– бросает он небрежно.
– Что делаешь? – холодно осведомляюсь я.
– Хочу сплавать с аквалангом в порт. Думаю, будет здорово.
– Еще бы, – говорю я с сарказмом, – может, тебя зацепит винтом.
– Ох, ради Бога, Сесилия… – Он закатывает глаза.
– А на меня тебе, конечно, наплевать, ведь так?
– Оставь меня в покое, хорошо? – Он натягивает лямки акваланга на плечи.
– Меня достало то, что ты плюешь на меня! – кричу я и бросаюсь на него, и колочу его, пока он не хватает меня за запястья и грубо не утаскивает с палубы.
– Да какого ж черта с тобой творится? – спрашивает он.
Обессилев, я прижимаюсь спиной к стене. Ко мне начинает возвращаться способность соображать, и мне удается сказать:
– Я хочу поговорить с тобой.
– Да неужели? Ну а я не хочу с тобой разговаривать.
Разве он когда-нибудь прежде говорил со мной ТАК?
– Мне НАДО поговорить с тобой, – настаиваю я, – прямо сейчас.
– Ты, по-моему, просто не понимаешь, – заявляет он, натягивая ласты.
– Чего я не понимаю? – вопрошаю я.
– Что я устал, сыт по горло твоими попытками постоянно меня контролировать. Понятно? Просто не мешай мне. Для разнообразия дай мне делать то, что мне нравится, ладно?
– Что тебе нравится? Да ты ничего другого и не делаешь!
Он не отвечает, и мы с ненавистью смотрим друг на друга. Потом он говорит:
– Ну чего ты хочешь от меня, Сесилия?
«Я хочу, чтобы ты любил меня», – эти слова готовы слететь с моих губ, но я не могу произнести их.
– Ведь я прилетел сюда ради тебя, – напоминает он. – Ты захотела побыть на яхте Дайаны Мун – и вот мы у нее на яхте. Я с тобой. Ты все время жалуешься, что мы никогда не делаем того, что хочется тебе. А когда мы это делаем, этого все еще недостаточно.
– Тогда зачем нам сегодня ехать к принцессе Урсуле? Мы всегда поступаем так, как хочешь ты.
– Принцесса Урсула – член семьи. Неужели ты не понимаешь, в чем тут дело?
– Дело не в том …
– А в чем? В чем же? Ну? Меня уже порядком утомили твои притязания.
Господи Боже мой! Ну почему все, что я говорю, ни к чему не приводит? Почему я не могу сделать так, чтобы меня услышали?
– Ты снова встречаешься с Лил Бит Парсонс, да? – спрашиваю я торжествующе.
Это его пронимает.
– Че… – начинает он, но отводит глаза, и я вижу, что попала в точку. – Черт, дай мне передохнуть. – Тон у него болезненный.
– Ты встречаешься с ней. Я все знаю. Она в Европе, отдыхает со своими детьми. Она была в Сен-Тропезе.
– Ну и что?
– А то, что ты бегал к ней, – говорю я, хотя не имею об этом ни малейшего понятия и даже не припоминаю, когда бы такое могло произойти.
– Перестань, – просит он.
– Ты виделся с ней. Ты виноват.
– Я не собираюсь обсуждать это, Сесилия.
– Ты не собираешься обсуждать, потому что я права. Ты опять встречаешься с ней. Почему бы тебе просто не признать это?
– Я же сказал, что не намерен это обсуждать.
– Так знаешь что, дружок, – говорю я, – в последний раз, когда ты не хотел это обсуждать, это появилось… во всех… ГАЗЕТАХ! – Теперь я кричу так громко, что начинает болеть голова.
Хьюберт смотрит на меня (с грустью, как мне кажется) и прыгает в воду. Я поворачиваюсь и прохожу мимо Пола и кока, которые имеют наглость сдержанно улыбаться мне, будто бы только что ничего не случилось. Я думаю о том, как вообще могу выносить такую жизнь, иду на палубу и, благодарение Богу, вижу там Дайану. Я сажусь и опускаю голову на сложенные руки.
– На причале фоторепортеры, – предупреждает Дайана. – Наверняка будет впечатляющая фотография Хьюберта, как он тебя тащит. На обложке «Стар», это уж точно.
– Я не могу так это оставить, – говорю я.
– Она никогда не сдастся, понимаешь? – говорит Дайана. – Она кинозвезда. А кинозвезда не может быть отвергнутой. Она не может поверить, что он выбрал тебя, а не ее. Она будет ходить за ним по пятам до самой его смерти, детка. И даже тогда она будет оттирать тебя от гроба на похоронах. Совсем как Пола Йейтс*.
Дайана зевает и поворачивается на бок, опрокидывая на палубу флакон с лаком для ногтей.
Одна из уловок, которые вы постигаете, выйдя замуж, состоит в том, что не стоит доводить каждую схватку до победного конца. Вы можете сделать небольшой перерыв. Притвориться, что ничего не произошло. Я обнаружила, что это работает с Хьюбертом, которого, как я теперь поняла, очень легко сбить с толку. Может, поэтому он и начал встречаться с Лил Бит Парсонс. Она просто манипулировала им.
Вот почему сейчас, когда он поднимается на яхту и вода стекает по его костюму аквалангиста (который подчеркивает все его мускулы и подтянутый живот), мы с Дайаной смеемся и пьем шампанское, будто вообще ничего неприятного не произошло. Я наливаю ему шампанского, и он вздыхает с облегчением, думая, что, вероятно, гроза пронеслась.
Но это не так.
Она возобновляется, когда мы с Хьюбертом едем на такси к вилле сэра Эрни и принцессы Урсулы на холме в Порто-Эрколе.
– Почему ты тогда порвал с ней? – начинаю я невинно.
Хьюберт держит меня за руку и смотрит в окно на виноградники. Он поворачивается ко мне и спрашивает:
– С кем?
Что-то в его голосе убеждает меня: он понимает, о ком я говорю.
– Ты знаешь, с Лил Бит.
– Ох, – морщится он, – ну я же встретил тебя.
Этот ответ, конечно, не удовлетворяет меня, по крайней мере не до конца удовлетворяет, и я продолжаю:
– Вроде бы в сентябре Лил Бит всегда бывает у принцессы Урсулы…
– Я не помню, – пожимает плечами он. – Они хорошие подруги. Они знакомы с тех пор, как Лил Бит училась в колледже в Швейцарии.
– Колледж в Швейцарии. Чудесное словосочетание! – бросаю я желчно.
Он удивляется:
– А что в этом такого?
Чтобы не уводить разговор от главной темы, я спрашиваю:
– А ты ездил с ней? В Порто-Эрколе, к тетке, каждый сентябрь?
– Ты же знаешь, что да.
– Это, наверное, всех устраивало, – подхватываю я. – Все прекрасно ладят, все – лучшие друзья.
– Это было неплохо, – подтверждает Хьюберт.
– Я не виновата, что Урсула меня ненавидит.
– Это не так. Просто она думает, что ты недостаточно хорошо обо мне заботишься.
Я решаю не уточнять, что стоит за этими словами, демонстративно зеваю и заявляю:
– Лил Бит Парсонс жилось легче всех, кого я знаю.
– Ей не так уж легко жилось, – возражает Хьюберт, – ее парень ее избивал.
– Ох, какое страшное несчастье! Ее парень ее избивал. У нее было несколько синяков. Если тот парень был таким чудовищем, почему она его не бросила?
– Просто она не такая, понятно?
– Ее папочка был богат, и когда ей было семнадцать, она начала карьеру модели, а в девятнадцать получила свою первую роль. Трудная жизнь.
– Если она не выросла в коммуне, это еще не значит, что она не имеет представления о трудных временах.
– То самое и значит, – не уступаю я, – ты понял?
– Нет, – говорит он, – я не понял. И я не понимаю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76
– Что делаешь? – холодно осведомляюсь я.
– Хочу сплавать с аквалангом в порт. Думаю, будет здорово.
– Еще бы, – говорю я с сарказмом, – может, тебя зацепит винтом.
– Ох, ради Бога, Сесилия… – Он закатывает глаза.
– А на меня тебе, конечно, наплевать, ведь так?
– Оставь меня в покое, хорошо? – Он натягивает лямки акваланга на плечи.
– Меня достало то, что ты плюешь на меня! – кричу я и бросаюсь на него, и колочу его, пока он не хватает меня за запястья и грубо не утаскивает с палубы.
– Да какого ж черта с тобой творится? – спрашивает он.
Обессилев, я прижимаюсь спиной к стене. Ко мне начинает возвращаться способность соображать, и мне удается сказать:
– Я хочу поговорить с тобой.
– Да неужели? Ну а я не хочу с тобой разговаривать.
Разве он когда-нибудь прежде говорил со мной ТАК?
– Мне НАДО поговорить с тобой, – настаиваю я, – прямо сейчас.
– Ты, по-моему, просто не понимаешь, – заявляет он, натягивая ласты.
– Чего я не понимаю? – вопрошаю я.
– Что я устал, сыт по горло твоими попытками постоянно меня контролировать. Понятно? Просто не мешай мне. Для разнообразия дай мне делать то, что мне нравится, ладно?
– Что тебе нравится? Да ты ничего другого и не делаешь!
Он не отвечает, и мы с ненавистью смотрим друг на друга. Потом он говорит:
– Ну чего ты хочешь от меня, Сесилия?
«Я хочу, чтобы ты любил меня», – эти слова готовы слететь с моих губ, но я не могу произнести их.
– Ведь я прилетел сюда ради тебя, – напоминает он. – Ты захотела побыть на яхте Дайаны Мун – и вот мы у нее на яхте. Я с тобой. Ты все время жалуешься, что мы никогда не делаем того, что хочется тебе. А когда мы это делаем, этого все еще недостаточно.
– Тогда зачем нам сегодня ехать к принцессе Урсуле? Мы всегда поступаем так, как хочешь ты.
– Принцесса Урсула – член семьи. Неужели ты не понимаешь, в чем тут дело?
– Дело не в том …
– А в чем? В чем же? Ну? Меня уже порядком утомили твои притязания.
Господи Боже мой! Ну почему все, что я говорю, ни к чему не приводит? Почему я не могу сделать так, чтобы меня услышали?
– Ты снова встречаешься с Лил Бит Парсонс, да? – спрашиваю я торжествующе.
Это его пронимает.
– Че… – начинает он, но отводит глаза, и я вижу, что попала в точку. – Черт, дай мне передохнуть. – Тон у него болезненный.
– Ты встречаешься с ней. Я все знаю. Она в Европе, отдыхает со своими детьми. Она была в Сен-Тропезе.
– Ну и что?
– А то, что ты бегал к ней, – говорю я, хотя не имею об этом ни малейшего понятия и даже не припоминаю, когда бы такое могло произойти.
– Перестань, – просит он.
– Ты виделся с ней. Ты виноват.
– Я не собираюсь обсуждать это, Сесилия.
– Ты не собираешься обсуждать, потому что я права. Ты опять встречаешься с ней. Почему бы тебе просто не признать это?
– Я же сказал, что не намерен это обсуждать.
– Так знаешь что, дружок, – говорю я, – в последний раз, когда ты не хотел это обсуждать, это появилось… во всех… ГАЗЕТАХ! – Теперь я кричу так громко, что начинает болеть голова.
Хьюберт смотрит на меня (с грустью, как мне кажется) и прыгает в воду. Я поворачиваюсь и прохожу мимо Пола и кока, которые имеют наглость сдержанно улыбаться мне, будто бы только что ничего не случилось. Я думаю о том, как вообще могу выносить такую жизнь, иду на палубу и, благодарение Богу, вижу там Дайану. Я сажусь и опускаю голову на сложенные руки.
– На причале фоторепортеры, – предупреждает Дайана. – Наверняка будет впечатляющая фотография Хьюберта, как он тебя тащит. На обложке «Стар», это уж точно.
– Я не могу так это оставить, – говорю я.
– Она никогда не сдастся, понимаешь? – говорит Дайана. – Она кинозвезда. А кинозвезда не может быть отвергнутой. Она не может поверить, что он выбрал тебя, а не ее. Она будет ходить за ним по пятам до самой его смерти, детка. И даже тогда она будет оттирать тебя от гроба на похоронах. Совсем как Пола Йейтс*.
Дайана зевает и поворачивается на бок, опрокидывая на палубу флакон с лаком для ногтей.
Одна из уловок, которые вы постигаете, выйдя замуж, состоит в том, что не стоит доводить каждую схватку до победного конца. Вы можете сделать небольшой перерыв. Притвориться, что ничего не произошло. Я обнаружила, что это работает с Хьюбертом, которого, как я теперь поняла, очень легко сбить с толку. Может, поэтому он и начал встречаться с Лил Бит Парсонс. Она просто манипулировала им.
Вот почему сейчас, когда он поднимается на яхту и вода стекает по его костюму аквалангиста (который подчеркивает все его мускулы и подтянутый живот), мы с Дайаной смеемся и пьем шампанское, будто вообще ничего неприятного не произошло. Я наливаю ему шампанского, и он вздыхает с облегчением, думая, что, вероятно, гроза пронеслась.
Но это не так.
Она возобновляется, когда мы с Хьюбертом едем на такси к вилле сэра Эрни и принцессы Урсулы на холме в Порто-Эрколе.
– Почему ты тогда порвал с ней? – начинаю я невинно.
Хьюберт держит меня за руку и смотрит в окно на виноградники. Он поворачивается ко мне и спрашивает:
– С кем?
Что-то в его голосе убеждает меня: он понимает, о ком я говорю.
– Ты знаешь, с Лил Бит.
– Ох, – морщится он, – ну я же встретил тебя.
Этот ответ, конечно, не удовлетворяет меня, по крайней мере не до конца удовлетворяет, и я продолжаю:
– Вроде бы в сентябре Лил Бит всегда бывает у принцессы Урсулы…
– Я не помню, – пожимает плечами он. – Они хорошие подруги. Они знакомы с тех пор, как Лил Бит училась в колледже в Швейцарии.
– Колледж в Швейцарии. Чудесное словосочетание! – бросаю я желчно.
Он удивляется:
– А что в этом такого?
Чтобы не уводить разговор от главной темы, я спрашиваю:
– А ты ездил с ней? В Порто-Эрколе, к тетке, каждый сентябрь?
– Ты же знаешь, что да.
– Это, наверное, всех устраивало, – подхватываю я. – Все прекрасно ладят, все – лучшие друзья.
– Это было неплохо, – подтверждает Хьюберт.
– Я не виновата, что Урсула меня ненавидит.
– Это не так. Просто она думает, что ты недостаточно хорошо обо мне заботишься.
Я решаю не уточнять, что стоит за этими словами, демонстративно зеваю и заявляю:
– Лил Бит Парсонс жилось легче всех, кого я знаю.
– Ей не так уж легко жилось, – возражает Хьюберт, – ее парень ее избивал.
– Ох, какое страшное несчастье! Ее парень ее избивал. У нее было несколько синяков. Если тот парень был таким чудовищем, почему она его не бросила?
– Просто она не такая, понятно?
– Ее папочка был богат, и когда ей было семнадцать, она начала карьеру модели, а в девятнадцать получила свою первую роль. Трудная жизнь.
– Если она не выросла в коммуне, это еще не значит, что она не имеет представления о трудных временах.
– То самое и значит, – не уступаю я, – ты понял?
– Нет, – говорит он, – я не понял. И я не понимаю тебя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76