ибо не привык к такому вооружению. Потом сказал Давид Саулу: я не могу ходить в этом; я не привык; и снял Давид всё это с себя.
И взял посох свой в руку свою, и выбрал пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним. И с сумкою и с пращёю в руке своей выступил против Филистимлянина.
И взглянул Филистимлянин; и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, белокур и красив лицем. И сказал Филистимлянин Давиду: что ты идёшь на меня с палкою? Разве я собака? Подойди ко мне, и я отдам твоё тело птицам небесным и зверям полевым.
А Давид отвечал Филистимлянину: ты идёшь против меня с копьём, мечом и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя. И сниму с тебя голову твою.
И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицом на землю.
Так одолел Давид Филистимлянина пращею и камнем. Тогда Давид подбежал и, наступив на Филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен, ударил его и отсёк им голову его; Филистимляне, увидев, что силач их умер, побежали.(1. Цар. 17. 38— 51)
Хочу обратить Ваше внимание на тот удивительный факт, что Саул не узнал Давида, который был у него некоторое время певцом и оруженосцем. Это служит ясным доказательством того, что в «Первой Книге Царств» («Первая Самуила») собрано и довольно неумело скомплектовано несколько легенд о царе Давиде.
«Когда Саул увидел Давида, выходившего против Филистимлянина, то сказал Авениру, начальнику войска: Авенир! Чей сын этот юноша? Авенир сказал: я не знаю.
Когда же Давид возвращался после поражения Филистимлянина, то Авенир взял его и привёл к Саулу. И спросил его Саул: чей ты сын, юноша? И отвечал Давид: сын раба твоего Иессея из Вифлеема ” (1. Цар. 17. 55— 58)
Слух о великом подвиге Давида быстро распространился по всему государству, обрастая всё новыми и новыми подробностями. Молодой пастух стал национальным героем.
И здесь пришла пора высказать очередную крамольную мысль: подвиг юного Давида непомерно раздут!
Говоря начистоту, это вовсе не был никакой подвиг. Потому что, совершая подвиг, человек сознательно идёт на верную смерть.
Когда воин бросается на амбразуру дзота, он совершает подвиг. Известно более тридцати случаев, когда солдаты Красной Армии закрывали грудью фашистский дзот, спасая жизни своих товарищей и позволяя им захватить стратегическую высоту. Кстати, к Вашему сведению, среди этих тридцати героев, совершивших подвиги во славу Родины, были три еврея. Некоторые из тридцати бойцов всё же остались живы. Но это не умаляет их заслуг, — они шли на верную смерть.
Поступок Давида нельзя назвать и героическим поступком. Потому что, совершая героический поступок, человек рискует жизнью.
Тот, кто бросается в горящий дом, чтобы спасти ребёнка, тот, кто идёт с гранатой на танк, тот, кто в одиночку врывается в бандитское логово, — совершают героический поступок.
Поступок Давида нельзя назвать и смелым поступком. Потому что, совершая смелый поступок, человек рискует своим здоровьем, рискует быть раненым, изувеченным, рискует заразиться опасной болезнью.
Войти безоружным в клетку со львом, схватиться в единоборстве с заведомо более сильным противником, остановить коня на скаку, лечить больного тифом вне больничных условий, — всё это смелые поступки.
Поступок Давида был просто поступком. Пусть даже с большой буквы «П».
Утверждая это, автор вовсе не желает умалить достоинств Давида. Автор (тоже, кстати, Давид) очень уважает людей поступка, людей дела, а не слова. Тех, которые что — то делают, а не говорят, что могли бы сделать ещё лучше. Написав эту книгу, автор без ложной скромности считает, что совершил поступок.
Ловкий, сильный, меткий бросок Давида был Поступком без всяких высококачественных определений.
Но белокурый юноша не шёл на верную смерть, не подвергал никакой опасности ни жизнь свою, ни своё здоровье. Он рисковал не более, чем рискует метатель молота на спортивных соревнованиях.
Могучий Голиаф, с его трёхпудовыми латами, не представлял для Давида абсолютно никакой опасности.
Посудите сами: опасен ли носорог для кролика? Опасен ли удав для муравья? Огромный слон панически боится маленькой мышки. Она его может укусить, а он её — нет. Он даже растоптать её не может. Пока подымет и опустит ногу, мышка прогуляется под ней десять раз туда — сюда.
Давид не зря отказался от лат и от меча. Они бы только сковывали его движения.
Это был неравный поединок. Огромное преимущество было на стороне Давида. Он был лёгок и ловок, быстро перемещался по полю, мог увернуться от удара. Но он даже не вошел в контакт с Голиафом, он был недосягаем для богатырского меча. Голиаф не только не имел возможности рассечь его, но не мог даже ущипнуть такого противного противника. Если бы Голиаф погнался за Давидом, поединок кончился бы для него ещё позорнее, — он умер бы от разрыва сердца.
Известный исторический пример. Легко одетые и плохо вооруженные воины Александра Невского наголову разбили неповоротливых немецких рыцарей, под тяжестью которых трещал и ломался лёд.
В книге Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» есть забавный эпизод. Молодой парнишка янки, волею судьбы заброшенный в средневековую Англию, вызван на поединок одним из грозных рыцарей короля Артура. Как и Давид, он отказывается от лат, копья и тяжёлого забронированного коня. Сидя верхом на осле, вооруженный обычной метлой, он легко расправляется с рыцарем, неповоротливым и тяжеловесным.
Так совершил ли тот янки подвиг?
Неужели я Вас ещё не убедил? Ну, знаете! Вы неубедимы и непобедимы, как медный истукан Голиаф!
Придётся применить последнее средство убеждения, больше их у меня для Вас нет.Попробуйте представить себе поединок на звание чемпиона мира между… чемпионом Японии в борьбе сумо и сопливым пацаном, чемпионом одесской Молдаванки по стрельбе из рогатки. А теперь спрошу я Вас: как Вы думаете, кто у кого первым запросит пощады? Могу поставить десять против одного, что это не будет мой маленький земляк!
В первые послевоенные годы, годы моего голодного детства, мы играли в войну выстроганными из дерева ружьями, саблями и пистолетами. Но самым лучшим оружием была примитивная рогатка.
Тому, кто не знает, что это такое, объясняю: это небольшая веточка в форме буквы «Y». К двум ушкам этого ипсилона привязывалась резинка с укреплённым на ней кусочком кожи. Внутрь кожицы вставлялся голыш, резинка натягивалась и — трах! дзинь! — стекла в окне вредной соседки как не бывало.
С рогатками выходили двор на двор, улица на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133
И взял посох свой в руку свою, и выбрал пять гладких камней из ручья, и положил их в пастушескую сумку, которая была с ним. И с сумкою и с пращёю в руке своей выступил против Филистимлянина.
И взглянул Филистимлянин; и, увидев Давида, с презрением посмотрел на него, ибо он был молод, белокур и красив лицем. И сказал Филистимлянин Давиду: что ты идёшь на меня с палкою? Разве я собака? Подойди ко мне, и я отдам твоё тело птицам небесным и зверям полевым.
А Давид отвечал Филистимлянину: ты идёшь против меня с копьём, мечом и щитом, а я иду против тебя во имя Господа Саваофа, Бога воинств Израильских, которые ты поносил. Ныне предаст тебя Господь в руку мою, и я убью тебя. И сниму с тебя голову твою.
И опустил Давид руку свою в сумку, и взял оттуда камень, и бросил из пращи, и поразил Филистимлянина в лоб, так что камень вонзился в лоб его, и он упал лицом на землю.
Так одолел Давид Филистимлянина пращею и камнем. Тогда Давид подбежал и, наступив на Филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен, ударил его и отсёк им голову его; Филистимляне, увидев, что силач их умер, побежали.(1. Цар. 17. 38— 51)
Хочу обратить Ваше внимание на тот удивительный факт, что Саул не узнал Давида, который был у него некоторое время певцом и оруженосцем. Это служит ясным доказательством того, что в «Первой Книге Царств» («Первая Самуила») собрано и довольно неумело скомплектовано несколько легенд о царе Давиде.
«Когда Саул увидел Давида, выходившего против Филистимлянина, то сказал Авениру, начальнику войска: Авенир! Чей сын этот юноша? Авенир сказал: я не знаю.
Когда же Давид возвращался после поражения Филистимлянина, то Авенир взял его и привёл к Саулу. И спросил его Саул: чей ты сын, юноша? И отвечал Давид: сын раба твоего Иессея из Вифлеема ” (1. Цар. 17. 55— 58)
Слух о великом подвиге Давида быстро распространился по всему государству, обрастая всё новыми и новыми подробностями. Молодой пастух стал национальным героем.
И здесь пришла пора высказать очередную крамольную мысль: подвиг юного Давида непомерно раздут!
Говоря начистоту, это вовсе не был никакой подвиг. Потому что, совершая подвиг, человек сознательно идёт на верную смерть.
Когда воин бросается на амбразуру дзота, он совершает подвиг. Известно более тридцати случаев, когда солдаты Красной Армии закрывали грудью фашистский дзот, спасая жизни своих товарищей и позволяя им захватить стратегическую высоту. Кстати, к Вашему сведению, среди этих тридцати героев, совершивших подвиги во славу Родины, были три еврея. Некоторые из тридцати бойцов всё же остались живы. Но это не умаляет их заслуг, — они шли на верную смерть.
Поступок Давида нельзя назвать и героическим поступком. Потому что, совершая героический поступок, человек рискует жизнью.
Тот, кто бросается в горящий дом, чтобы спасти ребёнка, тот, кто идёт с гранатой на танк, тот, кто в одиночку врывается в бандитское логово, — совершают героический поступок.
Поступок Давида нельзя назвать и смелым поступком. Потому что, совершая смелый поступок, человек рискует своим здоровьем, рискует быть раненым, изувеченным, рискует заразиться опасной болезнью.
Войти безоружным в клетку со львом, схватиться в единоборстве с заведомо более сильным противником, остановить коня на скаку, лечить больного тифом вне больничных условий, — всё это смелые поступки.
Поступок Давида был просто поступком. Пусть даже с большой буквы «П».
Утверждая это, автор вовсе не желает умалить достоинств Давида. Автор (тоже, кстати, Давид) очень уважает людей поступка, людей дела, а не слова. Тех, которые что — то делают, а не говорят, что могли бы сделать ещё лучше. Написав эту книгу, автор без ложной скромности считает, что совершил поступок.
Ловкий, сильный, меткий бросок Давида был Поступком без всяких высококачественных определений.
Но белокурый юноша не шёл на верную смерть, не подвергал никакой опасности ни жизнь свою, ни своё здоровье. Он рисковал не более, чем рискует метатель молота на спортивных соревнованиях.
Могучий Голиаф, с его трёхпудовыми латами, не представлял для Давида абсолютно никакой опасности.
Посудите сами: опасен ли носорог для кролика? Опасен ли удав для муравья? Огромный слон панически боится маленькой мышки. Она его может укусить, а он её — нет. Он даже растоптать её не может. Пока подымет и опустит ногу, мышка прогуляется под ней десять раз туда — сюда.
Давид не зря отказался от лат и от меча. Они бы только сковывали его движения.
Это был неравный поединок. Огромное преимущество было на стороне Давида. Он был лёгок и ловок, быстро перемещался по полю, мог увернуться от удара. Но он даже не вошел в контакт с Голиафом, он был недосягаем для богатырского меча. Голиаф не только не имел возможности рассечь его, но не мог даже ущипнуть такого противного противника. Если бы Голиаф погнался за Давидом, поединок кончился бы для него ещё позорнее, — он умер бы от разрыва сердца.
Известный исторический пример. Легко одетые и плохо вооруженные воины Александра Невского наголову разбили неповоротливых немецких рыцарей, под тяжестью которых трещал и ломался лёд.
В книге Марка Твена «Янки при дворе короля Артура» есть забавный эпизод. Молодой парнишка янки, волею судьбы заброшенный в средневековую Англию, вызван на поединок одним из грозных рыцарей короля Артура. Как и Давид, он отказывается от лат, копья и тяжёлого забронированного коня. Сидя верхом на осле, вооруженный обычной метлой, он легко расправляется с рыцарем, неповоротливым и тяжеловесным.
Так совершил ли тот янки подвиг?
Неужели я Вас ещё не убедил? Ну, знаете! Вы неубедимы и непобедимы, как медный истукан Голиаф!
Придётся применить последнее средство убеждения, больше их у меня для Вас нет.Попробуйте представить себе поединок на звание чемпиона мира между… чемпионом Японии в борьбе сумо и сопливым пацаном, чемпионом одесской Молдаванки по стрельбе из рогатки. А теперь спрошу я Вас: как Вы думаете, кто у кого первым запросит пощады? Могу поставить десять против одного, что это не будет мой маленький земляк!
В первые послевоенные годы, годы моего голодного детства, мы играли в войну выстроганными из дерева ружьями, саблями и пистолетами. Но самым лучшим оружием была примитивная рогатка.
Тому, кто не знает, что это такое, объясняю: это небольшая веточка в форме буквы «Y». К двум ушкам этого ипсилона привязывалась резинка с укреплённым на ней кусочком кожи. Внутрь кожицы вставлялся голыш, резинка натягивалась и — трах! дзинь! — стекла в окне вредной соседки как не бывало.
С рогатками выходили двор на двор, улица на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133