– Через что мы прошли, – сердито произнесла медсестра, ну прямо-таки любовница помощника министра обороны, настолько нагло она себя вела.
Ее начальник холодно посмотрел на нее (явный разлад в их рядах; надо будет этим воспользоваться).
– Я полагаю, уважаемая, это наша работа, так что смените гнев на милость.
– Да, доктор, – она попыталась изобразить покорность, но у нее не получилось. Потом она вытащила термометр и сказала: «Нормальная». При этом она казалась разочарованной. Было совершенно очевидно, что они хотели, чтобы я умерла и чтобы это выглядело как естественная смерть. К счастью, мое тело не настолько чувствительно к их отраве, как мой мозг. Я обведу их всех вокруг пальца, и тогда берегитесь! Если они задумали убить меня, им придется выбрать прямой способ, а тогда они оставят улики.
– Прекрасно! – этот шарлатан весь сиял, занося цифры в свой журнал. – Кризис миновал, и я рад, что все позади!
Позади… я раздумывала, храбро улыбаясь, подобно… черт, как же ее звали… похоже, я совсем лишилась памяти. Должно быть, наркотики были необычайно сильные. А может, они использовали электрошок? Этим можно было бы объяснить мое состояние, похожее на… я не могла даже вспомнить название фильма. Утрачены целые блоки памяти. Но я восстановлю их: нужно только собраться с силами. Они, должно быть, уверены, что я не смогу отправить послание на волю, но в этом, как, впрочем, и во всем остальном, они недооценивают меня.
Они ушли. Я сижу на металлической кровати, установленной в середине небольшой камеры, переоборудованной под больничную палату. Чувствуется ужасный запах дезинфицирующих средств, призванный заглушить другие, еще более отвратные запахи. Любой дурак поймет, что это не госпиталь, а тюрьма. По какой еще причине могут быть зашторены все окна?
Я с головы до ног закована в нечто, что кажется похожим на гипс. Я с трудом могу пошевелиться внутри этого панциря. Мне кажется, что мои ноги на время отмерли, а теперь с трудом возвращаются к жизни. Я могу шевелить ступнями – это уже кое-что; мои руки, хотя и исколоты до синевы, целы, и я уверена, что в подходящий момент разобью этот гипсовый саркофаг и… Разумеется, пока они так тщательно следят за мной, все мои попытки освободиться будут пресечены. Сейчас я могу полагаться только на мой интеллект.
Я не могу вспомнить название первого фильма Ланы Тернер! С моим мозгом что-то сделали. Я знаю, что я – Майра Брекинридж, которой не может обладать ни один мужчина, но дальше-то что? Названия фильмов я забыла. Прошлое – сплошная путаница. Мне нельзя паниковать.
В состоянии я вспомнить хоть что-нибудь из последних событий? Что-нибудь из того, что произошло перед тем, как меня схватили? С трудом. Санта-Моника. Гора? Нет. Не гора. Но что-то похожее. Каньон. Каньон Санта-Моника. Скоростное шоссе. Я сижу за рулем, и в глаза мне светит солнце. Одна? Да, одна. Больше никого в машине нет. Собака? Да, щенок жесткошерстного фокстерьера. Сидит у меня на коленях. Солнце в глаза. Значит, дело к вечеру, и я еду из Голливуда к морю. О! Сознание Майры Брекинридж никому не удастся разрушить или надолго расстроить, даже ЦРУ!
Я паркую машину перед маленьким домиком, зеленым с белыми ставнями, обращенными на безобразный океан. Что еще? Крепость? Канал? Сваи? Скалы… точно: видны Скалистые горы. Это наш дом. Наш? Чей же еще? Нет. Я взяла слишком быстрый темп. Голова раскалывается. Очевидно, пентотал натрия.
Я останавливаю машину на шоссе. Выхожу. Я стою и жду, пока выпрыгнет щенок. Потом он бежит через дорогу. Останавливается у двери дома. Я шагаю вслед

39
После того как меня сбила машина, водитель которой скрылся с места происшествия, я десять дней пролежала без сознания. У меня сломано двенадцать ребер, раздроблено бедро, переломана голень, множество ран и кровоподтеков, сотрясение мозга. Как сказал доктор Менджерс, только мой крепкий организм помог мне выкарабкаться. Доктор Менджерс – мой ангел, он был рядом все эти тяжелые дни.
– Честно говоря, поначалу мы думали, что нам не удастся вас спасти, – сказал он сегодня. – Но как только я вас увидел, я сказал себе: этот человек будет бороться, и вы боролись. Ночная сиделка все еще дома, поправляется.
– Ночная сиделка? Что же я такого натворила?
– Прокусили ей руку до кости.
Мы посмеялись по этому поводу. Потом я заговорила серьезно:
– Меня беспокоит моя память, доктор. Например, я могу назвать всех звезд, что снимались в «Незваном» (Рей Мидланд, Рут Хасси, Доналд Крисп), я помню, что продюсером был Чарльз Бреккет («Парамаунт», 1944), но кто… кто снял фильм?
– Льюис Аллен, – он не раздумывал ни секунды.
Открытие, что доктор так много знает о кино, мгновенно отвлекло меня от моих проблем. Оказалось, что он смотрел все фильмы, выпущенные между 1931 и 1947 годами. Короткое время он даже был лечащим врачом Роланда Янга. У нас завязалась оживленная беседа, и по мере того, как мы все дальше забирались в кинематографические дебри, я убеждалась, что могу вспомнить все новые и новые детали, которые, казалось, были навсегда утрачены для меня. Однако до тех пор, пока я не перечислила все фильмы Эдит Хэд, доктор Менджерс не показывал своего удовлетворения.
– Видите? Вы можете вспомнить. Надо только постараться. Ничего страшного с вашим мозгом не случилось. Это похоже на то, как если бы вы долго бежали и очень устали… вам надо перевести дух, восстановить дыхание. То есть в данном случае – сознание. Не волнуйтесь. Все идет прекрасно.
Я испытала огромное облегчение. Я все больше убеждалась в великолепном мастерстве доктора, который стал для меня скорее другом, чем просто врачом. Я настолько расположилась к нему, что решила ему довериться. Это произошло сегодня вечером. После некоторых колебаний я заговорила:
– Доктор Менджерс, я понимаю, что выгляжу не лучшим образом; этот тюрбан на голове, который мне совершенно не идет, эти синяки повсюду; но есть одна вещь, которая меня действительно очень беспокоит. Мне кажется, что… – мне было трудно произнести последние слова. – Мне кажется, что у меня растет борода.
Его ответы сразу стали уклончивы. Почему? Не очень уверенно он снова призвал меня не волноваться, он даже предположил, что я бреюсь. На что я ответила, довольно грубо, что если женщина пользуется бритвой, она может проститься со своей женственностью.
– Я полагаю, что мне нужно колоть женские гормоны.
– Боюсь, что в вашем нынешнем состоянии это невозможно. Подобные инъекции серьезно нарушали бы процесс выздоровления. Может быть, позднее.
Хотя он казался искренним, в его поведении была заметна какая-то нечеткость. Неужели мое первое впечатление было правильным? И здесь действительно заговор против меня? Я должна быть бдительной, я не должна попасть в зависимость от человека, который утверждает, что он доктор, но слишком много знает о кинематографе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52