По виду он мог быть как преподавателем, так и студентом. Других вариантов у Ники не возникло. Импортная дубленка и очки в дорогой оправе могли принадлежать преподавателю какого-нибудь вуза, а фирменные джинсы с потертостями были визитной карточкой всех студентов. «Москвич», — вяло подумала Ника, посмотрела на чистые белые руки парня с тонкими пальцами. Ника устало кивнула ему. Да, надо подниматься, выходить на какой-то станции и куда-то идти. Куда? Зачем?
— У вас что-то случилось? — поинтересовался парень без всякого выражения в лице. «Какое тебе дело?» — хотела уж было буркнуть она, но на препирания нужны были силы. Причем такое участие Ника считала не слишком-то характерным для москвичей.
Они все как-то больше в себе. «Участливы», пожалуй, бывали лишь жулики да аферисты. Так что парень или аферист, или же хороший человек, а следовательно, грубости не заслуживает.
— А у вас что случилось? — вопросом ответила Ника, внутренне застегивая себя на все пуговицы.
— Я с мамой поссорился, — ответил парень без всякого выражения и рисовки. Он не кокетничал и даже, похоже, не стеснялся того, что он, такой верзила, поссорился с мамой и от обиды вынужден наматывать круги в ночном метро.
— И что же? Домой не пойдете? Метро ведь закроют, — напомнила Ника, чтобы не показаться совсем уж черствой.
— А вы?
— Меня теперь в общежитие не пустят, у нас строго, — вспомнила Ника. Она словно на миг вынырнула из короткой амнезии — вдруг вспомнила, что живет в общежитии, а там строгие правила и комендантский час. — Можно на вокзал.
— вслух подумала она.
Парень поморщился.
Ника усмехнулась — да, на вокзалах сейчас не слишком уютно. Но ей все равно, горе раздавило ее до размеров булавки, а очкастый себя ценил, и его обида в сравнении с перспективой провести ночь на вокзале проигрывала. Вдруг под его очками появилась новая мысль.
— Послушайте! Вы можете мне помочь! — заговорил он, схватив Нику за рукав. — Пойдемте к нам.
— Зачем?
— Видите ли, если я приду один, скандал повторится. Или, еще хуже, мама всю ночь станет демонстративно пить лекарства и вызывать «скорую». А если я приду с вами, то…
— Она что же — обрадуется?
— Думаю, что не очень. Зато возьмет себя в руки и ничего не станет говорить до утра.
— Это почему же? — удивилась Ника. — Вы приведете человека с улицы, а она промолчит и сделает вид, что так и надо?
— Мама — интеллигентный человек, — с достоинством ответил парень.
«Студент», — равнодушно подумала Ника и поняла, что устала от разговора. Парня звали Игорем. Он привел ее в шестнадцатиэтажный дом где-то в районе новостроек. Пока ехали в лифте, Ника успела удивиться своему поступку, а также махнуть на него рукой. Пусть.
Ей все равно, кто такой Игорь, куда он ее везет и что от нее хочет. А к тому же на лице у него было написано, что он абсолютный маменькин сынок. И от предстоящей встречи с мамой он заметно нервничал. Игорь открыл дверь своим ключом, и они вошли в освещенную прихожую. Здесь не гасили свет, вероятно, ждали его возвращения. В квартире пахло корвалолом и какой-то травой. Ника тут же услышала шаги, и перед ней появилась дама средних лет в очках.
И в длинном атласном халате. Дама вошла в прихожую довольно стремительно, с открытым ртом. Но, оценив ситуацию, рот закрыла и в ответ на Никино приветствие сухо поздоровалась.
— Мама, я не один, — объяснил Игорь очевидное.
— Я вижу, — обиженно ответила мать.
— Это Ника. Это Елена Игоревна. Знакомьтесь.
Ника не знала, стоит ли протягивать руку для приветствия, потом решила, что нет, не стоит, и не стала.
Лишь слегка кивнула. В ответ получила такой же полукивок.
— Ника сегодня переночует у нас, — возвестил Игорь, и брови Елены Игоревны чуть дернулись. Она развернулась и устремилась на кухню. Вероятно, сейчас для нее главным оказалось, что сын вернулся домой невредим, а уж с кем, почему, это дело десятое.
А возможно, показное спокойствие давалось ей с трудом. Нике лень было вникать. Ее напоили горячим чаем и уложили спать на диване в гостиной. И когда в квартире все стихло и Ника осталась один на один с этой тишиной и темнотой, обступившей ее, она сдалась — она уже не в состоянии была бороться с болью, которая напирала все сильнее: сдавила голову, разлилась по всему телу, сжала сердце и принялась стучать в голове. Ника не могла не думать, что они сейчас там вдвоем. Она знала каждый закоулок детсада, где столько раз ночевала с Колей, знала наизусть его ласки и не могла не представлять, как в эти минуты он ласкает Ингу. Она слышала голос его и чувствовала запах, и некуда деться было от этого голоса и запаха. Они преследовали ее, изводили, мучили. Ника накрыла голову подушкой, слезы душили ее, хотелось выть. Она кусала одеяло, чтобы не слышно было рыданий, и не могла совладать с собой. Горе, нанесенное предательством двух близких людей, выворачивало ее наизнанку, требовало выхода и как наводнение не поддавалось контролю.
Она рыдала в чужую подушку, изо всех сил стараясь не шуметь, и не видела, что на пороге стоит Игорь и сквозь очки ошалело смотрит на нее.
Глава 10
Примерно месяц Ника ощущала себя роботом. Механически ходила, спала, посещала лекции. Механически что-то отвечала на семинарах, умудрялась механически дежурить по комнате. Роботы только не умеют смеяться. И радоваться весне. А так — жить можно. Между тем март уже кокетливо подмигивал сквозь вьюгу, уже чередовал серые холодные дни с желтыми солнечными. И солнечных дней становилось все больше. И в один из таких дней Ника поняла, что беременна. В душе у механического робота поднялось смятение. Первая мысль, которая, впрочем, всегда была наготове — о Коле. Что он узнает и как истинный рыцарь и пионервожатый поступит, как подобает рыцарю и пионервожатому, — вернется к ней и ребенку. Но эта слабая мыслишка сразу была раздавлена винтиками и шурупчиками железного мозга механического человека. И затем была безжалостно смыта с лица земли живым и свежим Никиным воспоминанием: Колина улыбка, растаявшая, как мороженое, месяц назад у детского сада «Василек». «Нет, этого мы делать не будем. Нам чужого не надо». Второй мыслью было: все бросить и уехать к отцу. Его доброта безгранична. Он поймет.
Но мысль о матери мгновенно отрезвила ее. Ника взглянула в зеркало. Надо же! Она все больше становится похожа на мать. Те же глаза, те же волосы, нос, овал лица. Нет. Зачем она не похожа на отца или на Славика? «Ты будешь такой же, как я». Эти слова до сих пор пугали ее, теперь уже окрашиваясь новым смыслом. Этот ребенок всегда будет напоминать ей о предательстве Коли и Инги. И она, как мать, станет срывать на нем свое раздражение.
От безысходности Ника разревелась. За этим занятием ее застал Игорь. Он навещал Нику после их странного знакомства с завидным постоянством — ровно раз в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— У вас что-то случилось? — поинтересовался парень без всякого выражения в лице. «Какое тебе дело?» — хотела уж было буркнуть она, но на препирания нужны были силы. Причем такое участие Ника считала не слишком-то характерным для москвичей.
Они все как-то больше в себе. «Участливы», пожалуй, бывали лишь жулики да аферисты. Так что парень или аферист, или же хороший человек, а следовательно, грубости не заслуживает.
— А у вас что случилось? — вопросом ответила Ника, внутренне застегивая себя на все пуговицы.
— Я с мамой поссорился, — ответил парень без всякого выражения и рисовки. Он не кокетничал и даже, похоже, не стеснялся того, что он, такой верзила, поссорился с мамой и от обиды вынужден наматывать круги в ночном метро.
— И что же? Домой не пойдете? Метро ведь закроют, — напомнила Ника, чтобы не показаться совсем уж черствой.
— А вы?
— Меня теперь в общежитие не пустят, у нас строго, — вспомнила Ника. Она словно на миг вынырнула из короткой амнезии — вдруг вспомнила, что живет в общежитии, а там строгие правила и комендантский час. — Можно на вокзал.
— вслух подумала она.
Парень поморщился.
Ника усмехнулась — да, на вокзалах сейчас не слишком уютно. Но ей все равно, горе раздавило ее до размеров булавки, а очкастый себя ценил, и его обида в сравнении с перспективой провести ночь на вокзале проигрывала. Вдруг под его очками появилась новая мысль.
— Послушайте! Вы можете мне помочь! — заговорил он, схватив Нику за рукав. — Пойдемте к нам.
— Зачем?
— Видите ли, если я приду один, скандал повторится. Или, еще хуже, мама всю ночь станет демонстративно пить лекарства и вызывать «скорую». А если я приду с вами, то…
— Она что же — обрадуется?
— Думаю, что не очень. Зато возьмет себя в руки и ничего не станет говорить до утра.
— Это почему же? — удивилась Ника. — Вы приведете человека с улицы, а она промолчит и сделает вид, что так и надо?
— Мама — интеллигентный человек, — с достоинством ответил парень.
«Студент», — равнодушно подумала Ника и поняла, что устала от разговора. Парня звали Игорем. Он привел ее в шестнадцатиэтажный дом где-то в районе новостроек. Пока ехали в лифте, Ника успела удивиться своему поступку, а также махнуть на него рукой. Пусть.
Ей все равно, кто такой Игорь, куда он ее везет и что от нее хочет. А к тому же на лице у него было написано, что он абсолютный маменькин сынок. И от предстоящей встречи с мамой он заметно нервничал. Игорь открыл дверь своим ключом, и они вошли в освещенную прихожую. Здесь не гасили свет, вероятно, ждали его возвращения. В квартире пахло корвалолом и какой-то травой. Ника тут же услышала шаги, и перед ней появилась дама средних лет в очках.
И в длинном атласном халате. Дама вошла в прихожую довольно стремительно, с открытым ртом. Но, оценив ситуацию, рот закрыла и в ответ на Никино приветствие сухо поздоровалась.
— Мама, я не один, — объяснил Игорь очевидное.
— Я вижу, — обиженно ответила мать.
— Это Ника. Это Елена Игоревна. Знакомьтесь.
Ника не знала, стоит ли протягивать руку для приветствия, потом решила, что нет, не стоит, и не стала.
Лишь слегка кивнула. В ответ получила такой же полукивок.
— Ника сегодня переночует у нас, — возвестил Игорь, и брови Елены Игоревны чуть дернулись. Она развернулась и устремилась на кухню. Вероятно, сейчас для нее главным оказалось, что сын вернулся домой невредим, а уж с кем, почему, это дело десятое.
А возможно, показное спокойствие давалось ей с трудом. Нике лень было вникать. Ее напоили горячим чаем и уложили спать на диване в гостиной. И когда в квартире все стихло и Ника осталась один на один с этой тишиной и темнотой, обступившей ее, она сдалась — она уже не в состоянии была бороться с болью, которая напирала все сильнее: сдавила голову, разлилась по всему телу, сжала сердце и принялась стучать в голове. Ника не могла не думать, что они сейчас там вдвоем. Она знала каждый закоулок детсада, где столько раз ночевала с Колей, знала наизусть его ласки и не могла не представлять, как в эти минуты он ласкает Ингу. Она слышала голос его и чувствовала запах, и некуда деться было от этого голоса и запаха. Они преследовали ее, изводили, мучили. Ника накрыла голову подушкой, слезы душили ее, хотелось выть. Она кусала одеяло, чтобы не слышно было рыданий, и не могла совладать с собой. Горе, нанесенное предательством двух близких людей, выворачивало ее наизнанку, требовало выхода и как наводнение не поддавалось контролю.
Она рыдала в чужую подушку, изо всех сил стараясь не шуметь, и не видела, что на пороге стоит Игорь и сквозь очки ошалело смотрит на нее.
Глава 10
Примерно месяц Ника ощущала себя роботом. Механически ходила, спала, посещала лекции. Механически что-то отвечала на семинарах, умудрялась механически дежурить по комнате. Роботы только не умеют смеяться. И радоваться весне. А так — жить можно. Между тем март уже кокетливо подмигивал сквозь вьюгу, уже чередовал серые холодные дни с желтыми солнечными. И солнечных дней становилось все больше. И в один из таких дней Ника поняла, что беременна. В душе у механического робота поднялось смятение. Первая мысль, которая, впрочем, всегда была наготове — о Коле. Что он узнает и как истинный рыцарь и пионервожатый поступит, как подобает рыцарю и пионервожатому, — вернется к ней и ребенку. Но эта слабая мыслишка сразу была раздавлена винтиками и шурупчиками железного мозга механического человека. И затем была безжалостно смыта с лица земли живым и свежим Никиным воспоминанием: Колина улыбка, растаявшая, как мороженое, месяц назад у детского сада «Василек». «Нет, этого мы делать не будем. Нам чужого не надо». Второй мыслью было: все бросить и уехать к отцу. Его доброта безгранична. Он поймет.
Но мысль о матери мгновенно отрезвила ее. Ника взглянула в зеркало. Надо же! Она все больше становится похожа на мать. Те же глаза, те же волосы, нос, овал лица. Нет. Зачем она не похожа на отца или на Славика? «Ты будешь такой же, как я». Эти слова до сих пор пугали ее, теперь уже окрашиваясь новым смыслом. Этот ребенок всегда будет напоминать ей о предательстве Коли и Инги. И она, как мать, станет срывать на нем свое раздражение.
От безысходности Ника разревелась. За этим занятием ее застал Игорь. Он навещал Нику после их странного знакомства с завидным постоянством — ровно раз в неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88