ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Не обольщайтесь: на расходы скупятся все.
— Это ваши проблемы. — Он достал откуда-то небольшой магнитофон и положил его на стол. — Человек, убивший комиссара Пульези и заставивший его навсегда замолчать, — а я не сомневаюсь, что это сделали вы, Адонис, — не сумел завладеть этой пленкой. А я сумел.
Он, несомненно, был прав. Адонис не смог отыскать пленку, хотя и перевернул вверх дном обе квартиры комиссара, а шпион-дилетант, действуя самостоятельно, смог. Он проделал отличную работу, ничего не скажешь. Он действительно заслуживал лучшей участи и лучшего будущего, которое принесло бы ему удовлетворение.
Насмешливая улыбка появилась на худом лице Дарио.
— Пульези уже давно пользовался моими техническими знаниями, это он-то, маньяк во всем, что касается звукозаписи. Теперь могу это сказать — он любил записывать свои, ну… словом, совокупления. Записи, которые казались ему наиболее удачными, он передавал мне, а я обрабатывал их, ну да, делал еще более эротическими. Обогащал звук, добавляя фоном некоторые акустические эффекты. Понимаете, о чем идет речь?
Аликино утвердительно кивнул.
— Последнее задание, какое я выполнил для Пульези, было совсем иного рода. Я прочистил шесть пленок, записанных на английском языке. Они были в жалком состоянии — грязные, спутанные, со множеством всяких шумов.
— Вы знаете английский?
— В совершенстве. Я не хвастаюсь.
— Вы помните, когда получили этот материал от Пульези?
— Семнадцатого октября. Хорошо помню, потому что семнадцатое — это число, которое я не люблю. Пульези очень спешил. Все записи — и оригиналы, и свою работу — я вернул ему двадцатого.
— Полагаю, вы оставили копию себе?
— Даже не подумал. Я работаю честно.
— Понял. Значит, между двадцатым и двадцать третьим, днем своей смерти, Пульези выбрал с прочищенных пленок то, что ему казалось полезным, скажем так, интересным, и переписал все это на одну кассету. На ту самую, что сейчас в этом магнитофоне. — Аликино указал на небольшой магнитофон, лежавший на столе. — А как вы ее нашли?
— Мне ничего не стоит рассказать об этом. Я даже хотел бы объяснить. Мне удалось это сделать, потому что хорошо знаю Пульези. Эта кассета была в Гроттаферрате.
— В доме жены?
Дарио, все с большей гордостью демонстрируя собственную сметливость, хитро покачал головой:
— Он никогда не стал бы прятать ее там. Особенно ценные записи он всегда оставлял у очередной любовницы. Наверное, потому, что записи служили ему для любовных утех. Последняя его любовница, я это знал, — школьная сторожиха в Гроттаферрате. Вот я и направился искать кассету в доме этой женщины…
— После того как в воскресенье прочитали мое объявление.
— Да, я действовал наверняка. Днем, когда женщины не было дома. И нашел.
— И последний вопрос. Прежде чем продемонстрируете мне качество товара, я хочу сказать — прежде чем дадите послушать кассету. Пульези поддерживал с вами связь через объявления в газете?
— Конечно. Старый, но забавный способ.
— Пульези платил вам?
— Больше обещал. Говорил, что в подходящий момент порекомендует меня одному своему знакомому из итальянской разведки.
Он включил магнитофон.
Содержание, возможно, представляло интерес. Но Аликино сказал, что пришел не для того, чтобы оценивать его.
Пульези — на пленке звучал его голос — расхваливал замысел операции «Кастрировать шакала» и, словно прожженный торгаш, навязывал предлагаемый товар. Потом подробно перечислял ряд компьютерных данных. В конце запись приобретала прямо-таки пророческое звучание: комиссар говорил, что его жизнь под угрозой, что больше всего он опасается некоего Адониса, человека, который уже убрал Давида Каресяна и который не остановится перед новым убийством.
Запись подошла к концу, и магнитофон, щелкнув, остановился. Дарио сел, положив на столик коробку из-под обуви.
— Кассеты тут. И оригинальные пленки, и пробные перезаписи. — Он вынул кассету из магнитофона и уложил в коробку. — Сколько все это может стоить, в долларах?
— Не знаю. Все зависит и от того, сколько стою я.
— А вы, как полагаете, сколько стоите?
— Немного.
— Не скромничайте. — Дарио явно было приятно, что опасный Адонис сбавляет себе цену. — Послушайте внимательно. Если порекомендуете меня кому-нибудь из ваших шефов, я просто подарю вам эту коробку.
Аликино и бровью не повел. Он предоставил собеседнику напряженно выискивать признаки положительного ответа, которого, разумеется, не могло быть.
— Мне кажется, это разумное предложение, нет?
— Несомненно. Но я не могу принять его. Я не уполномочен рекомендовать вас кому бы то ни было.
Дарио в гневе стукнул кулаком по столу и вскочил:
— Вы только притворяетесь бесстрастным, уверенным в себе человеком! Но это игра, и она вам дорого будет стоить, очень дорого!
— Успокойтесь, приятель. Не надо так шуметь.
— Я понял. Никаких денег и никакого обмена услугами. Просто задумали пришить меня, но вы ошибаетесь в своих расчетах. — Он опять опустился на стул и некоторое время молчал, потом снова заговорил: — Запись — моя специальность. Знайте же, что я переписал это на другую кассету и отдал ее в надежные руки.
— Думаю, я поступил бы так же, если б умел обращаться с этим устройством. Поверьте, мне даже проигрыватель не всегда удается включить. И я никогда не пользуюсь фотоаппаратом, даже таким, который все делает сам.
Ученик-шпион бросил на Аликино тревожный взгляд и слегка покраснел.
— Копия кассеты у Леды. Не обольщайтесь. Я ведь уже сказал вам — моя жена способнее меня.
— Не сомневаюсь. Ваша жена знает содержание кассеты?
— Разумеется. Поэтому вам придется забрать обе кассеты. А это многовато, не так ли?
— Вы хорошо знаете вашу жену?
— Что вы хотите сказать?
— То, что сказал.
— Ничего не упустили, — мрачно согласился Дарио. — Да, я знаю, что у нее есть любовник. Мы разошлись с нею, но остались друзьями.
— Где сейчас ваша жена?
— В надежном месте.
Чаша была уже переполнена. Аликино печально вздохнул, но постарался подавить жалость. Нет, это даже нельзя назвать убийством — это было просто устранение совершенно безликого человека, безнадежно проигравшего дело. Да какое там преступление, это скорее даже гуманное деяние. Ему вспомнился вдруг Ортензио Ангели.
— Мне жаль, Дарио, или Орфей, как вам больше нравится, но вы не рождены быть разведчиком, кем так пылко мечтаете стать. Вы не умеете лгать. Искусство лжи — главное в нашей профессии.
Дарио побледнел и попятился, с грохотом опрокинув стул. Только в этот момент Аликино обнаружил, что забыл в гостинице глушитель.
— Ложь, чтобы она выглядела правдоподобной, нужно придумывать хладнокровно. А вы слишком торопились встретиться с пресловутым Адонисом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53