Такси, которое вел неосторожный старик, маниакальный любитель обгонов, доставило его в город.
В пути он начал осознавать, что реальность, в которую он вступает, он видит и, самое главное, воспринимает чувствами другого человека, того Аликино, который в рассказе, написанном Memow, был убит и похоронен Пульези всего несколько часов назад (может быть, как раз в тот момент, когда самолет вылетал из Нью-Йорка и в Италии была полночь). Но процесс отождествления с тем, другим Аликино не выходил за пределы эмоционального восприятия окружающего. Все прочее, связанное с конкретными обстоятельствами и общением с людьми, полностью отражало его собственную личность — личность американского гражданина, мистера А. Маскаро, новоиспеченного пенсионера и новоявленного туриста.
Он не испытал никакого особого волнения, увидев места, где никогда не бывал, но которые узнавал. Он был готов к этому, и дорога в такси с окраины в центр позволила освоиться с этим новым ощущением спокойно и постепенно. В сущности, у него складывалось впечатление, будто он возвращается сюда после очень долгого отсутствия.
Он снова пообещал себе спокойно осмотреть — как это делают путешественники, возвращаясь к былым воспоминаниям, — знаменитые достопримечательности Рима. Времени у него было достаточно, и, несмотря на усталость, он почувствовал, как зарождается в нем радостное сознание, что начался наконец отпуск. У него действительно начинался длительный отпуск, но, прежде чем он сможет в полной мере насладиться им, ему надо выполнить только одно, в общем довольно несложное при его способностях поручение. Нужно найти какие-то магнитофонные кассеты, столь желанные пленки, и это не могло быть серьезной проблемой для человека, который сумел уклониться от косы смерти.
И опять — он признавал это — именно азарт пойти на спор послужил причиной этой его командировки в Рим. Командировки? После жалкого и глупого конца его «сухой ветви» (видимо, он придумал наконец, как назвать своего омонима) Аликино отвергал слово «командировка». Он находил, что оно сильно скомпрометировано дешевой шпионско-полицейской риторикой. Более подходящее определение — поручение или, еще точнее, — работа. И действительно, эта работа была просто предложена ему, и надо признать, он охотно согласился на нее и, наверное, стал бы даже добиваться ее, лишь бы узнать, чем завершится игра, которую сам же и затеял. Осознание, что в этой игре он — ведущий, доставляло ему приятное, знакомое и неизменно новое возбуждение.
Гостиницу «Гальба» у самого верха лестницы Тринита деи Монти он выбрал, вспомнив «Римский медальон», телевизионный фильм, действие которого происходило в загадочной атмосфере, столь поразившей его несколько лет назад, когда он смотрел его в итальянском культурном центре в Нью-Йорке. Неброская снаружи гостиница, еще более скромная внутри, обычно посещаемая в основном англосаксонскими интеллектуалами, имевшими, можно сказать, призвание попадать в мрачные истории таинственного Рима, того подземного Рима, который волею неких волшебных сил никак не соприкасался с шумным и хаотичным Римом на поверхности.
Он огорчился, не увидев за стойкой портье красивую, волнующую воображение управляющую гостиницей синьору Джанелли. Очевидно, за прошедшее после демонстрации фильма время персонал гостиницы сменился. Его встретил молодой брюнет, учтивый и деловой. Он приветствовал его на прекрасном английском языке и был несколько разочарован, когда новый постоялец ответил ему по-итальянски.
Аликино прошел к телефону в холле и набрал номер.
Ему ответила Диана.
— Чао, Диана.
— А, это ты?
— Какие новости? Меня кто-нибудь спрашивал?
— Нет.
Лаконичная и отчужденная, как всегда.
— А из редакции? Из редакции звонили?
— Я же сказала, что тебя никто не спрашивал.
— Послушай, Диана, хочу сказать тебе, что больше не вернусь домой.
— Хорошо.
— Может быть, я не точно выразился? Я решил больше никогда не возвращаться. Понимаешь?
— Ты уже много раз принимал такое решение.
— Но сейчас это совершенно серьезно. После стольких разговоров на этот раз точно.
— Поступай как хочешь.
— Почему не продолжаешь? Обычно ты, всегда добавляешь: «Я тут и никуда не уезжаю».
— Да, никуда не уезжаю, а ты через несколько дней вернешься. Ты это хотел услышать?
— Теперь это не случится.
— Догадываюсь, что сегодня ночью ты крупно выиграл.
— Вот именно. И хотел сказать тебе, что дела у меня идут хорошо и я могу обеспечить тебе ежемесячное пособие. Не люблю слово «алименты», но по существу это так.
— Кино, почему тебе так нравится обманывать себя? Ты же знаешь, что деньги, которые ты выигрываешь, держаться недолго. Даешь их мне, а потом забираешь.
— Нет, такого больше не будет.
— Отчего не придешь выспаться? Я же слышу, что ты смертельно хочешь спать.
— Ежемесячное пособие, поняла? Кстати, скажи мне, сколько именно тебе нужно?
— Не хочу больше слушать тебя.
— Подожди. Где Джакомо?
— Ушел.
— Так рано?
— Он пошел в университет. У него сегодня экзамен.
— Скажи ему, что хочу его видеть.
— Приходи домой и увидишь.
— Я не вернусь. Повторить еще раз? Все. Я позвоню.
Аликино медленно поднялся по лестнице. Его номер находился на втором этаже.
Он действительно должен был помогать Диане, повторил он самому себе, погружаясь в удобную постель. Ему исполнилось шестьдесят лет, и его расходы не выходили за пределы, необходимые на питание, на жилище и приобретение книг. Денег у него имелось даже слишком много. Он вносил крупные суммы страховки для того, чтобы иметь хорошую персональную пенсию. Он вполне мог обеспечить еще двух человек. Выходит, он «унаследовал» жену и сына?
Выполняя просьбу гостя, портье разбудил его в четыре часа дня. Аликино поспал бы еще, но нужно было заняться одним делом.
Он отправился в агентство, принимавшее рекламу и частные объявления для одной газеты, заполнил бланк и передал его сотруднице, договорившись, что объявление появится в воскресном номере. Двадцать седьмое октября был ближайший подходящий для этого день.
В объявлении говорилось: «Ищу сеттера Орфея, потерявшегося возле площади Испании. Звонить 860242 с 11 до 12 в любой день».
Потом Аликино сделал несколько покупок: носки, носовые платки, шарф с подписью автора-художника и вернулся в «Гальбу». Тут он прошел в небольшую, находившуюся рядом с холлом гостиную, где стоял телевизор, и включил его.
Он терпеливо просмотрел спортивную рекламу, и наконец появилась заставка новостей. Ведущий в кратком перечне событий дня упомянул и об убийстве комиссара Лучано Пульези.
Комиссар был найден убитым из пистолета. Пуля настигла его, когда он, выйдя из своей машины, открывал калитку небольшой виллы, что была у него в Гроттаферрате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
В пути он начал осознавать, что реальность, в которую он вступает, он видит и, самое главное, воспринимает чувствами другого человека, того Аликино, который в рассказе, написанном Memow, был убит и похоронен Пульези всего несколько часов назад (может быть, как раз в тот момент, когда самолет вылетал из Нью-Йорка и в Италии была полночь). Но процесс отождествления с тем, другим Аликино не выходил за пределы эмоционального восприятия окружающего. Все прочее, связанное с конкретными обстоятельствами и общением с людьми, полностью отражало его собственную личность — личность американского гражданина, мистера А. Маскаро, новоиспеченного пенсионера и новоявленного туриста.
Он не испытал никакого особого волнения, увидев места, где никогда не бывал, но которые узнавал. Он был готов к этому, и дорога в такси с окраины в центр позволила освоиться с этим новым ощущением спокойно и постепенно. В сущности, у него складывалось впечатление, будто он возвращается сюда после очень долгого отсутствия.
Он снова пообещал себе спокойно осмотреть — как это делают путешественники, возвращаясь к былым воспоминаниям, — знаменитые достопримечательности Рима. Времени у него было достаточно, и, несмотря на усталость, он почувствовал, как зарождается в нем радостное сознание, что начался наконец отпуск. У него действительно начинался длительный отпуск, но, прежде чем он сможет в полной мере насладиться им, ему надо выполнить только одно, в общем довольно несложное при его способностях поручение. Нужно найти какие-то магнитофонные кассеты, столь желанные пленки, и это не могло быть серьезной проблемой для человека, который сумел уклониться от косы смерти.
И опять — он признавал это — именно азарт пойти на спор послужил причиной этой его командировки в Рим. Командировки? После жалкого и глупого конца его «сухой ветви» (видимо, он придумал наконец, как назвать своего омонима) Аликино отвергал слово «командировка». Он находил, что оно сильно скомпрометировано дешевой шпионско-полицейской риторикой. Более подходящее определение — поручение или, еще точнее, — работа. И действительно, эта работа была просто предложена ему, и надо признать, он охотно согласился на нее и, наверное, стал бы даже добиваться ее, лишь бы узнать, чем завершится игра, которую сам же и затеял. Осознание, что в этой игре он — ведущий, доставляло ему приятное, знакомое и неизменно новое возбуждение.
Гостиницу «Гальба» у самого верха лестницы Тринита деи Монти он выбрал, вспомнив «Римский медальон», телевизионный фильм, действие которого происходило в загадочной атмосфере, столь поразившей его несколько лет назад, когда он смотрел его в итальянском культурном центре в Нью-Йорке. Неброская снаружи гостиница, еще более скромная внутри, обычно посещаемая в основном англосаксонскими интеллектуалами, имевшими, можно сказать, призвание попадать в мрачные истории таинственного Рима, того подземного Рима, который волею неких волшебных сил никак не соприкасался с шумным и хаотичным Римом на поверхности.
Он огорчился, не увидев за стойкой портье красивую, волнующую воображение управляющую гостиницей синьору Джанелли. Очевидно, за прошедшее после демонстрации фильма время персонал гостиницы сменился. Его встретил молодой брюнет, учтивый и деловой. Он приветствовал его на прекрасном английском языке и был несколько разочарован, когда новый постоялец ответил ему по-итальянски.
Аликино прошел к телефону в холле и набрал номер.
Ему ответила Диана.
— Чао, Диана.
— А, это ты?
— Какие новости? Меня кто-нибудь спрашивал?
— Нет.
Лаконичная и отчужденная, как всегда.
— А из редакции? Из редакции звонили?
— Я же сказала, что тебя никто не спрашивал.
— Послушай, Диана, хочу сказать тебе, что больше не вернусь домой.
— Хорошо.
— Может быть, я не точно выразился? Я решил больше никогда не возвращаться. Понимаешь?
— Ты уже много раз принимал такое решение.
— Но сейчас это совершенно серьезно. После стольких разговоров на этот раз точно.
— Поступай как хочешь.
— Почему не продолжаешь? Обычно ты, всегда добавляешь: «Я тут и никуда не уезжаю».
— Да, никуда не уезжаю, а ты через несколько дней вернешься. Ты это хотел услышать?
— Теперь это не случится.
— Догадываюсь, что сегодня ночью ты крупно выиграл.
— Вот именно. И хотел сказать тебе, что дела у меня идут хорошо и я могу обеспечить тебе ежемесячное пособие. Не люблю слово «алименты», но по существу это так.
— Кино, почему тебе так нравится обманывать себя? Ты же знаешь, что деньги, которые ты выигрываешь, держаться недолго. Даешь их мне, а потом забираешь.
— Нет, такого больше не будет.
— Отчего не придешь выспаться? Я же слышу, что ты смертельно хочешь спать.
— Ежемесячное пособие, поняла? Кстати, скажи мне, сколько именно тебе нужно?
— Не хочу больше слушать тебя.
— Подожди. Где Джакомо?
— Ушел.
— Так рано?
— Он пошел в университет. У него сегодня экзамен.
— Скажи ему, что хочу его видеть.
— Приходи домой и увидишь.
— Я не вернусь. Повторить еще раз? Все. Я позвоню.
Аликино медленно поднялся по лестнице. Его номер находился на втором этаже.
Он действительно должен был помогать Диане, повторил он самому себе, погружаясь в удобную постель. Ему исполнилось шестьдесят лет, и его расходы не выходили за пределы, необходимые на питание, на жилище и приобретение книг. Денег у него имелось даже слишком много. Он вносил крупные суммы страховки для того, чтобы иметь хорошую персональную пенсию. Он вполне мог обеспечить еще двух человек. Выходит, он «унаследовал» жену и сына?
Выполняя просьбу гостя, портье разбудил его в четыре часа дня. Аликино поспал бы еще, но нужно было заняться одним делом.
Он отправился в агентство, принимавшее рекламу и частные объявления для одной газеты, заполнил бланк и передал его сотруднице, договорившись, что объявление появится в воскресном номере. Двадцать седьмое октября был ближайший подходящий для этого день.
В объявлении говорилось: «Ищу сеттера Орфея, потерявшегося возле площади Испании. Звонить 860242 с 11 до 12 в любой день».
Потом Аликино сделал несколько покупок: носки, носовые платки, шарф с подписью автора-художника и вернулся в «Гальбу». Тут он прошел в небольшую, находившуюся рядом с холлом гостиную, где стоял телевизор, и включил его.
Он терпеливо просмотрел спортивную рекламу, и наконец появилась заставка новостей. Ведущий в кратком перечне событий дня упомянул и об убийстве комиссара Лучано Пульези.
Комиссар был найден убитым из пистолета. Пуля настигла его, когда он, выйдя из своей машины, открывал калитку небольшой виллы, что была у него в Гроттаферрате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53