Пенолит, вобравший в себя энергию источников города и близкое к волшебству мастерство гномов, испускал, должно быть, какое-то излучение добра, внушавшее горожанам чувство душевного подъема. В Тримальхиаре люди меньше ссорились и чаще улыбались. И было заметно, как похорошели измученные до того женщины, как окрепли и выросли дети, какая уверенность и даже лихость появились в движениях и речах мужчин. Тримальхиар не солгал. А к своему волшебнику горожане прониклись благоговейной любовью. По слухам, он сказал: «Раз нужны драконы — будут драконы».
Санди не правил своим городом. Ему некогда было вникать в административные и правовые дела, да и особенно не хотелось. Для этого был создан городской магистрат, разместившийся в Ратуше, решавший насущные вопросы и ведавший городской казной. Сам Александр Клайгель предпочел почетную должность Мастера-Строителя Тримальхиара, и, разумеется, никто не забыл, что он — принц Белого трона. Ему положено было заниматься разными волшебными делами, и народ быстро понял, что докучать повседневными хлопотами ему не стоит. Сейчас, конечно, все строительство со всеми его драконами и белым пенолитом висело на нем, но когда — а теперь уже скоро — Тримальхиар прихорошится, он мечтал погрузиться в книги из замковой библиотеки, чтобы самому научиться делать волшебные механизмы вроде машины Перехода, разобраться в тайнах драконьего метаболизма и… кто знает, может быть, взять да и отправиться в путешествие за моря, поискать на свою голову новых Приключений. Грозным напоминанием на периферии его сознания все еще маячил Люитен, но после дела с драконами, после появления в его жизни Рэя и особенно Солли Санди научился относиться к этому персонажу своей сказки более или менее равнодушно.
Сэсс, разумеется, удивилась, когда он появился на пороге дома с дочерью на руках и незнакомым хмурым подростком диковатого вида, но Солли тут же превратила встречу в бурю восторгов и шквал поцелуев, и Сэсс хватило лишь на то, чтобы поздороваться и отправить путешественников в ванную. Судя по выражению ее лица, она очень сомневалась, что Санди удастся загнать этого покрытого многолетней грязью звереныша в воду. Но Рэй был не столь дик, как казался. Очутившись в ванной, он очень быстро и тщательно вымылся, не забыв при этом ни шеи, ни ушей, как то часто случается с мальчишками, и вполне заслужил одобрение Сэсс, из всех чужих детей предпочитавшей красивых и послушных. Он не позволил ей прикоснуться к своим волосам, а, собрав их в пучок, решительно хватанул ножом и, зная толк в ворожбе, старательно сжег все до единого волоска на заднем дворе. И еще он решительно отказался надеть общепринятый по этой жаре в Тримальхиаре наряд — белые холщовые брюки и сорочку, предпочтя свою старую и рваную одежду из кожи, в которой почти задыхался. Дело, как предположил Санди, было в цвете.
— Над тобою же будут смеяться, — попыталась увещевать его Сэсс.
— Покажите мне того, кто посмеет хотя бы улыбнуться в мою сторону, — твердо заявил Рэй и положил руку на рукоять своего ножа. За его спиной Санди сделал Сэсс знак не настаивать.
Но Сэсс не могла позволить, чтобы ребенок, живущий в ее доме, был плохо одет. Она расстаралась, достала где-то отрез черного шелка (Санди заподозрил, что ради этого был вскрыт заветный сундучок с подарками Люитена, но он не имел к нему никакого доступа, а потому не знал наверняка), просидела ночь, и наутро Рэю была предложена пара брюк и туника без рукавов, позволившая обнаружить на его левом бицепсе замысловатую татуировку в виде грифона, терзающего единорога. Солли была очарована.
— Это ты сам сделал?
И, получив утвердительный ответ, отныне смотрела на него глазами, полными искреннего обожания.
В Тримальхиаре дикость, необузданный нрав и чернота Рэя бросались в глаза куда сильнее, нежели в мертвом лесу вокруг Черного Замка. Идя по улицам города рядом с Санди, он перехватывал направленные на себя недоуменные, враждебные и настороженные взгляды и возвращал их едва ли не злобно. Санди от души посочувствовал ему: мальчишка, как магнит, тянул на себя негативные эмоции, и похоже было на то, что в Тримальхиаре он не будет пользоваться любовью. Для обывателей он был слишком экстравагантен. И эта его демонстративно выставленная напоказ татуировка, недвусмысленно говорящая о его принадлежности к Темным Силам! На молчаливое неодобрение он отвечал молчаливым же презрением, но рука его на протяжении всей прогулки стискивала рукоять ножа, и Санди прекрасно понимал, что стоит кому-то задеть Рэя, — может произойти непоправимое. Он явно был камнем, брошенным в тримальхиарскую благодать. Это почему-то напомнило ему Бычий Брод и подростка, боявшегося, что его сожгут.
Рэй предпочел находиться рядом с ним, в обществе драконов и гномов, там, где непосредственно шли восстановительные работы. Он мог часами вникать в устройство механизмов, и Рольф, более других пользовавшийся его вниманием, хмурясь и довольно нехотя хвалил его.
— Мозги и руки замечательные, — сказал он Санди. — Но страсть — не строителя. Он Черный, принц.
— Проводили тест на пенолите? — догадался Санди.
Рууд кивнул.
— Как антрацит. Где вы только нашли такого?!
— В самом деле, — добавил Рольф, — лучше бы вам было его прогнать. Он впитывает знания, как губка воду. Он может стать опасен. Вы так беззаботно раскрываете ему секреты Тримальхиара…
— А ты? — Санди обернулся к Ренти, более других гномов близкого ему по натуре. — Тоже посоветуешь прогнать мальчишку?
Ренти поднял на него виноватые глаза.
— У него другое восприятие красоты, принц, — сказал он. — Но оно у него есть. Модерн, инферно. А в наслаждении красотой его душа неистова. И сам он воплощает какую-то чуждую Тримальхиару красоту.
Санди вспомнил, как, впервые увидев Сэсс, Рэй вполголоса спросил:
«Это твоя женщина?» — и когда Санди ответил утвердительно, кивнул: «Красивая». Он ведь помнил жертвоприношение, и Санди несколько раз ловил его устремленный на Сэсс взгляд, задумчивый и по-своему выразительный, однако абсолютно неподдающийся истолкованию. Женская красота его определенно волновала, но вот в характере этого волнения можно было ошибиться.
— Он мне нужен, — сказал Санди гномам, и Рольф с Руудом пожали плечами, словно снимая с себя ответственность. С ними ему почему-то не хотелось говорить о Рэе. Ему нужен был более интеллектуальный собеседник. Например, Джейн.
Они стояли у окна в здании портовой конторы, и легкая занавеска почти скрывала их очертания. Санди тревожно наблюдал за Джейн, зондировавшей ауру Рэя, остававшегося снаружи и сидевшего на пристани, опершись спиной о кнехт. Ее опыту и суждениям он доверял более, чем чьим-либо, потому что ее шкала ценностей практически совпадала с его собственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
Санди не правил своим городом. Ему некогда было вникать в административные и правовые дела, да и особенно не хотелось. Для этого был создан городской магистрат, разместившийся в Ратуше, решавший насущные вопросы и ведавший городской казной. Сам Александр Клайгель предпочел почетную должность Мастера-Строителя Тримальхиара, и, разумеется, никто не забыл, что он — принц Белого трона. Ему положено было заниматься разными волшебными делами, и народ быстро понял, что докучать повседневными хлопотами ему не стоит. Сейчас, конечно, все строительство со всеми его драконами и белым пенолитом висело на нем, но когда — а теперь уже скоро — Тримальхиар прихорошится, он мечтал погрузиться в книги из замковой библиотеки, чтобы самому научиться делать волшебные механизмы вроде машины Перехода, разобраться в тайнах драконьего метаболизма и… кто знает, может быть, взять да и отправиться в путешествие за моря, поискать на свою голову новых Приключений. Грозным напоминанием на периферии его сознания все еще маячил Люитен, но после дела с драконами, после появления в его жизни Рэя и особенно Солли Санди научился относиться к этому персонажу своей сказки более или менее равнодушно.
Сэсс, разумеется, удивилась, когда он появился на пороге дома с дочерью на руках и незнакомым хмурым подростком диковатого вида, но Солли тут же превратила встречу в бурю восторгов и шквал поцелуев, и Сэсс хватило лишь на то, чтобы поздороваться и отправить путешественников в ванную. Судя по выражению ее лица, она очень сомневалась, что Санди удастся загнать этого покрытого многолетней грязью звереныша в воду. Но Рэй был не столь дик, как казался. Очутившись в ванной, он очень быстро и тщательно вымылся, не забыв при этом ни шеи, ни ушей, как то часто случается с мальчишками, и вполне заслужил одобрение Сэсс, из всех чужих детей предпочитавшей красивых и послушных. Он не позволил ей прикоснуться к своим волосам, а, собрав их в пучок, решительно хватанул ножом и, зная толк в ворожбе, старательно сжег все до единого волоска на заднем дворе. И еще он решительно отказался надеть общепринятый по этой жаре в Тримальхиаре наряд — белые холщовые брюки и сорочку, предпочтя свою старую и рваную одежду из кожи, в которой почти задыхался. Дело, как предположил Санди, было в цвете.
— Над тобою же будут смеяться, — попыталась увещевать его Сэсс.
— Покажите мне того, кто посмеет хотя бы улыбнуться в мою сторону, — твердо заявил Рэй и положил руку на рукоять своего ножа. За его спиной Санди сделал Сэсс знак не настаивать.
Но Сэсс не могла позволить, чтобы ребенок, живущий в ее доме, был плохо одет. Она расстаралась, достала где-то отрез черного шелка (Санди заподозрил, что ради этого был вскрыт заветный сундучок с подарками Люитена, но он не имел к нему никакого доступа, а потому не знал наверняка), просидела ночь, и наутро Рэю была предложена пара брюк и туника без рукавов, позволившая обнаружить на его левом бицепсе замысловатую татуировку в виде грифона, терзающего единорога. Солли была очарована.
— Это ты сам сделал?
И, получив утвердительный ответ, отныне смотрела на него глазами, полными искреннего обожания.
В Тримальхиаре дикость, необузданный нрав и чернота Рэя бросались в глаза куда сильнее, нежели в мертвом лесу вокруг Черного Замка. Идя по улицам города рядом с Санди, он перехватывал направленные на себя недоуменные, враждебные и настороженные взгляды и возвращал их едва ли не злобно. Санди от души посочувствовал ему: мальчишка, как магнит, тянул на себя негативные эмоции, и похоже было на то, что в Тримальхиаре он не будет пользоваться любовью. Для обывателей он был слишком экстравагантен. И эта его демонстративно выставленная напоказ татуировка, недвусмысленно говорящая о его принадлежности к Темным Силам! На молчаливое неодобрение он отвечал молчаливым же презрением, но рука его на протяжении всей прогулки стискивала рукоять ножа, и Санди прекрасно понимал, что стоит кому-то задеть Рэя, — может произойти непоправимое. Он явно был камнем, брошенным в тримальхиарскую благодать. Это почему-то напомнило ему Бычий Брод и подростка, боявшегося, что его сожгут.
Рэй предпочел находиться рядом с ним, в обществе драконов и гномов, там, где непосредственно шли восстановительные работы. Он мог часами вникать в устройство механизмов, и Рольф, более других пользовавшийся его вниманием, хмурясь и довольно нехотя хвалил его.
— Мозги и руки замечательные, — сказал он Санди. — Но страсть — не строителя. Он Черный, принц.
— Проводили тест на пенолите? — догадался Санди.
Рууд кивнул.
— Как антрацит. Где вы только нашли такого?!
— В самом деле, — добавил Рольф, — лучше бы вам было его прогнать. Он впитывает знания, как губка воду. Он может стать опасен. Вы так беззаботно раскрываете ему секреты Тримальхиара…
— А ты? — Санди обернулся к Ренти, более других гномов близкого ему по натуре. — Тоже посоветуешь прогнать мальчишку?
Ренти поднял на него виноватые глаза.
— У него другое восприятие красоты, принц, — сказал он. — Но оно у него есть. Модерн, инферно. А в наслаждении красотой его душа неистова. И сам он воплощает какую-то чуждую Тримальхиару красоту.
Санди вспомнил, как, впервые увидев Сэсс, Рэй вполголоса спросил:
«Это твоя женщина?» — и когда Санди ответил утвердительно, кивнул: «Красивая». Он ведь помнил жертвоприношение, и Санди несколько раз ловил его устремленный на Сэсс взгляд, задумчивый и по-своему выразительный, однако абсолютно неподдающийся истолкованию. Женская красота его определенно волновала, но вот в характере этого волнения можно было ошибиться.
— Он мне нужен, — сказал Санди гномам, и Рольф с Руудом пожали плечами, словно снимая с себя ответственность. С ними ему почему-то не хотелось говорить о Рэе. Ему нужен был более интеллектуальный собеседник. Например, Джейн.
Они стояли у окна в здании портовой конторы, и легкая занавеска почти скрывала их очертания. Санди тревожно наблюдал за Джейн, зондировавшей ауру Рэя, остававшегося снаружи и сидевшего на пристани, опершись спиной о кнехт. Ее опыту и суждениям он доверял более, чем чьим-либо, потому что ее шкала ценностей практически совпадала с его собственной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62