И все это — лишь ради того, кто должен появиться на свет, будучи зачатым как бы и мной, и не мной?
А вот и альтернатива — перечеркнуть все, чего я-здешний добился в жизни, и начать жизнь как бы заново. Практически без жилья, без семьи, с нелюбимой и достаточно тяжелой работой, но с безработной и непутевой сестрой на шее. Выдержу ли я этот груз и не скачусь ли, как было в том мире, в канаву с наезженного пути?
Наконец усталость и винные пары взяли свое, и, так и не успев сделать выбор относительно своей жизненной стратегии и тактики, я уснул, причем так крепко, что не видел никаких снов.
И тем более — кошмаров.
Глава 14
— Алик, проснись! Да скорее же! Бери штурвал!..
Чья-то рука настойчиво трясла меня за плечо. Я заворочался и, не открывая глаз, пробормотал, как когда-то в детстве:
— Алка, отстань... сейчас встану... Ну, еще минуточку.
— О, господи, какая еще Алка? — сказал над моим ухом женский голос. — Юрию Дмитриевичу плохо, Алик!.. Ты должен взять управление!
Я вздрогнул и открыл глаза.
Потом захлопал ими, не веря ни на йоту тому, что они мне показали.
Тесная кабина — явно самолетная. Я полулежу в кресле пилота. Прямо передо мной — штурвал управления, панель со множеством приборов и переключателей, а сквозь лобовое стекло — ярко-синее небо над слоем облаков, похожем на равнину из ваты.
Одного взгляда на себя было достаточно, чтобы понять — на мне летная форма. Но не комбинезон пилота сверхзвуковых истребителей. Форма летчика гражданской авиации: темно-синие брюки, голубая рубашка с нелепыми погончиками.
В кабине я не один. Хотя кресло слева от меня пусто, но сзади, наискосок, огромный кряжистый мужик с наушниками на голове крутит тумблеры и что-то вполголоса говорит невидимому собеседнику. Похоже, это радист.
А рядом со мной — стройное прелестное юное создание в стандартной форме стюардессы. Вот только лицо ее чересчур встревоженно.
А как она глядит — о, боги! За один такой взгляд, полный надежды и мольбы, любой на моем месте почувствовал бы себя героем.
— Бери штурвал, Алик, — попросила девушка. — Впереди — грозовой фронт, и Юрий Дмитриевич боится, что автопилот не справится... А у него сердце прихватило, ему нужен покой... Его сейчас Валентина отхаживает, укол прямо в сердце делала, представляешь?
— А кто такой Юрий Дмитриевич? — машинально спросил я.
Девушка округлила свои карие глазки:
— Алик, ты что, шутишь? Или еще не проснулся?
Ну почему у всех людей такая скверная привычка: не отвечать прямо на поставленный вопрос, если он кажется им дурацким? Неужели нельзя сначала ответить, а уж потом издеваться сколько тебе вздумается над идиотом, задавшим его?
Впрочем, я и сам, кажется, догадываюсь, кто такой этот Юрий Дмитриевич. Наверное, первый пилот, он же — командир корабля. Небось старый дед, давно отлетавший своё, но не желающий уходить на заслуженную пенсию и потому готовый скрывать любые недуги от врачей.
Значит, меня опять угораздило перенестись в другую реальность, пока я спал. И тут я — летчик, а значит, должен вести самолет.
Что ж, попробуем восстановить в памяти кадры из фильмов про авиацию. Только жаль, что фильмы эти — сплошь художественные и, как правило, в жанре триллера.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал я, чтобы успокоить красавицу. — Сделаю все, что в моих силах.
Штурвал оказался неожиданно податливым и не тугим. Я повернул его легонько влево-вправо, но самолет не отреагировал на мои попытки управлять им.
Кручу штурвал сильнее, тяну его на себя, от себя — никакой реакции. Господи, неужели эту штуку надо вращать, как морское штурвальное колесо, со множеством оборотов вокруг оси?
— Алик, ты ж автопилот не отключил, — с упреком сказала стюардесса.
— Да? Извини, забыл.
Я стал шарить глазами по приборной панели.
Ну и где тут кнопочка перехода в ручной режим управления? Голову бы оторвал тем горе-мастерам, которые конструируют воздушные лайнеры! Неужели им было трудно снабдить все эти бесчисленные циферблаты, тумблеры, переключатели, кнопки и рычажки толковыми, понятными даже ребенку подписями? А они ограничились в большинстве случаев сокращениями, причем не только на русском, но и на английском языке — и думают, что этого достаточно!.. Конечно, им ведь и в голову не могло прийти, что за штурвалом когда-нибудь окажется человек, не умеющий толком водить даже автомобиль, не то что самолет!..
Ага, вот какая-то пипочка с подписью «Авто» и двумя позициями: «Вкл.» и, соответственно, «Выкл.». Сейчас светятся буквы «Вкл.», следовательно, речь может идти об автопилоте.
Я ткнул в кнопку, и тотчас загорелась надпись «Авто — Выкл.», и самолет ощутимо тряхнуло и стремительно повело куда-то влево и вниз, к облачной гряде. Горизонт принялся перекашиваться, как пьяный, хвативший лишку, и я торопливо вцепился в штурвал.
Хм, а теперь штурвал уже не такой мягкий и послушный, как прежде. Чтобы вернуть самолет в прежнее положение, пришлось приложить значительные усилия.
И вот так теперь лететь до самой посадки?
Да я же окочурюсь здесь, в этом кресле! И наверняка разобью и себя, и эту милую девушку, и всех остальных, кто ещё есть на борту, потому что лететь горизонтально — это одно, а там еще и гроза предстоит, значит, будет сильная болтанка, молнии и ураганный ветер, а потом надо будет как-то сажать эту бандуру.
— С тобой все в порядке, Алик? — спросила стюардесса, видимо, заподозрив что-то неладное. — Может быть, тебе кофе принести?
Кофе, конечно, не помешал бы сейчас. А еще лучше — грамм двести для храбрости. Только ведь одной храбростью здесь не обойтись. Да и не представляю, как я буду попивать кофеек и одновременно удерживать посредством штурвала эту многотонную махину, которая так и норовит то клюнуть носом, то свалиться на крыло.
— Н-нет, спасибо, — процедил сквозь зубы я. — Лучше скажи, сколько сейчас человек на борту?
— Почти под завязку, — пожала плечами стюардесса. — Сто пятьдесят шесть человек...
Мамма миа! Не знаю, кто или что перенесло меня сюда, в это пилотское кресло, но это был неразумный поступок. Доверить жизнь полутора сотен человек такому пилоту, как я, — просто безумие!..
— И куда же мы летим? — ляпнул я, решив прояснить ситуацию даже ценой собственных унижений.
В конце концов, вести и сажать огромный самолет — это не с иностранного переводить через пень-колоду. Тут никакая смекалка и актерское мастерство не помогут. А значит, мне придется-таки признаться в том, что я — не летчик. А заодно и поведать душещипательную историю про свои блуждания по параллельным мирам. Конечно, мне не поверят. Но не вижу, чем я могу оправдать свое внезапное неумение.
Не-ет, с меня хватит. Буду говорить правду и только правду. Пусть связываются с землей и просят помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126
А вот и альтернатива — перечеркнуть все, чего я-здешний добился в жизни, и начать жизнь как бы заново. Практически без жилья, без семьи, с нелюбимой и достаточно тяжелой работой, но с безработной и непутевой сестрой на шее. Выдержу ли я этот груз и не скачусь ли, как было в том мире, в канаву с наезженного пути?
Наконец усталость и винные пары взяли свое, и, так и не успев сделать выбор относительно своей жизненной стратегии и тактики, я уснул, причем так крепко, что не видел никаких снов.
И тем более — кошмаров.
Глава 14
— Алик, проснись! Да скорее же! Бери штурвал!..
Чья-то рука настойчиво трясла меня за плечо. Я заворочался и, не открывая глаз, пробормотал, как когда-то в детстве:
— Алка, отстань... сейчас встану... Ну, еще минуточку.
— О, господи, какая еще Алка? — сказал над моим ухом женский голос. — Юрию Дмитриевичу плохо, Алик!.. Ты должен взять управление!
Я вздрогнул и открыл глаза.
Потом захлопал ими, не веря ни на йоту тому, что они мне показали.
Тесная кабина — явно самолетная. Я полулежу в кресле пилота. Прямо передо мной — штурвал управления, панель со множеством приборов и переключателей, а сквозь лобовое стекло — ярко-синее небо над слоем облаков, похожем на равнину из ваты.
Одного взгляда на себя было достаточно, чтобы понять — на мне летная форма. Но не комбинезон пилота сверхзвуковых истребителей. Форма летчика гражданской авиации: темно-синие брюки, голубая рубашка с нелепыми погончиками.
В кабине я не один. Хотя кресло слева от меня пусто, но сзади, наискосок, огромный кряжистый мужик с наушниками на голове крутит тумблеры и что-то вполголоса говорит невидимому собеседнику. Похоже, это радист.
А рядом со мной — стройное прелестное юное создание в стандартной форме стюардессы. Вот только лицо ее чересчур встревоженно.
А как она глядит — о, боги! За один такой взгляд, полный надежды и мольбы, любой на моем месте почувствовал бы себя героем.
— Бери штурвал, Алик, — попросила девушка. — Впереди — грозовой фронт, и Юрий Дмитриевич боится, что автопилот не справится... А у него сердце прихватило, ему нужен покой... Его сейчас Валентина отхаживает, укол прямо в сердце делала, представляешь?
— А кто такой Юрий Дмитриевич? — машинально спросил я.
Девушка округлила свои карие глазки:
— Алик, ты что, шутишь? Или еще не проснулся?
Ну почему у всех людей такая скверная привычка: не отвечать прямо на поставленный вопрос, если он кажется им дурацким? Неужели нельзя сначала ответить, а уж потом издеваться сколько тебе вздумается над идиотом, задавшим его?
Впрочем, я и сам, кажется, догадываюсь, кто такой этот Юрий Дмитриевич. Наверное, первый пилот, он же — командир корабля. Небось старый дед, давно отлетавший своё, но не желающий уходить на заслуженную пенсию и потому готовый скрывать любые недуги от врачей.
Значит, меня опять угораздило перенестись в другую реальность, пока я спал. И тут я — летчик, а значит, должен вести самолет.
Что ж, попробуем восстановить в памяти кадры из фильмов про авиацию. Только жаль, что фильмы эти — сплошь художественные и, как правило, в жанре триллера.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал я, чтобы успокоить красавицу. — Сделаю все, что в моих силах.
Штурвал оказался неожиданно податливым и не тугим. Я повернул его легонько влево-вправо, но самолет не отреагировал на мои попытки управлять им.
Кручу штурвал сильнее, тяну его на себя, от себя — никакой реакции. Господи, неужели эту штуку надо вращать, как морское штурвальное колесо, со множеством оборотов вокруг оси?
— Алик, ты ж автопилот не отключил, — с упреком сказала стюардесса.
— Да? Извини, забыл.
Я стал шарить глазами по приборной панели.
Ну и где тут кнопочка перехода в ручной режим управления? Голову бы оторвал тем горе-мастерам, которые конструируют воздушные лайнеры! Неужели им было трудно снабдить все эти бесчисленные циферблаты, тумблеры, переключатели, кнопки и рычажки толковыми, понятными даже ребенку подписями? А они ограничились в большинстве случаев сокращениями, причем не только на русском, но и на английском языке — и думают, что этого достаточно!.. Конечно, им ведь и в голову не могло прийти, что за штурвалом когда-нибудь окажется человек, не умеющий толком водить даже автомобиль, не то что самолет!..
Ага, вот какая-то пипочка с подписью «Авто» и двумя позициями: «Вкл.» и, соответственно, «Выкл.». Сейчас светятся буквы «Вкл.», следовательно, речь может идти об автопилоте.
Я ткнул в кнопку, и тотчас загорелась надпись «Авто — Выкл.», и самолет ощутимо тряхнуло и стремительно повело куда-то влево и вниз, к облачной гряде. Горизонт принялся перекашиваться, как пьяный, хвативший лишку, и я торопливо вцепился в штурвал.
Хм, а теперь штурвал уже не такой мягкий и послушный, как прежде. Чтобы вернуть самолет в прежнее положение, пришлось приложить значительные усилия.
И вот так теперь лететь до самой посадки?
Да я же окочурюсь здесь, в этом кресле! И наверняка разобью и себя, и эту милую девушку, и всех остальных, кто ещё есть на борту, потому что лететь горизонтально — это одно, а там еще и гроза предстоит, значит, будет сильная болтанка, молнии и ураганный ветер, а потом надо будет как-то сажать эту бандуру.
— С тобой все в порядке, Алик? — спросила стюардесса, видимо, заподозрив что-то неладное. — Может быть, тебе кофе принести?
Кофе, конечно, не помешал бы сейчас. А еще лучше — грамм двести для храбрости. Только ведь одной храбростью здесь не обойтись. Да и не представляю, как я буду попивать кофеек и одновременно удерживать посредством штурвала эту многотонную махину, которая так и норовит то клюнуть носом, то свалиться на крыло.
— Н-нет, спасибо, — процедил сквозь зубы я. — Лучше скажи, сколько сейчас человек на борту?
— Почти под завязку, — пожала плечами стюардесса. — Сто пятьдесят шесть человек...
Мамма миа! Не знаю, кто или что перенесло меня сюда, в это пилотское кресло, но это был неразумный поступок. Доверить жизнь полутора сотен человек такому пилоту, как я, — просто безумие!..
— И куда же мы летим? — ляпнул я, решив прояснить ситуацию даже ценой собственных унижений.
В конце концов, вести и сажать огромный самолет — это не с иностранного переводить через пень-колоду. Тут никакая смекалка и актерское мастерство не помогут. А значит, мне придется-таки признаться в том, что я — не летчик. А заодно и поведать душещипательную историю про свои блуждания по параллельным мирам. Конечно, мне не поверят. Но не вижу, чем я могу оправдать свое внезапное неумение.
Не-ет, с меня хватит. Буду говорить правду и только правду. Пусть связываются с землей и просят помощи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126