Расщепление, если оно понимается как относящееся главным образом к незавершенности развития, является неудачно выбранным термином, поскольку в этом случае оно, видимо, означает, что эмпирическое единство было расщеплено до того, как такое единство фактически сформировалось.
Постоянное эмпирическое колебание переживания объекта в психике ребенка между негативными и позитивными крайностями, по-видимому, является прототипом амбивалентности в смысле концепции, введенной Блей-лером (1910), обычно используемой Фрейдом и описанной Абрахамом (1924) как всеохватывающая характеристика догенитальных объектных отношений, которая отступает только с достижением генитального, «постамбивалентного» объекта любви. Однако в отличие от такого более раннего использования данной концепции для описания осцилляции между противоположными чувствами, большинство аналитиков в настоящее время определяют амбивалентность как одновременное существование противоположных чувств к другому человеку (Laplanche and Pontalis, 1967; Mahler, 1968; Moore and Fine, 1968; Kernberg, 1976).
Варианты видения амбивалентности как колебания или как совпадения испытываемых чувств любви и ненависти приводит к различным или даже противоположным заключениям. Согласно первому варианту, испытываемая амбивалентность будет означать неспособность ребенка принять тот факт, что удовольствие и фрустрация происходят от одного и того же объекта, в то время как во втором случае амбивалентность рассматривается как способностъ достичь такого синтеза. Для приверженцев второго определения расщепление означает защиту против амбивалентности (Klein, 1940; Mahler, 1968; Kernberg, 1976), в то время как для приверженцев первого определения это является всего лишь еще одним названием подлинной амбивалентности.
Как я утверждал в своей более ранней работе, хорошо было бы вернуть амбивалентности, характерной для функциональной привязанности, значение колебаний между позитивным и негативным переживаниями объекта и сохранить ее противопоставления «постамбивалентной» способности к объектной любви и объектной ненависти, достигаемой с установлением константности Собственного Я и объекта (Tahka, 1984).
Пациенты с пограничной патологией не достигли константности Собственного Я и объекта. В отличие от переноса невротического пациента, склонного повторять вытесненные эдипальные отношения между индивидуальным Собственным Я и индивидуальным объектом, фазоспецифическое повторение, свойственное пограничному пациенту, активирует, по существу, функциональные уровни привязанности. Как функциональному объекту аналитику приходится представлять неинтернализованные части дефектного Собственного Я пациента, с которыми не происходят расставание через траур или сравнимые процессы проработки. Поскольку утраченный функциональный объект еще предоставляет необходимые внешние услуги, он может быть лишь заменен новым функциональным объектом или постепенно заменяться функционально-селективными идентификациями (Tahka, 1979, 1984). Не имеет значения, касается ли это до-эдипального ребенка или пограничного пациента, именно данный процесс идентификации представляется необходимым для развития от функциональной и интроективной привязанности к объектам до взаимоотношений индивида с другими индивидами.
Функционально-селективные идентификации
Известно, что человеческим моделям и идентификациям требуются самые специфически человеческие готовности для того, чтобы стать психически представленными как функции и характеристики, переживаемые как свои собственные. Таким образом, идентификация является безусловно наиболее важным процессом в структурализации личности.
Идентификация определяется здесь как процесс ин-тернализации, посредством которого функции и характеристики, переживаемые как относящиеся к объекту, становятся функциями и характеристиками Собственного Я. Концепцию важности идентичности с объектом для построения Собственного Я разделяют большинство психоаналитических авторов (Freud, 1921; Laplanche and Pontalis, 1967; Moore and Fine, 1968).
Хотя идея того, что ранние идентификации отличаются от идентификаций эдипального периода, уже была выдвинута Фрейдом (1917) при установлении им различия между нарциссической и истерической идентификациями, в основном его интересовали идентификации, относящиеся к эдипальной ситуации и формированию суперэго (Freud, 1923, 1933).
Большинство авторов после Фрейда разделяли его интерес к эдипальной идентификации и идентификации суперэго, которые обьгшо рассматривались как прототипы идентификации. Так, описанные Якобсон (1964) результаты и мотивы для «селективных эго-идентификаций» большей частью соответствуют типичным эдипальным идентификациям; Шэфер (1968) придавал эдипальным идентификациям более важное структурирующее значение по сравнению с более ранними идентификациями. Новаторские мысли Хен-дрика (1951) о ранних эго-идентификациях, ведущих к установлению центральных исполнительных функций эго, только недавно начали привлекать то внимание, которого они заслуживают. То же самое справедливо для описанного Левальдом (1962) различения между доэдипальными и эдипальными идентификациями, где первые являются по существу структурными элементами эго, а последние — суперэго.
Я предполагаю, что структурализация психики, которая превращает по существу интроективно-проектив-ное и функциональное переживание в переживание константности Собственного Я и объекта, происходит посредством множества идентификаций с интроектами и с наблюдаемыми функциями внешнего объекта. Таким образом, она представляет собой процесс непрерывной идентификации, который, как считается, делает возможным «путешествие» развития, как Малер (1968) назвала сепарацию-индивидуацию.
Я считаю идентификации предшествующими и ведущими к функционально-селективным переживаниям индивидуальной идентичности и индивидуальных объектов, в отличие от оценочно-селективных эдипальных идентификаций (Tahka, 1984). Первые главным образом вводят в Собственное Я новые функции, используя функциональный объект или его интроективное переживание как модель, тогда как последние, видимо, большей частью добавляют к Собственному Я особенности индивидуальных объектов как осознаваемых образцов.
Мотивы и предпосылки для функционально-селективных идентификаций
Первичным мотивом для процессов функционально-селективных идентификаций, по-видимому, все еще является потребность в восстановлении идеального состояния Собственного Я как обладателя и контролера удовлетворения. Однако, в противовес пассивно переживаемым и магически контролируемым интроективным присутствиям, функционально-селективные идентификации обеспечивают Собственное Я способами активного контроля в его стремлении к удовлетворению, а также в борьбе с фрустрацией.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166