всего, говорят правду. Впрочем, я записал имена всех, кто работает в эту смену, так что можно будет поговорить с ними позднее.
— Жалко, что мы упустили даму со сверчком, — огорченно сказал Хендерсон.
— С каким еще сверчком? — удивленно спросила Виолетта Нюгрен.
— Это такая маленькая железяка с пружинкой. Нажимаешь на нее, и она начинает стрекотать. Лучшее средство, чтобы отвязаться от кришнаитов-попрошаек. Стоит им услышать этот стрекот, как они тут же ретируются. Эти стрекоталки продаются в каждом ларьке, в любом киоске. Тут в аэропорту раньше был один кришноненавистник, так он эти стрекоталки бесплатно раздавал. Потом у него то ли стрекоталки кончились, то ли деньги, то ли энтузиазм... Не знаю. Короче, братья Пиплс утверждают, что дама со сверчком была ближе всех к месту инцидента, и не прекращала стрекотать до тех пор, пока кришнаит не затих.
— А что с ним случилось? Как его убили? — спросил док Эванс. — Или вы хотите, чтобы причину смерти назвал я? У меня и без того куча трупов в морге.
— В этом-то и загвоздка, — принялся объяснять Хок. — Я не знаю, можно ли это квалифицировать как убийство. Потерпевший подошел к какому-то парню в кожаной куртке, попросил у него денег, а тот сломал кришнаиту палец, повернулся и был таков. Кришнаит заорал от боли, повалился на пол и минут через пять умер. Люди из службы безопасности перенесли тело сюда, в «Золотой салон», а вон тот черномазый пресс-атташе вызвал полицию. Таким образом, получается, что кришнаит умер от перелома пальца. Что скажете, мисс Нюгрен? Это убийство или нет?
— Никогда не слышала, чтобы кто-то умер от перелома пальца, — призналась Нюгрен.
— Скорее всего, он умер от болевого шока, — сказал док Эванс, — но точную причину смерти я смогу назвать только после осмотра тела... Сколько ему было лет, Хок?
— Если водительские права не врут, то двадцать один год.
— Так я и знал, — сказал док Эванс и сжал губы. — Нынешняя молодежь не умеет переносить боль. Вот мы в свое время... Парень наверняка недоедал, был в паршивой физической форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
Братья застонали. Хок лукаво подмигнул Биллу Хендерсону и уселся рядом.
Второй кришнаит, напарник умершего бедолаги, снова начал плакать. Кто-то вернул ему парик, и кришнаит машинально сунул его в нагрудный карман. Парню было лет двадцать пять, но всхлипывал он и тер кулаками глаза совсем как мальчишка. Его свежевыбритая макушка блестела от пота. Он никогда еще не видел мертвеца, и вдруг — на тебе: его «брат», человек, с которым он вместе молился и вкушал неочищенный рис, лежит мертвец-мертвецом на синем ковре в зале для особо важных персон, укрытый казенным светло-коричневым одеялом, из-под которого торчат его белые носки и стоптанные шлепанцы.
Судмедэксперт Мерл Эванс прибыл вместе с Виолеттой Нюгрен, постной молоденькой блондинкой из прокуратуры. Хок кивнул охранникам, и те пропустили вновь прибывших в зал. Мозли и Хендерсон поздоровались за руку с доктором Эвансом, и вся четверка отошла в дальний угол зала ожидания, подальше от ушей Пиплсов, пресс-атташе и плаксивого кришнаита.
— Я заместитель прокурора, — представилась Виолетта Нюгрен, — но работаю в этой должности всего несколько месяцев. Я только в прошлом году закончила юридический факультет университета Майами, так что пока считаюсь новичком. Но я готова учиться, сержант Мозли.
— Ценю честных людей, — улыбнулся Хок. — Это мой напарник, сержант Хендерсон. Позвольте полюбопытствовать, мисс Нюгрен: если вы служите в прокуратуре, то почему ходите без атташе-кейса?
— Диктофон помещается и в дамской сумочке, — ответила она, показывая на свою кожаную сумку, висящую через плечо.
— Я пошутил, сударыня. На самом деле я очень уважаю юристов-женщин. У моей бывшей супруги адвокат — женщина, поэтому вот уже десять лет на алименты уходит половина моей зарплаты.
— Это мое первое дело об убийстве, — призналась Нюгрен. — Прежде я занималась только грабежами и кражами. Но, как я уже сказала, сержант, буду рада у вас поучиться.
— Может, это и не убийство. Именно поэтому мы и попросили вас приехать с доктором Эвансом. Будем надеяться, что это все-таки несчастный случай. У нас и без того чудовищная статистика. Но окончательные выводы предстоит делать вам и доку Эвансу.
— Откуда такое уважение к нам, Хок? — подозрительно спросил Эванс. — У тебя какие-то сомнения? Что-то не так?
— Дело вот в чем, док. Под этим одеялом лежит кришнаит, — Хок раскрыл свой блокнот: — Мартин Уэггонер, родом из Окичоби. Вон тот кришнаит, приятель покойного, утверждает, что родители Уэггонера и сейчас там живут. Сам Мартин Уэггонер приехал в Майами девять или десять месяцев назад, вступил в общину кришнаитов и жил вместе со своим напарником в новом ашраме на Кроум-авеню в Ист-Эверглейдс. Уже примерно полгода они собирали милостыню в аэропорту. Служба безопасности аэропорта уже пару раз предупреждала их о том, что они чинят неудобства пассажирам. В бумажнике покойного мы обнаружили более двухсот долларов, у второго кришнаита при себе примерно сто пятьдесят долларов. Все эти деньги они собрали за сегодняшний день, начиная с семи утра. — Хок взглянул на часы: — Сейчас только полпервого, а они обычно торчат в аэропорту до восьми вечера, зарабатывая на пару, если верить этому плаксе, пятьсот долларов.
— Ого! — удивленно приподняла белесые брови Виолетта Нюгрен. — Никогда бы не подумала, что за день можно собрать столько милостыни.
— Люди из службы безопасности говорят, что в аэропорту «работают» еще две пары кришнаитов. Мы пока не извещали о случившемся ни общину, ни родителей покойного.
— Вы и нам покамест ничего не сообщили, — буркнул док Эванс.
— У нас проблема со свидетелями, док. Их было человек тридцать — стояли в очереди на посадку, но пока мы сюда ехали, они все улетели в Мексику. Нам удалось тормознуть только двоих, — Хок кивнул на братьев Пиплс, — и то лишь потому, что один из них — тот, который поуродливее, справа, — сорвал с кришнаита-плаксы парик. Служащие аэропорта утверждают, что ничего не видели, поскольку были в запарке. Учитывая, что в этом время шла посадка на рейс в Мериду, служащие аэропорта, скорее всего, говорят правду. Впрочем, я записал имена всех, кто работает в эту смену, так что можно будет поговорить с ними позднее.
— Жалко, что мы упустили даму со сверчком, — огорченно сказал Хендерсон.
— С каким еще сверчком? — удивленно спросила Виолетта Нюгрен.
— Это такая маленькая железяка с пружинкой. Нажимаешь на нее, и она начинает стрекотать. Лучшее средство, чтобы отвязаться от кришнаитов-попрошаек. Стоит им услышать этот стрекот, как они тут же ретируются. Эти стрекоталки продаются в каждом ларьке, в любом киоске. Тут в аэропорту раньше был один кришноненавистник, так он эти стрекоталки бесплатно раздавал. Потом у него то ли стрекоталки кончились, то ли деньги, то ли энтузиазм... Не знаю. Короче, братья Пиплс утверждают, что дама со сверчком была ближе всех к месту инцидента, и не прекращала стрекотать до тех пор, пока кришнаит не затих.
— А что с ним случилось? Как его убили? — спросил док Эванс. — Или вы хотите, чтобы причину смерти назвал я? У меня и без того куча трупов в морге.
— В этом-то и загвоздка, — принялся объяснять Хок. — Я не знаю, можно ли это квалифицировать как убийство. Потерпевший подошел к какому-то парню в кожаной куртке, попросил у него денег, а тот сломал кришнаиту палец, повернулся и был таков. Кришнаит заорал от боли, повалился на пол и минут через пять умер. Люди из службы безопасности перенесли тело сюда, в «Золотой салон», а вон тот черномазый пресс-атташе вызвал полицию. Таким образом, получается, что кришнаит умер от перелома пальца. Что скажете, мисс Нюгрен? Это убийство или нет?
— Никогда не слышала, чтобы кто-то умер от перелома пальца, — призналась Нюгрен.
— Скорее всего, он умер от болевого шока, — сказал док Эванс, — но точную причину смерти я смогу назвать только после осмотра тела... Сколько ему было лет, Хок?
— Если водительские права не врут, то двадцать один год.
— Так я и знал, — сказал док Эванс и сжал губы. — Нынешняя молодежь не умеет переносить боль. Вот мы в свое время... Парень наверняка недоедал, был в паршивой физической форме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57