Оливер подхватывает меня. Мы бредем по еще теплому песку. Марпл ворчит на море.
Оливер говорит: «Хочешь, я построю тебе замок на песке».
Я смеюсь, как будто мне семнадцать и я счастлива. Я тихо напеваю:
Возьми меня за руку, я построю тебе замок
Из песка, как-нибудь, где-нибудь, когда-нибудь.
«Заезженная песня!»
Заезженная песня? Кровь стынет у меня в жилах.
«Это Айсефельд?»
Очень хорошо, бездна разверзлась. Бездна между поколениями. Замечаешь свой возраст, когда ты с мужчиной вспоминаешь одну и ту же мелодию, и при этом ты думаешь об оригинальном исполнении 1987 года, а он – о римейке 2000-го.
Опустим занавес.
23:15
Это не может быть правдой. Почему? Почему, черт возьми, со мной должны происходить такие вещи?
Я вспоминаю все те неприятные моменты, когда тщетно надеялась, что земля милостиво разверзнется подо мной.
Скольких людей я ненамеренно обидела?
Сколько дорогих вещей по ошибке испортила?
Сколькими анекдотами о себе я обогатила других людей?
Сколько еще шуток на мой счет звучит в теплых компаниях?
Как я могла хоть на секунду предположить, что мой разрыв с Филиппом произойдет без проблем? Ничто в моей жизни не происходит без проблем.
Даже обучение в школе. Я, как и все остальные, частенько плевалась из окна класса. Но лишь мой плевок – а надо добавить, что я была простужена, так что мой плевок был особенно обилен и липок, – только он угодил прямо в лоб директору, который как раз посмотрел наверх.
Когда я впервые в жизни решила сама покрасить волосы, мне пришлось четыре недели ходить в платке, потому что краска «поли-колор-зонненрефлексе» выглядела на мне как очень неудачное мелирование. Зеленый глянец окружал мою голову подобно сверкающему нимбу.
Когда я впервые по-настоящему целовалась, меня (что это было: сладкое шампанское или пиво?) вырвало.
На своей первой контрольной по математике я свалилась со стула, когда слишком отклонилась назад, чтобы списать у соседа сзади.
На конфирмации я подавилась облаткой и маме пришлось увести меня из церкви, а мне – специально приходить еще раз и принимать благословение отдельно.
Когда я впервые попала на музыкальный фестиваль под открытым небом, какие-то пьяные придурки наложили кучу, на которую, к сожалению, я и уселась.
После первого сексуального контакта мой партнер спросил меня, всегда ли я делаю это в чулках. С тех пор я брею ноги.
Чудо, что я вообще дожила до таких лет. Через сорок пять минут мне исполнится тридцать два. Может, мне раствориться в воздухе от стыда? Моя жизнь представляет собой буквально следующее:
Амелия куколка Штурм торчит перед чужой дверью с накрашенными губами и сандалиями в руке. Она снаружи, а ее лифчик и золотое колечко от Булгари – внутри: дверь закрыта, о том, чтобы позвонить, – нечего и думать. Рядом с ней сидит собака, которая выглядит очень озабоченной и тоже не знает точно, что с нею будет дальше. Слышны шаги. Куколка испуганно поднимает голову. Прятаться слишком поздно.
«Добрый вечер, госпожа Штурм. Какая неожиданность. Может, я могу вам чем-нибудь помочь?»
Оливер и я какое-то время лежали на пляже, как это принято, когда люди хотят заняться сексом, но правила хорошего тона требуют немного подождать. Мы посмотрели – как это тоже принято в подобных ситуациях – на звездное небо, я и позволила излить на себя информацию о том, где находится ковш Большой Медведицы и как с его помощью просто найти Полярную звезду.
Честно говоря, я так часто позволяла подобным типам рассказывать про Большую Медведицу, что могу найти ее с закрытыми глазами. Но небосвод, похоже, является сферой мужской активности, так же как ящик с инструментами, моторы и гонки на карртингах. И если правильно вести себя, при классическом распределении ролей, когда дело касается этих священных предметов, у мужчин возникает приятное чувство, что без них все бы пропало.
Из моего опыта следует, что мужчинам – особенно если хочешь с ними переспать – нужно давать почувствовать, что они мужественны. Раньше самцы убивали саблезубых тигров, сегодня они объясняют самочкам, где располагается Большая Медведица. Времена изменились, но суть вещей та же.
Все было очень романтично. Море звезд надо мной, нежный плеск волн. То и дело на горизонте проплывал корабль, и я представляла себе, что это бог морей Посейдон, который ходит со свечой то туда, то сюда.
Боже мой! Как нарочно, в этот миг Оливер притянул меня к себе и решительно влез мне языком в ухо.
Я тут же вспомнила свои занятия на курсах оказания первой помощи. Моя партнерша должна была буксировать меня в фиксированном положении на боку. При этом она рвала мой ремень, как бойцовая собака поводок. В конце она сказала: «Это бывает, при несчастном случае человек теряет конечность – а как мне зафиксировать кого-то на боку, если у него нет руки?»
Оливер, понятное дело, хотел показать, какой он подходящий, брызжущий тестостероном парень. При первом поцелуе он стонал громче, чем я, когда у меня был прострел. Это малость отпугивает.
«Ты хочешь меня раздавить или соблазнить?» – спросила я и погладила легонько его плечи.
Оливер пыхтел, как будто преодолевал последние метры Эвереста без кислородной маски. Мне это было слегка неприятно, потому что я по-настоящему и не завелась. Со страхом представила себе, как он будет шуметь, когда я перейду к моему комплексу упражнений для продвинутых.
Я ничего не имею против мужчин, которые озвучивают акт. Но, как и со всем остальным, с такими вещами хорошо бы знать меру. Беззвучный мужчина в постели неприятен, потому что он или слишком зажат или хочет показаться очень уж опытным. Мужчина, который вопит как порнозвезда, неприятен, потому что пытается устроить спектакль и произвести ошеломляющее впечатление. Мужчины, которые распускают себя, обычно выглядят ужасно.
Оливер, дразня, укусил меня в плечо, чего я вообще терпеть не могу. Укусы и щипки стоят в самом начале моего списка табу. Почти сразу после хихиканья во время оргазма.
«Что, если мы пойдем ко мне?» – сказал Оливер с заговорщицкой миной.
«А твой папочка, случаем, не дома?»
«Думаю, нет. А если и так – что с того? Прошли времена, когда он без стука заходил ко мне в комнату. С тобой в этом смысле проблема одна – следить, чтобы он не составил мне конкуренции».
Так как в случае с отцом Оливера речь шла, по-видимому, о старике, я не расценила это как комплимент.
«Отлично, пошли», – сказала я тем не менее.
Мы подошли к вилле с черепичной крышей на другой стороне пляжа. Свет внутри не горел.
«Никого нет дома?» – спросила я.
«Может быть, отец уже спит. А может, он появится только под утро».
Я представила себя ужасно юной, потому что времена, когда я тайком пробиралась в дома, стараясь не разбудить родителей, остались далеко позади.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46